— Бастиан заплатил за мою смерть?.. — осознание произошедшего ударило сильнее той дубинки, которой меня оглушили в таверне. Тот, кого я считал лучшим другом, заплатил, чтобы меня убили? Я бы не поверил в это, но… Именно он посоветовал мне пойти в ту таверну, причём сам в последний момент идти отказался, мол, внезапно свидание образовалось. И ошейник. Бастиан смог бы его достать, но никак не разбойники в человеческом королевстве.
— Похоже, что так, — вздохнул орк. — Потому-то я и решил отнести тебя домой, а не в посольство. Я не знал, кто твой враг, но он явно где-то здесь. А дома тебе помогут. Ошейник снимут. Да и вообще…
— Спасибо, — я, наконец, сообразил поблагодарить своего спасителя. — Я так тебе благодарен.
— Да ладно, — смутился орк. Смущающийся орк — незабываемое зрелище. — Не мог же я тебя там бросить. А мне всё равно, куда идти. Почему бы не прогуляться до Хрустальных гор? Давно мечтал увидеть их вблизи. И драконов летающих. Только читал про вас, живьём-то никогда не видел. Ты первый, да и то пока бескрылый.
— Читал? — все мои представления об орках летели в пропасть.
— На расоведении. И в сказках, конечно. О вас мало что известно, но на картинках вы такие красивые… Ладно, вот и река. Привал. Ты отдохни, а я что-нибудь на обед раздобуду.
Пристроив меня на траве, сунув под голову мой плащ, в котором я был в таверне, но не на поляне, и напоив ещё раз, орк стреножил трёх коней, которые, оказывается, шли за нами в поводу, и направился в лес.
— Погоди! — окликнул я его. — Как тебя зовут?
— Элай, — откликнулся орк, остановившись, но не обернувшись. — Зови меня Элаем.
— А я — Вэйланд, — сказал в удаляющуюся спину. Не знаю, услышал ли.
Элай. Имя какое угодно, но не орочье. Правильная речь, умение читать, и не просто читать, он же в школу ходил, «расоведение» — это школьный предмет, да и всё его поведение говорило о том, что орк этот какой-то совсем неправильный. А имя это только подтвердило. Единственное объяснение, пришедшее мне в голову — кто-то из людей взял его на воспитание ещё ребёнком. Тогда всё остальное становится понятным.
Мысли с моего спасителя перешли на того, по чьей милости я оказался на волосок от смерти. И если бы не Элай, уже два дня был бы мёртв. Бастиан. Сын моего дяди, младше меня всего на полгода, что в наших семьях большая редкость. Ближайший друг с самого раннего детства. Мы были ближе, чем он со своими родными братьями. Так мне, по крайней мере, казалось.
Но… Если я умру — именно он станет наследником. У моего отца кроме меня ещё только одна дочь, а после гибели мамы он и не думает о втором браке. Зачем? Законный наследник есть, а женщину для постели найти не сложно.
Конечно, если я погибну, то вновь жениться и завести парочку новых наследников проблемой для него не станет, отец ещё далеко не стар. И в этом случае план Бастиана теряет всякий смысл. Но что, если он и против отца что-то задумал? Единожды убив… Верить не хотелось, но фактам нужно смотреть в лицо. Отец в опасности. И чем скорее я вернусь домой — тем лучше.
Выпитая вода запросилась наружу. Подумал было просто расстегнуть штаны и… Но привитые с раннего детства правила приличия не позволяли облегчиться себе под бок. Нужно хотя бы до кустов добраться.
С трудом сел — кружилась голова, слабость накатывала волнами. Прикинул, что встать вряд ли смогу, а вот если на четвереньках… Попытался повернуться — ногу полоснуло болью.
— Ты что делаешь? — раздался возмущённый вопль, и, рухнув обратно на землю, я увидел своего спасителя, который, бросив на землю несколько тушек кроликов, решительно шагал ко мне с самым зверским выражением лица. — Зачем встаёшь? Хочешь, чтобы рана вновь открылась? И так одной ногой в могиле побывал, хочешь целиком туда шагнуть?
— Мне нужно… в кусты, — почему-то было стыдно в подобном признаваться. Эта беспомощность просто убивала.
— О! — орк заметно смутился. — Не подумал как-то. Но всё равно, — вновь нахмурился, — попросить помочь — не судьба? Ладно, пошли.
Ловко подхватив меня на руки, Элай дошагал до кустов и, взяв подмышки, поставил на здоровую ногу.
— Давай. И не стесняйся, я отвернусь. Только на больную ногу не опирайся. Сейчас для тебя и три капли крови потерять — фатально.
Искоса бросил взгляд через плечо — орк, и правда, отвернулся, глядя куда-то вбок. Подобная деликатность поразила, такое не только орку, вообще мало кому свойственно. Но мне стало как-то легче, и я быстро расправился с насущной проблемой. До чего же непривычно и неприятно чувствовать себя абсолютно беспомощным.
Потом я вновь лежал, наблюдая, как Элай свежует кроликов, подвешивает три тушки жариться над костром на импровизированном вертеле, а четвёртую, нарезав на куски, укладывает в котелок, заливает водой и тоже пристраивает над огнём.
— Тебе бульон нужно пить, чтобы кровь лучше восстанавливалась. Да и голодал ты двое суток минимум. Уж не знаю, насколько вы, драконы, крепкие, но лучше подстраховаться. Не стошнит — дам мясо.
Я лишь кивнул, уже не удивляясь речам орка, которые скорее готов был услышать от соотечественника, причём образованного. Насчёт того, насколько мы крепкие — это да, людям и другим существам мы дадим фору даже в своей человеческой ипостаси. Но кто знает, как именно действует на нас ошейник? И что именно он меняет, блокируя магию? Лучше не рисковать, Элай явно уверен в своих словах. Хотя жарящееся мясо так вкусно пахло, согласен и на бульон.
— Да, кстати, — вернувшись от речушки, в которой мыл руки после возни с кроликами — и я уже даже не удивился столь не свойственной орку чистоплотности, — Элай полез в свою котомку, из которой прежде уже достал котелок, нож и соль. — Посмотри, может, есть что-нибудь твоё?
Он развязал узелок, и я увидел небольшую кучку драгоценностей и монет.
— Вот этот медальон, кошель и браслет — я его для сестры купил, — среди дешёвых украшений и монет мои вещи сразу бросались в глаза. — И эти пуговицы были на моём камзоле, — самого камзола на мне не было, только рубаха и брюки, всё грязное, залитое кровью и порванное. — Ещё у меня был перстень с чёрным бриллиантом, но здесь его нет.
— Перстня не было, — передавая мне мои вещи, покачал головой Элай. — Я этот узелок в седельной сумке нашёл. Может, кто из разбойников твой перстень припрятал, их я не стал обыскивать, противно было.
— Ничего, жизнь дороже любого перстня, — успокоил я расстроившегося орка, складывая свои вещи в кошель и вешая его на пояс.
Перстень, конечно, было безумно жалко — он в нашей семье переходил от отца к сыну в течение многих тысячелетий, я сам носил его, не снимая, с пятнадцати лет. Тогда мой дед официально отошёл от дел и передал трон и управление страной моему отцу, а тот, в свою очередь, передал мне перстень наследника престола, который сам носил до этого несколько столетий.
Но драгоценности можно сделать новые, а вот жизнь не вернёшь. Меня бы больше расстроила потеря медальона — подарка матери. Хорошо, что он ко мне вернулся.
— Давай-ка, пока кролики готовятся, я твою рану осмотрю. Думаю, нужно сменить повязку.
Элай вынул из своей бездонной котомки большой узел, перед моими глазами предстали крошечные пузырьки и горшочки, в которых лекари обычно держат свои снадобья, чистые тряпицы и ещё какие-то свёртки. Выбрав нужное, орк снова отошёл вымыть руки, на этот раз с мылом, а потом вернулся ко мне и, опустившись на колени, стал разматывать какую-то тряпку, открыв забинтованную ногу и болтающуюся, разрезанную почти до самого верха, штанину.
— Не стал срезать. Когда нога подживёт, можно будет зашить разрез, сможешь носить эти брюки, пока новые не раздобудем, — пояснил Элай, потом ухмыльнулся. — Ты лучше глаза закрой, так легче будет. Не привык, наверное, к обработке ран?
— Нет, — я помотал головой и послушно закрыл глаза. — Всё само заживало.
— Повезло вам. Добро пожаловать в обычный мир.
Я почувствовал, как бинт осторожно разматывается, и приготовился терпеть новую боль. Перевязки — это всегда больно, пусть на себе я этого не испытал, но слышал об этом. Чтобы отвлечься, спросил: