— Потом, — оборвал Савара Михаил. — У вас гостья. Молодая девушка. Что она здесь делает?
Понадобилась лишь немного внушения, чтобы Савар заговорил.
— Клэр мне позирует. Я встретил эту девушку не так давно в лавке Николя, и она идеально подошла для моего проекта.
— Где она?
— Наверху. В мастерской. Но вам не стоит подниматься. Клэр смутится, если…
— Это вас не касается, месье Савар. Останьтесь здесь. Выпейте чаю, перекусите. Вам не нужно беспокоиться о Клэр.
— Да-да… — художник растерянно потер лоб. — Пойду выпью чаю.
Михаилу не нужно было долго искать мастерскую. Уже на втором этаже, даже через закрытую дверь, он чувствовал присутствие Клэр Легран.
Он не искал её, не надеялся увидеть даже случайно. И сейчас мог спокойно забрать картину и уйти. Но вместо этого он вошёл в мастерскую, и встретился взглядом с изумленно распахнутыми, зеленовато-карими глазами девушки.
Стоит отдать мне должное. Когда в мастерскую вместо мэтра Савара практически ворвался незнакомый мужчина, я только вздрогнула. Затем скрестила руки на груди, прикрытой лишь тонкой хламидой, и вежливо сообщила:
— Если вы ищите месье Савара, то он на первом этаже, встречает заказчика.
— Заказчик это я, — хрипловато ответил незнакомец.
Логично. Мне следовало сообразить раньше. Значит, он владелец того портрета. Но картину уже унесли, а этот человек стоял здесь и бесстыдно меня рассматривал. Тут же захотелось во что-нибудь завернуться. Стыд-то какой!
Молчание затягивалось, и я не выдержала:
— Вам что-то нужно, месье?
Мужчина будто бы очнулся. Облизнул губы, и кивнул.
— Месье Савар разрешил мне взглянуть на его картины.
— Здесь и вправду есть на что посмотреть.
— Да.
Кинув на меня еще один смущающий взгляд, он, наконец, повернулся к расставленным в мастерской картинам. Пока он изучал их, я изучала его.
Странный человек, хотя что с ним не так, понять сложно. Высокий шатен с тускло-карими глазами и худым скуластым лицом. Вполне ординарная внешность, разве что немного бледноват. Возраст определить сложно, может быть потому, что при довольно молодом лице он был одет консервативно, хоть и не без изящества. Но никакой небрежности и легкомысленности, свойственной моде парижской богеме.
Мужчина остановился перед мольбертом с незаконченной картиной.
— Персефона в Гадесе? — легко угадал он.
— Мэтр Савар изначально хотел изобразить богиню весны до ее похищения Аидом, но потом передумал, как видите.
Сама Персефона на картине выполнена почти в импрессионисткой манере, так не любимом мастером. Насыщенные и теплые тона, напоминающие "Олимпию" Мане, легкие мазки, и удивительно живая и непринужденная поза богини. Но при этом фон — тщательно выписанный, глубокий и темный. И даже серые тени мертвых не скользят по царству Аида, а застыли пугающими фигурами. Но Персефона, глупая, наивная Персефона, не видит их. Всё её внимание обращено на яркий плод граната.
— Вам нравится? — неожиданно для себя спросила я, несмело приблизившись.
— Нет.
— Почему? — вопрос прозвучал по-детски обиженно.
Мой собеседник поднял ладонь, и медленно провел линию в нескольких миллиметрах от холста, будто обрисовывая изгиб спины.
— Женская красота должна быть скрыта от глаз, а не бесстыдно демонстрироваться всему миру. Или это уже привычно для вас, мадмуазель?
Меня бросило в краску.
— Нет! Для чего вы…
Не договорив, остановила саму себя. Конечно. Я злюсь, что этот человек меня оскорбляет, и в то же время стою рядом с ним в таком виде. Да и ещё эта проклятая картина! Я успокаивала себя, что лицо на ней полу-скрыто волосами, и меня мало кто узнает, но теперь казалось, что это недостаточно.
Мне нужно уйти. Нельзя оставаться рядом с этим человеком, который смотрит так, будто знает всё про меня. Я сделала шаг к двери, но незнакомец схватил меня за запястье, останавливая.
— Не убегай, — властно приказал он, и я замерла, испытывая пугающее чувство дежавю.
— Кто вы, месье?!
Шатен скользнул прохладными ладонями по моим обнаженным плечам, которые тут же покрылись мурашками.
— Пойдем со мной, и узнаешь всё, что захочешь.
Его губы коснулись моей шеи, и я непроизвольно содрогнулась. Но так и не сделала попытки бежать. Тело просто не слушалось. Оцепенение не было сладостным. Внутри нарастал ужас от осознания собственной беспомощности. Всё, на что меня хватило, это на короткий умоляющий вздох:
— Не надо…
Незнакомец повернул меня к себе, заставив запрокинуть голову. Прохладные пальцы погладили виски, прочертили линию скул, скользнули по напряженной линии рта.
— Да, не здесь. Я слишком тороплюсь. Где твои вещи?
Промолчать не удалось.
— В гостевой комнате, по коридору направо вторая комната.
— Ты переоденешься, и мы покинем этот дом.
— Но мэтр Савар…
Неужели он не заподозрит ничего странного? Он знает меня! И не поверит, что я просто так ушла с этим человеком.
— Я объясню все хозяину дома. Кто еще есть в особняке?
— Только служанка.
И снова я говорю то, что не собиралась. Да мужик же настоящий промыватель мозгов! Калиостро! Сен-Жермен! Стоит Савару и мадам Гранде услышать его бархатный голос, и они поверят, что в глаза меня не видели. Так и пропаду, и никто меня не найдет…
Пока коварный маг вел меня по коридору за руку, как безвольную овцу на привязи, я лихорадочно пыталась найти способ вырваться из плена его голоса. Раз я владею своими мыслями, значит, не всё потеряно…
Аккуратно расправленное платье, чулки и стопочка нижнего белья все ещё лежали на кровати, где я их и оставила. На стуле висела моя сумка и пальто, у стены валялись ботинки. Интересно, что предпримет похититель? Будет смотреть, разденет сам? А может, пойдет еще дальше… Я зажмурила глаза и сжалась, ожидая самого худшего.
— Клэр, я не собираюсь тебя обижать, — мягко сказал "маг". — Если хочешь, я выйду. Но ты должна обещать, что будешь вести себя хорошо, и не попытаешься сбежать.
— Д-да.
— Посмотри на меня.
Глаза у него теперь не кофейно-карие, а гораздо светлее, с радужкой, будто оправленной в янтарную корону, какая бывает у солнца во время затмения. Никогда не видела таких глаз.
— Оденься и жди меня. Никуда не уходи. Ты поняла?
Кивнула. Он вышел, и даже не закрыл за собой дверь. Я попыталась дотронуться хотя бы до дверной ручки, и не смогла. Руки и ноги задрожали от напряжения, и лишь только когда я вернулась к кровати, стало легче. Теперь ясно, почему этот чертов гипнотизер так легко оставил меня одну. Приказ действовал, даже когда его не было рядом.
Стянула свою пурпурную тряпочку так быстро, будто от этого зависела моя жизнь. Путаясь в завязках и бретельках, натянула нижнее белье, затем платье. Кое-как застегнула пуговицы на корсаже. Но с чулками торопиться не стоило, при моей-то грации и ловкости. Скача на одной ноге, я потеряла равновесие, схватилась за спинку стула, и с грохотом полетела на пол, при этом ударившись подбородком о кровать. Рот тут же наполнился солоноватой кровью, а из глаз брызнули слезы. Больно-то как!
— Ы-ы-ы! — тихо замычала, и плюхнулась на попу.
Голая коленка саднила, но крови было совсем чуть-чуть. А вот язык уже начал распухать. Просто прекрасно! Это еще уметь надо. Упасть на ровном месте и…
Так, мне кажется, или сила приказа ослабла? Я уже секунд тридцать просто ничего не делала. Вот он, шанс! Захромала к двери, и поспешно защелкнула замок. Потянулась за брошенным чулком, и тут же передумала. Ботинки важнее, без них далеко не убежишь. Затем окно, и прочь отсюда. Если, конечно, ничего не переломаю себе, прыгая со второго этажа.
Как часто я читала подобное в романах! Героиня сбегает от жениха-тирана, или спятившего поклонника, смело сигая с третьего, а то и четвертого этажа в стог сена, а то и перелезая по весьма удобно растущему под окнами дереву. Мне всегда казалось, что таким образом автор подыгрывает персонажу, и что гораздо честнее было бы дать героине разбиться. Или хотя бы осознать, что сбежать не получится… Хорошо, что авторы любовных романов иногда все же не врут. Вот оно, мое спасительное дерево. Только бы дотянутся до ветки!