— Где ты научился обрабатывать раны?
— Кормилица научила. Её мать была знахаркой, научила её, а она — меня. В жизни такое знание не будет лишним. Я не только раны лечить могу, но и некоторые болезни. Те, что попроще. Потерпи, сейчас будет немного больно. О, а заживает даже лучше, чем я надеялся. Наверное, вы и без магии покрепче людей будете. Впрочем, не будь этого, такую кровопотерю ты бы не пережил. Так, сейчас смажу рану и новую повязку наложу, осталось совсем чуть- чуть потерпеть.
Слушая успокаивающее бормотание Элая, я даже немного расслабился. Его прикосновения были осторожными, совсем лёгкими, почти не доставляли боли. Просто удивительно, насколько ловко орк умудрялся действовать своими огромными руками, каждый палец на которых был едва ли не с моё запястье. Не сдержав любопытства, приоткрыл глаза и посмотрел на то, как ловкие пальцы осторожно смазывают содержимым одного из горшочков длинный, аккуратно зашитый порез, идущий от колена вверх почти до середины бедра.
Тонкие ловкие пальцы, изящная ладонь, а выше — рука, толще моей ноги.
Я зажмурился, снова открыл глаза — да, всё так и есть. Левая рука орка, в которой он держал горшочек, выглядевший в ней скорее напёрстком — огромная, с толстыми пальцами, именно такие ладони я и видел прежде — держащие флягу у моих губ, свежующие кроликов, протягивающие мне украденные разбойниками драгоценности. И правая — меньше моей, с длинными, тонкими пальцами, смазывающими мою рану.
Несколько секунд я смотрел на неё, убеждаясь, что это не обман зрения, потом поднял глаза на лицо Элая. Орка, который спас незнакомца, заботился о нём, вернул ему украденные вещи. Орка, говорящего на чистом, правильном языке. Орка, который за несколько минут поймал четырёх кроликов, не создав при этом никакого шума. Вежливого, деликатного, чистоплотного, образованного орка, которого даже звали не по-орочьи. И ко мне, наконец, пришло понимание.
— Ты не орк, — это не было вопросом. — Ты — метаморф!
Глава 1. Метаморф
— Ты не орк, — услышала я уверенное. — Ты — метаморф!
Вот и спалилась. Так быстро. Не совсем, конечно, но расу свою выдала. Всё же, какой догадливый мне попался дракон. Я вздохнула, закончила смазывать рану, которую два дня назад старательно зашивала, даже до конца не веря, что этот мужчина выживет, и взялась за бинт.
— Да, метаморф, — подняла глаза на внимательно рассматривающего меня мужчину, дёрнула плечом. — Это что-то меняет?
— Нет, — немного подумав, покачал головой дракон. — Но объясняет многое.
Испытывая облегчение от того, что можно больше не скрывать свои возможности, я изменила обе руки и начала накладывать повязку. Облик орка давал кучу преимуществ, самым главным из которых была безопасность, но были и неудобства. Например, приходилось много есть, чтобы поддерживать эту махину. И разные мелкие действия не получались. Зашить эту рану я бы руками орка точно не смогла бы. Хорошо, что я могу трансформировать тело по своему желанию.
Правда, этим-то я себя и выдала.
— Так, нога готова, давай, голову посмотрю.
Голова заживала хорошо, мазь матушки Руби не подвела. Когда-то Руби смазывала ею мои разбитые коленки и царапины, оставленные котёнком, теперь эта же мазь помогает вылечить дракона. Снова щедро смазав рану, а заодно и ссадины на лице, и наложив свежую повязку, я полюбовалась на дело рук своих, аккуратно уложила мужчину обратно на плащ и отправилась к костру, проверить, не подгорел ли наш ужин.
— Почему именно орк? — первое, что спросил Вэйланд после долгого молчания, во время которого мы расправились с кроликами — он с одним, варёным, я с тремя, жаренными.
— Самый безопасный облик. Даже разбойники не решаются связываться.
— Пожалуй, — согласился дракон. — То, что произошло два дня назад, очень наглядно это подтвердило.
Да, тот день я теперь надолго запомню. А ведь не планировала вмешиваться. Просто когда услышала крик — решила посмотреть, нет ли для меня самой опасности. А потом — словно какое-то помутнение. Обжигающая ярость. Дубина в моей руке, крушащая чужие черепа, словно перезревшие тыквы. Ни жалости тогда, ни раскаяния сейчас.
Руби говорила, что принимая чей-то облик, мы можем перенять так же его способности, а ещё, в нагрузку — некоторые черты личности. Или не совсем личности, просто нечто, что свойственно тому виду.
Я это заметила давно, ещё когда стала обращаться в волка, чтобы охотиться. Кроме быстрых лап и острого нюха, я получала ещё и несвойственный мне азарт погони и жажду крови. Но в целом, я оставалась собой. Мои мысли, мой разум. Я себя не теряла, просто получала некое дополнение, чаще полезное.
Так и два дня назад. Прежде, путешествуя орком больше месяца, я ничего необычного не чувствовала. Да, сила, да, неутомимость. Прожорливость — куда ж без этого. Но это всё относилось к телу. Каких-то изменений в чувствах и разуме я не замечала. Но когда увидела, как разбойники — а эту братию я люто ненавидела с тех самых пор, когда сама едва не погибла в грязных лапах им подобных, — не просто грабят и даже убивают — они пытают! Вот тогда и сорвалась.
Очнулась уже среди валяющихся на земле трупов, держа за горло главаря. Одно слово проникло в мой, затуманенный яростью разум.
Дракон.
Меня всегда завораживали эти прекрасные, сказочные существа. С детства я старалась узнать о них всё, что возможно. Собирала сказки, легенды, замучила расспросами учителя расоведения. И когда сбежала из дома и могла пойти куда угодно — ноги сами понесли меня в сторону Хрустальных гор.
И теперь, из бессвязной речи перепуганного до полусмерти человека, я вдруг узнала, что дракон — здесь, совсем рядом. Это помешало моей руке сразу сжаться на горле разбойника.
Он умолял сохранить ему жизнь, готов был отдать за это самую большую свою драгоценность — кровь дракона. Идиот даже не понимал, что настоящую ценность имеет лишь кровь настоящего дракона, крылатого, причём отданная добровольно. А кровь несчастного, что они убили, ничем не отличалась от крови любого человека. Впрочем, откуда ему знать, сомневаюсь, что это убожество когда-либо училось в школе.
Мне стало безумно жалко сказочное существо, чья жизнь так нелепо оборвалась. Но как этим оборванцам удалось захватить того, кто считался неуязвимым и благодаря своей способности превращаться в огромную крылатую ящерицу, и магии, которой обладали все драконы даже в человеческом виде? Очень сильной магии, человеческим магам до такого уровня — как до звезды. Поэтому, решив повременить с уничтожением этой мрази, я задала ему вопрос.
Тогда-то и узнала об ошейнике. И о том странном незнакомце, что нанял разбойников похитить, увезти как можно дальше в лес и убить дракона. Вызнав всё, что возможно, я без колебаний свернула рассказчику шею, а потом решила похоронить несчастного. Но когда снимала тело с ветки, услышала тихий стон.
Дракон был ещё жив!
Мысленно ругая себя, что сразу не проверила его, а потратила время на расспросы, кинулась на помощь. Спасибо урокам Руби и её матушки, кровь я остановила быстро, и рану зашила — впервые в жизни, но хотя бы знала, что нужно делать, — и голову перевязала, и остальные ушибы и ссадины смазала. Собранные Руби мне в дорогу снадобья очень пригодились, не зря я их с собой всё это время таскала, и именно их спасла, вырвавшись из лап тех, первых разбойников, потеряв остальное своё имущество.
Поняв, что дракон, похоже, выживет, задумалась. Проще всего, конечно, было бы отнести его в столицу, которую я обошла стороной всего пару дней назад. Так я и сделала бы, если бы разбойники сами напали на дракона и ранили его. Но был кто-то ещё, тот, кто заплатил за его смерть. И что помешает ему закончить свой замысел, пока бедняга слаб и вообще без сознания?
Нет, туда нельзя. Кто бы это ни был, пусть верит, что его замысел осуществился. А я отнесу дракона к тем, кто сможет ему помочь. Хотя бы ошейник с него снимут.