Он, конечно, забыл о том, что в этом доме он и есть самая таинственная и странная персона, скрывающаяся от императорского правосудия.
***
Вечером прекрасная Лайлин пела в ресторане, и все время твердила про себя:
- Не пойду к нему. Не пойду!
То же продолжалось и по дороге домой. Уже дома, поняв, что уснуть она все равно не сможет, Лайлин сказала себе:
- В чем дело, черт побери!? В чем дело? Я просто пойду и проверю состояние раненого. Вдруг ему стало хуже, вдруг жар, вдруг рана открылась? Я просто обязана проверить.
Внутренний голос на эти речи только скептически улыбался.
Было уже поздно, когда она, наконец, решила пойти проведать Вэя.
- Наверное, он уже спит. Да, конечно, спит, должен спать. Ведь уже поздно. Я только проверю и все...
Лайлин тихонько открыла дверь. В комнате было довольно темно, на тумбочке у кровати горел маленький светильник. Мужчина лежал, прикрытый до пояса простыней. Через грудь и плечо шла повязка, закрывающая раненый бок. Повязка чистая, без пятен крови, но все-таки надо подойти проверить. Она сейчас, тихонько проверит и сразу уйдет...
Мужчина открыл глаза. Черт бы его побрал, он не спал!
Застигнутая его взглядом врасплох, Лайлин замерла посреди комнаты.
- Я ждал тебя.
- ...
- Я ждал тебя весь день... и вечер...
И почему у него такой голос... как будто гладит ее мехом изнутри...
- Я, - Лайлин откашлялась, потом бодрым тоном продолжила, - пришла проверить, не сбилась ли повязка, и нет ли у тебя жара.
- Так подойди, проверь...
Черт бы его побрал! Почему она трясется как заячий хвост?!
- Просто подойди, проверь повязку и уходи! - твердила она себе.
Но сделать это было не так-то просто, пока женщина добралась до постели раненого, у нее сбилось дыхание и пересохло в горле, а ладони взмокли от непонятного волнения. Надо просто не показывать своего волнения, просто не показывать...
Ну вот, повязка в порядке, жара нет, можно уходить. Но он снова завладел ее руками.
- Посиди со мной.
- Зачем? Тебе уже лучше и сиделка не нужна.
- Зато мне нужна жена... - низкий рокочущий шепот, теплые губы прикасаются к пальцам.
У Лайлин закружилась голова, стало вдруг страшно и сладко. А он продолжал шептать, целуя пальцы:
- Лайлин, почему ты дрожишь? Ты меня боишься?
- Я... не боюсь тебя... - голос ее прерывался.
- Вот и хорошо. Побудь со мной...
Между тем губы потихоньку продолжали свое путешествие по рукам Лайлин, вызывая сладкую дрожь и непрошенное томление.
- Довольно, Вэй. Перестань...
- Перестать что? - промурлыкал он, продолжая свое дело, - Разве тебе не нравится?
- В том-то и дело, что слишком нравится, - думала она, но вслух сказала, - Перестань делать так.
- Делать так? - спросил Вэй, целуя ее руку в сгибе локтя, - Или вот так? - пальцы коснулись шеи, погладили за ушком, зарылись в волосы на затылке.
- Нет... - встрепенулась женщина.
- Нет? - внезапно он притянул ее к себе и прижался губами к губам.
Лайлин еще никогда никто не целовал. Она застыла на мгновение от новых, неизведанных ранее ощущений. Таких... таких... Но тут она услышала свой стон и действительно испугалась. Вырвалась из его рук и метнулась к двери. Он опять смеялся ей вслед своим проклятым колдовским смехом.
- Ты придешь ко мне сама.
- Нет!
- Ты придешь.
Черт бы его побрал, этого наглого, самоуверенного типа!
- Потому что никто не даст тебе того, что могу дать я.
Она не стала дослушивать, а просто выбежала за дверь, желая скрыться от этого голоса, который переворачивал все внутри. Потом она заперлась в своей комнате, пытаясь осмыслить все и взять себя в руки, а еще лучше - заснуть.
Все шестеро собрались за дверью ее спальни, не решаясь побеспокоить свою Госпожу. Им было грустно и одиноко, мужья чувствовали себя брошенными, как забытые дети. Ханг, как самый уравновешенный из них, постарался как-то овладеть ситуацией и, сделав бодрое лицо, зашептал:
- Так, всем спать! Завтра дел полно. Спать-спать. Видите, наша девочка устала, чего столпились, дышите тут громко, как буйволы, сопите, спать ей мешаете. Быстро, чтоб вашего духу здесь не было, быстро, быстро!
Те потоптались и разошлись, никто не стал возражать. Но Ханг понимал, как впрочем, и каждый из них, что в их жизни что-то изменилось.
***
Вэй оказался прав. Она пришла к нему сама, на седьмой день, ночью.
Все это время Лайлин боролась с собой, а потом вдруг поняла, что должна. Должна узнать, как это бывает у женщины с мужчиной. Она помнила, как нежно относились друг к другу ее отец и мать. Так может...
Если она не попробует, то никогда не узнает. А еще она чувствовала, что Вэй скоро уйдет. Об этом он никогда не заговаривал, но и не было нужды, и так понятно, что ему просто надо переждать момент. Не будет же он всю жизнь сидеть у нее в спальне, не смея высунуть носа на улицу. А значит, не стоит терять время.
***
Оказывается, мужчина может доставить женщине столько наслаждения...
Она никогда и не подозревала, что может так чувствовать, так переживать снова и снова эту прекрасную смерть и новое рождение...
Лайлин проснулась утром совершенно счастливой. Солнце пробивалось сквозь легкие шелковые занавески, уже день, сколько же она спала? Женщина сладко потянулась и повернула голову, взглянуть на своего седьмого мужа, ставшего в эту ночь ее настоящим мужем и главным мужчиной. Она была в постели одна. Его не было, а на подушке лежало соцветие глицинии и небольшая записка, аккуратно свернутая и вложенная в кольцо, что было на указательном пальце у Вэя.
Ушел.
Все правильно. Получил, что хотел и ушел. Так глупо. Смешно, на что она надеялась? Лайлин даже нашла в себе силы, чтобы рассмеяться. Села, развернула записку, отложив кольцо на прикроватную тумбочку.
'Лайлин, благодарю тебя за все. Обстоятельства вынуждают меня уйти, но однажды я вернусь. Прости меня, если сможешь. Вэй'
Она снова свернула записку, вложила ее в кольцо, спрятала в карман, оделась и вышла из спальни.
***
В этот день все было как всегда, она ходила, улыбалась, пела. А в голове метались мысли. Боже, как хорошо, что она никогда не забывала, да и Ханг не дал бы ей забыть про смазку. Не хватало только забеременеть от этого урода! Боль, как от тупого ножа, терзала сердце и не давала нормально дышать. Если бы она умела плакать, как все женщины...
Непрошенными возвращались ощущения, тело не желало слушаться хозяйку, оно сладко сокращалось при воспоминаниях о наслаждении. Разве она могла бы в это поверить? Ее столько раз имели так, как предписывал Закон, в лучшем случае было просто неприятно, а тут...!!! Почему с ним, за что? За что ей это? Впрочем, пошел он к черту! На нем свет клином не сошелся! У нее будут другие, еще лучше, чем этот... седьмой муж. Будет лучше, если она отключит эмоции.
Улыбка на лице, голос ровный, все идет, как надо.
Но только ведь тех ее шестерых, которые дышали ею, не обманешь. Они поняли, что, уйдя, седьмой муж унес с собой ее сердце. И что делать им теперь, как утешить свою Госпожу, никто не знал, они молча страдали вместе с ней.
Это неопределенное состояние тянулось еще два дня.
На третье утро Лайлин опять сидела в своей беседке, подставляя лицо утреннему ветерку и размышляя о том, как много чего может произойти за десять дней, вдруг на садовую дорожку, как раз в том месте, где тогда перелез через стену Вэй, упал тяжелый кожаный мешочек. В первый момент Лайлин остолбенела, потом кинулась к стене, в надежде увидеть того, кто его сюда подбросил, она, разумеется, догадалась, чьих это рук дело. Но внизу никого уже не было.
Лайлин вернулась, подобрала мешочек и пошла к себе в комнату. Там она его открыла, в мешочке было золото. Много. Плата за ночь.