Беатрис крепко сжала его руку, глядя ему в глаза.
— Я с тобой. Помни об этом.
Сэт с благодарностью улыбнулся и сжал её руку в своей.
Солнце за окном не позволяло надеяться, что им удастся покататься с горок и поиграть в снежки. Отраженный от снега ультрафиолет был безопасен разве что для Беатрис. Ожог сетчатки и красные пятна по всему лицу — сомнительное удовольствие. Поэтому они устроились возле ели, и, как и планировали, стали разбирать подарки.
С подарком больше всех повезло Энтони, который узнал, что скоро станет отцом, у остальных все было гораздо скромнее. Сэту он подарил бутылку коллекционного вина, а Беатрис — изящную шкатулку для драгоценностей, а для Авелин приготовил сертификат на обучение дизайну интерьера в Лондоне.
— Не думаю, что это актуально теперь, — вздохнул он, — вряд ли ты захочешь уезжать далеко, когда…
— Хартман, ты меня ещё под колпак посади! Мне только в радость сменить обстановку. Веришь-нет, но так долго на одном месте я давно не сидела. Кроме того… — она хитро улыбнулась. — Мы же поедем вместе.
Авелин светилась от счастья, как рождественская ель в паутине гирлянд, и принялась горячо спорить с Энтони, когда он отобрал у неё «тяжесть» в виде подноса со свежим горячим печеньем, только что из духовки, который было «слишком далеко» нести с кухни.
Беатрис вынесла из их спальни сонный и явно недовольный тем, что его потревожили, Подарочек. Авелин сначала замерла, а потом подскочила на месте и осторожно приняла его из рук.
— Я так и знала, что слышала кошку! — воскликнула Авелин, с деловым видом заглянув котенку под хвост. — Какой ты хорошенький! Тони, теперь нам точно не избежать помеченных углов — это кот.
Подарочек проснулся и явно был настроен поиграть. Ленты и шелест бумаги пришлись ему по вкусу. Авелин же не сводила с котенка глаз и явно была рада очередному сюрпризу.
Помня о любви дочери к желтому цвету и её стилю, Беатрис выбрала для неё красивое вязаное платье, от которого Авелин тоже пришла в восторг.
Свой подарок Сэт разворачивал долго — в одной коробке оказалась другая, во второй — третья, и так далее. Беатрис с любопытством наблюдала за ним. Когда же он, наконец, добрался до цели, то резво захлопнул крышку и убрал коробку за спину, подальше от посторонних глаз и рук.
— Что там? — весело поинтересовалась Авелин, очевидно, заметив, как изменилось выражение его лица.
— Да, Сэт, что там? — Беатрис приподняла брови, откровенно глядя на него и облизывая губы.
— Ничего, — вслух признаться передо всеми в том, что ему подарили пикантное нижнее белье, Сэт явно был не готов.
— На самом деле… — Беатрис протянула ему ещё одну небольшую подарочную коробочку. — Это была только часть подарка. Открой.
— Что там? — подозрительно поинтересовался он. В ответ она только невинно пожала плечами, постукивая пальцами по своим, пока ещё нераскрытым подаркам от него.
Ожидая увидеть нечто в принципе непристойное, Сэт чуть ли не зажмурился, снимая верхнюю крышку. Особенно это было бы некстати, потому что Авелин, у которой любопытство пересилило, приподнялась, и теперь могла видеть то, что внутри. В коробке на синем бархате оказались наручные часы. Те самые, о которых они говорили в магазине в Мюнхене. Беатрис увидела, что он остановился у витрины, и спросила, в чем дело. Сэт рассказал, что в точности такие часы ему дарил отец на двадцать пятый день рождения. Спустя шесть лет, во время одной из конференций он забыл их в номере отеля, а вернувшись, не обнаружил на месте. Вора нашли, а часы нет. Она это запомнила, равно как и его слова о том, что часы были ему безумно дороги. Конечно, это были не те же самые часы, но мысль о том, что ей небезразличны его чувства стала, пожалуй, самым лучшим подарком.
Сэт не успел ничего сказать, потому что Беатрис уже вовсю шелестела подарочной бумагой. Увидев шар с падающим снегом и миниатюрными набережными Санкт-Петербурга, она улыбнулась. На какой-то краткий миг — или же ему это только показалось — в её глазах промелькнуло смущение, с которым она быстро справилась.
Второй подарок — изящный каплевидный кулон с бриллиантами, она сразу приложила к свитеру.
— Я подумал, что он будет здорово смотреться с твоим синим… — договорить он не успел, потому что она обвила руками его шею, целуя в губы.
Сэт упустил момент, когда Энтони и Авелин с подарками и Подарочком исчезли из гостиной, а в реальность вернулся спустя несколько минут, когда Беатрис указала ему на окно. Небо почти полностью затянуло облаками: вот-вот снова пойдет снег.
— Нам все-таки удастся выбраться из дома до наступления темноты, — сказала она. Какое-то время они просто сидели, обнимая друг друга и глядя на пляшущее в камине пламя. Давно Сэт не чувствовал себя таким счастливым, как сегодня. Это был совершенно иной уровень близости с ней, и он боялся одним неосторожным движением или словом разрушить все волшебство момента.
— Я пойду собираться, — Беатрис улыбнулась ему, — а ты подними наших счастливых родителей. Они потом будут сильно жалеть, если останутся дома.
Сэт нашел в себе силы только кивнуть. Он точно не был бы разочарован, останься он дома и проведи весь день наедине с ней.
Авелин и Энтони с восторгом и с энтузиазмом восприняли приглашение поиграть в снежки и прокатиться с горок. Дочь Беатрис догнала его в коридоре, протянула ангелочка, сделанного из обычной бумаги.
— Подарок для тебя. Мы быстро, — пообещала она, — и ещё, Сэт… — Авелин крепко обняла его, прошептав на ухо. — Береги её. И добро пожаловать в нашу семью.
4. Беатрис
За двести с лишним лет Беатрис бесчисленное множество раз наблюдала, как люди готовятся к Рождеству и к Новому Году. В те дни это воспринималось иначе: сознание измененной перестраивало само представление о близости. Когда у тебя в запасе вечность, любые традиции начинают казаться смешными. После Авелин и Сильвена она не подпускала никого на расстояние выстрела, а о том, чтобы привязать к себе кого-то по кровной линии, изменив человека, и речи не шло.
Катерина, мама и отец — их образы были далекими и размытыми, и в настоящем Беатрис искренне сожалела о том, что у неё не осталось даже портретов родных. В свое время сначала семья отказалась от неё, потом она от них — ради безопасности Авелин. Праздники, которые помнила Беатрис, были мало похожи на современные семейные встречи. В основном это были карнавалы, маскарады и приемы, имеющие больше общего с корпоративами и шумными вечеринками.
Первое совместное Рождество для неё и для Авелин устроил Сильвен, в начале девятнадцатого века. Ему самому было наплевать на традиции и на уютный вечер за одним столом. По крайней мере, так в те годы считала она. Но что Беатрис вообще о нем знала?
Этот мужчина всегда оставался для неё загадкой. Петер Янсен, Этьен де Виньоль или ставшее привычным Сильвен — три имени из длинной вереницы тех, под которыми он действовал. Авелин говорила ещё о двух, известных ей — Массимо Марино и Джошуа Миллер. Она же рассказала о его квартире в Париже, куда Беатрис отправилась первым делом. Никаких зацепок она там не нашла, равно как и в доме в Германии, куда он приглашал её ещё в те годы, когда их отношения можно было назвать человеческими. Создавалось ощущение, что его просто никогда не существовало.
Беатрис не хуже него умела прятаться и заметать следы, но сейчас ей было не по себе. Казалось бы, с чего? Они расстались больше столетия назад, не так давно Сильвен вернул ей жизнь взамен потерянных в ощущении смерти Авелин лет. Он не откликнулся, когда она звала на помощь, и не было никакой возможности узнать: то ли он по собственной воле исчез, то ли с ним случилось что-то серьезное.
Беатрис была небезразлична его судьба. Именно поэтому они вместе с Сэтом — за что Беатрис была ему искренне благодарна — сделали все, что в их силах, чтобы его разыскать, но не обнаружили ничего. Ни единой ниточки, которая могла привести их к Сильвену.