Утром в день крестин в лавку постучалась бродяжка: ноги босые, вся в лохмотьях, рваный платок низко надвинут на лоб, так что лица не разглядеть. Дал ей бакалейщик несколько монет и сказал:
- Добрый тебе путь, странница, помолись за мою девочку, видно, недолго ей жить осталось.
- Не печалься, мил-человек, на каждую хворь лекарство есть. Я могу твою дочку вылечить, - ласково сказала нищенка. - Только будет у меня одно условие: позволь мне стать крёстной матерью твоей дочери.
Трудно было бакалейщику дать согласие, но чего не сделаешь ради спасения собственного ребёнка?
- А как ты думаешь дочку назвать? - спросила странница.
- Марфой, как жену мою звали, - не задумываясь, ответил бакалейщик.
- Нет, пусть зовут её Златой, и будет у неё золотое сердце, - сказала незнакомка, а про себя с грустью подумала: "Но не быть ей никогда красавицей и не иметь золотых волос".
Бакалейщик не стал перечить пришелице и, лишь тяжело вздохнув, сказал:
- Будь по- твоему. Злата - так Злата, лишь бы выздоровела.
Странница велела отцу оставить её наедине с девочкой. Стоило ему выйти из комнаты, как бродяжка достала из складок ветхой накидки дорогой хрустальный флакон с тягучей, словно мёд, жидкостью, дала девочке глоток снадобья, и тут произошло чудо. Дыхание малютки стало ровнее, жар начал спадать.
В тот же день девочку окрестили и нарекли Златой. Соседи недоумевали, почему бакалейщик взял в крёстные неизвестную нищенку, но, немного посудачив, вскоре об этом забыли. Отец малышки хотел отблагодарить бедную женщину, но та как сквозь землю провалилась. Зато с того дня любая хворь обходила девочку стороной.
ГЛАВА 3. НИКОГДА!
День за днём прошёл год. Однажды, в самом начале марта запуржило,
завьюжило так, словно зима не на покой собиралась, а только в силу вступала. Выглянул бакалейщик на улицу, а там снег лепит, ветер свищет, небо низко брюхом на город легло, словно раздавить его хочет: не поймёшь, то ли день, то ли ночь на дворе. Город будто вымер. Все по домам попрятались. В такую пору покупателей не жди.
Бакалейщик запер лавку на засов, закрыл ставни и собрался было подняться наверх к себе в комнату, как вдруг по дому пробежал лёгкий ветерок. Пламя свечей заколыхалось и погасло. В единый миг запах пряностей и копчёностей словно выветрился, а воздух наполнился ароматом цветов и луговых трав. Испугался бакалейщик. Осенил себя крестным знамением. Стал погасшую свечу зажигать, да руки дрожат, не
слушаются. Хотел убежать, да ноги точно к полу приросли.
Тут лавка озарилась ярким светом, и посреди неё прямо перед прилавком появилась молоденькая незнакомка дивной красоты в лёгком шёлковом наряде. На поясе у девушки висело золочёное веретёнце, а в толстые косы были вплетены полевые цветы.
- Не ждал гостей? Неужели забыл, что сегодня праздник, годовщина крестин твоей дочери? Я пришла крестницу свою навестить, - весело прощебетала незнакомка.
- А как же бродяжка?! - только и мог в удивлении вымолвить бакалейщик.
- То была моя прихоть. Люблю почудачить, - засмеялась гостья.
- Кто ты, знатная барышня? Королева или принцесса?
- Я - фея, и зовут меня Доля. Так покажешь мне крестницу?
Стоило бакалейщику проводить суденицу к Злате, как его сморил такой сон, что он едва добрёл до кровати, а проснувшись поутру обо всём забыл.
Волшебница весь вечер нянчилась и играла с девочкой, на ночь спела ей колыбельную и уложила спать. На рассвете Доля дала малышке глоток снадобья и, поцеловав крестницу, исчезла так же таинственно, как и появилась. С тех пор так и повелось. Каждый год накануне годовщины
крестин фея навещала Злату, давала ей глоток чудесного эликсира и на следующее утро улетала.
Злата росла на радость отцу и соседям. Люди не переставали удивляться уму, трудолюбию и доброте девочки.