Молоденьким девушкам часто нравятся мужчины много старше их, но у Тани тяга к "старью", как называл Паша избранников сестры, имела особый смысл. Она слышала смутно о любовной истории, пережитой матерью в ранней молодости. Человек тот погиб на войне, в памяти отложились мазки: высокий, смуглый, синеглазый... Остальное дорисовала фантазия с помощью киноэкрана. И юный весельчак Пашка оказался пожилым романтическим героем, молчаливым и загадочным, с роковой печатью на челе. Таня бессознательно поправляла портрет бывшего маминого возлюбленного под нынешний образ матери. Прекрасная меланхолическая пара владела ее воображением. В баре оказался человек того самого типа: высокий, загорелый, голубоглазый, с проседью, с твердым мрачным ртом - он с усилием разжал сухие губы, чтобы пригласить ее танцевать. Площадка была пуста, это смутило Таню, и все-таки она пошла. И не пожалела об этом, он танцевал, как Фред Астор, которого часто показывают по телевизору в отрывках из старых американских фильмов. Исходящая от него сила подавляла, и отнюдь не робкая Таня была благодарна ему за молчание, боясь показаться глупой. А он был умен каждым жестом, каждым взглядом и тем, как курил, как вел ее в танце, как молчал, особенно впечатляющим было его насыщенное молчание. И не нужны были никакие слова, чтобы он очутился у нее в каюте, где они сразу упали друг другу в объятия. А затем, как всегда, Таня захотела оборвать все на полдороге, ну, немного дальше, чем на полдороге, другие, поборовшись, смирялись с этим, но не так повел себя ее загадочный избранник. Выражение значительного и неподвижного лица не изменилось, но он отверз молчащие уста, и стало страшно.
- Ты брось динаму крутить,- сказал Фред Астор.- Со мной такие номера не проходят. Напилась, нажралась - и деру!..
Это было так неожиданно, так не похоже на все его прежнее поведение и на все, что Таня слышала и видела в своей жизни, что она растерялась до потери памяти. Разве они были в ресторане?.. Разве они ужинали?.. А в баре вообще не подавали еды... Она тянула весь вечер один-единственный коктейль, второго он ей даже не предложил. Зачем он лжет?..
- Чего вы хотите? - спросила она шатким не от страха - от омерзения голосом.
- Возмещения расходов,- произнес он и, немного подумав, ударил ее по щеке.
Было не больно, а невыносимо обидно и стыдно. Глотая слезы, она открыла сумочку и протянула ему смятую четвертную.
- Это все? - спросил он угрожающе.
Она быстро закивала. Он взял у нее из рук сумочку, порылся там, нашел брошку с камешком и сломанным замком, опустил в карман. Бросив сумочку на столик, погрозил Тане кулаком и спокойно, чуть сутулясь, вышел.
Он пришел в свою каюту, разделся, принял душ и, волосатый, смуглый, мускулистый, прилег в плавках и майке на кровать. Вскоре вернулась его спутница - вероломная подруга Пашки.
- Порядок? - спросил он.
- Нормально. А у тебя?
- Фальшак. Соплячка и без денег. Взял вот это. Стоит чего-нибудь? - он кинул ей брошку.- Я в цацках не разбираюсь.
- Камешек настоящий. Ты дуся!
Каюта погрузилась в темноту, а оконце высветилось бледным светом редеющей ночи...
Ранним утром, туманным, прохладным, но обещающим хорошо и быстро разгуляться - солнце поблескивало сквозь наволочь - теплоход причалил к богоярской пристани.