Неужто не видели, бабищи скудоумные, что пацана схватили! Зла на них нет... Бляди и есть, хоть и стражницы.
Тут взгляд мужчины наткнулся на племянницу, и Гош, внутренне обрадовавшись, с самым суровым лицом, на какое был способен, вручил девушке свою проблему:
- Держи. Позаботься. Вот денег еще, - он вытащил из кошелька горсть монет и впихнул Аките в кулак. - Если признают нормальным - вернем своим. Нет - к делу пристроишь. У тебя уже один остроухий есть.
Девушка слегка скривилась на упоминание о втором «остроухом» - брата она очень любила.
Но «геммор с косой» приобняла за плечи и куда-то повела.
Уф! Гош вытер чуть вспотевший от волнения лоб и облегченно выдохнул. Морока с этими остроухими. Сплошная морока. Пока мелкие - нервные, молодые - злые, взрослые - высокомерные, старики... Интересно, есть ли у эльфов старики?
Акита вела мальчишку по улицам и радовалась, что дядя сказал именно про «остроухого», а не про «безумного». Мог бы, но не стал оскорблять маму. И это было хорошо, правильно. Справятся они с еще одним остроухим безумием, если понадобится. Пристроят к делу.
Девушка даже не сомневалась, что у нее эльфенку жить будет лучше, чем на лесной окраине. Там, конечно, вроде бы свои, только видела она, как эти «свои» себя ведут друг с другом. Эльф эльфу соперник, всегда и во всем. Только когда надо сражаться против людей - тогда объединяются. Ненадолго. И матери у них - ехидны, а не матери. Нет, мальчишке точно будет лучше у нее дома, с Солем подружатся, будут вместе за девками бегать...
Вот как к новому подселенцу отнесется Соль - не ясно. Да и самой Аките мороки прибавится, первое время - точно. От эльфов вообще одна морока...
Прежде чем возвращаться домой, девушка отвела своего нового подопечного в швальню, поймала одного из подмастерьев-портняжек и потребовала приодеть эльфенка.
Всю дорогу до швальни Акита пыталась разговорить мальчишку. Но он упорно молчал, чуть выпятив пухлые губы, и отводил взгляд в сторону.
Когда портняжки сдернули с него покрывало, чтобы снять мерки, даже не вздрогнул. Только огромные, черные как ночь глаза стали будто бы еще больше. И зрачок, который и так-то было почти не разглядеть, совсем пропал, слился с радужкой.
Вот когда подмастерье стал прикасаться к нему руками и шелковой лентой с делениями, тогда мальчишка запаниковал. Видно было, что запаниковал - взгляд заметался, а длинные тонкие пальцы буквально впились в бедра. Но прикрыться мальчишка даже не попытался. А потом вообще словно окаменел и уставился куда-то вдаль.
Когда же ему вынесли одежду, подобранную примерно под его размер, оживился и вопросительно взглянул на Акиту. Девушка кивнула, сообразив, что эльфик, скорее всего, просто не понимает людскую речь. Маленький еще и из «чистых». «Окраинные» по-людски щебечут с рождения. Теперь-то все уже, и этот «грязный», обратно в лесную чащу не пустят.
На Акиту внезапно накатило дикое желание пойти и убить дур, испортивших мальчишке жизнь. Потом злость сменила направление. Это ж какими надо быть гадами, чтобы отказаться от собственного сына?! Не пожалеть, обогреть, поговорить, излечить, понять, принять... А отвернуться и прогнать?! Ну хорошо, дуры ему на пути попались, так не его же в этом вина?! Он свое под дурами отстрадал. Не спятил - и молодец.
Хотя сейчас пока трудно понять, как на нем его первый опыт с женщинами отразился. Может, начнет от девок шарахаться, как мать от мужиков?.. Да и ладно, эльфы долго живут, отпустит со временем.
Глава 2
Приодевшись, мальчишка стал еще больше похож на Соля. Глаза у него были совсем не наглые, а настороженные, как у пичужки. Вроде бы и готов кинуться крошки поклевать, но опасается. Острые ушки смешно шевелились, как у Каурого. Тот точно так же ими двигает, когда прислушивается к непонятным звукам. Вот брат ушами шевелить уже не умел, но слышал все равно лучше, чем Акита. И видел лучше.
А еще его все животные слушались - лучший пастух в деревне был. Когда наступала его очередь пасти коров, коз и овец - можно было не переживать. Сколько увел, столько и вернет, а то, может, и от соседней деревни кто отобьется да к его стаду пристроится. В позапрошлую седьмицу приблудную козу привел, хозяева до сих пор не объявились.
Но Акита на чужую козу покушаться не стала, старосте отдала - у того внучат полный двор, чем больше молока, тем лучше.
Да и отношение опять же... Хорошее отношение козой не купишь, но укрепишь.
- Пойдем, у меня жить будешь, - девушка расплатилась с портняжками и потащила эльфенка за собой, к гостинице. Там можно было всегда пристроить Каурого и знать, что покормят, напоят, обиходят, и вечером зверюга будет отдохнувший и готовый к обратной дороге.
- Меня зовут Акита, - представившись, девушка долго смотрела на эльфа. Потом повторила, уже с жестами, ткнув себе в грудь, произнесла: - Акита! - и уставилась на мальчишку. Подождала. Ткнула его в грудь легонечко.
Эльфик обреченно вздохнул, смиряясь, что не отстанут, и буркнул недовольно:
- Амнинор.
- Амни? Вот и познакомились...
- Амнинор, - упрямо повторил эльфенок. - Нет Амни. Амнинор!
- Мал ты еще для такого длинного имени, - фыркнула Акита. Раз капризничает, значит, все у него в порядке. - Еще бы свое полное имя сказал, с этими вашими заковырками эльлийэлявыми. Или «Ам», или «Амни»...
- Нинор! - объявил мальчишка. Его чернющие глаза гневно вспыхнули, а пухлые губы зло сжались.
Акита, конечно, могла и «Нинора» сократить, но решила, что и так сойдет.
- Уговорил, будешь Нинором.
Домой ехали молча. Нинор сначала вообще отказался садиться на Каурого. Но потом передумал, залез, только держался всю дорогу за седло сзади. Прикасаться к Аките, даже ради того чтобы не упасть, не стал.
В деревне их появление произвело эффект колокольного звона. Кому хватило наглости выскочить за ворота, те выскочили. Кому не хватило - те выглядывали в окна. И перешептывались, перешептывались, перешептывались... Бедному Нинору еще и куча колющих взглядов в спину досталась.
Но это все мелочи по сравнению со взглядом Соля. Вот уж у кого на лице большими буквами было написано: «На кой ты это из города приволокла, когда у тебя я есть?».
Ладно, от Соля что-то подобное и ожидалось. Гораздо больше Акиту волновала реакция мамы. Но та вышла на крыльцо, долго смотрела на Нинора, а потом развернулась и ушла обратно в дом. Молча.
Соль с мрачным лицом отвел Каурого в стойло, а Акита провела эльфенка к себе в комнату. Приказала сидеть тут и не высовываться. Убедилась, что мальчишка ее понял. Говорил он по-людски плохо, коряво. А вот понимал все.
Даже «шалава», брошенное им вслед одной из старух, понял или по интонации догадался. Но вздрогнул в седле очень ощутимо.
И сейчас нервничал, опасливо поглядывая на дверь. А когда Акита уже собиралась уходить, спросил:
- Второй кто? Ругался...
- Мой брат, Соль.
- Мать одна? - понимающе кивнул Нинор. - У меня брат, как твой. Не людь и не эльф.
- Полукровка, - подсказала девушка правильное слово.
- Не эльф, - упрямо повторил Нинор. - Если бы не он, мама бы жила со мной, в лесу.
- Теперь ты можешь вернуться и жить с ней, если хочешь! - внезапно разозлилась Акита.
Она тут переживает о нем, нервничает. А этот... чистокровка испачканный... ее брата «нелюдью» обозвал. Своего собственного пусть как хочет зовет, а Соль - нормальный людь, лучше многих! И то, что уши острые, ничего не значит. Людей не по ушам оценивать надо.
- Пусть думает, что умер. Ей легче, - буркнул Нинор, и всю злость у девушки как корова языком слизала. Родной матери легче думать, что сын умер, а он тут вон живой, здоровый...
Акита уселась на кровать, так чтобы вроде и рядом с сидящим в кресле эльфом, и не совсем вплотную. Про себя покрутила вопрос, формулируя так, чтобы звучал понятно и не задел ничем.