<tab>Третье воспоминание: чья-то грязная машина украсилась надписью «помой меня», похихикал, прищурился и поставил в конце спича сердечко.
<tab>Четвёртое воспоминание: пролезаю в окно общежития, прижимая к груди многострадальный зонт. Ползу как партизан мимо округлившей глаза вахтёрши, иногда прикладывая к губам палец. Видимо, пытаюсь ей объяснить, чтобы не шумела. Вручаю зонт и надкусанную сбоку булочку открывшему дверь в комнату Ваньке, заверяя того, что булочка почти новая, ни разу не уроненная, даже почти не мокрая (вспомнил, почему обиделся на дворняжку). По стеночке пробираюсь в душ. Воды нет! С возмущением разворачиваюсь обратно. Рядом с вахтёршей вновь становлюсь на четвереньки и ползу к выходу из общаги. «После одиннадцати не впущу», — со смехом мне вслед.
<tab>Пятое воспоминание: сижу у столба, обхватив ноги, и пытаюсь выть на облака. Вокруг уже темно, полная луна почти полностью скрыта. Жалею себя и утираю лицо грязным рукавом.
<tab>Шестое воспоминание: стою уже у знакомой машины и с воодушевлением перечитываю чужую надпись под своей: «Приходи, помою». До меня доходит, кому принадлежит BMW, радостно хлопаю в ладоши и теряю равновесие.
<tab>Седьмое воспоминание: долблю кулаком в дверь, оставляя на ней грязные пятна. Лыблюсь в возмущённое лицо открывшего дверь Евграна. «Я мыться!» — ставлю того в известность и, не разуваясь, гордо прохожу (медленно ползу, держась за стенку) в коридор, отодвигая с дороги Охотникова.
<tab>Восьмое воспоминание: сижу в джакузи, радуюсь пузырькам. Рядом на корточках сидит Евгран и пристально смотрит на мою голую грудь. Широким жестом предлагаю хозяину квартиры чувствовать себя как дома. Надо мной ржут. Обидно…
<tab>Девятое воспоминание: потемневшие глаза Охотникова очень близко от моего лица, хищный оскал, хриплые слова: «Сам напросился!» — и поцелуй, мигом выбивший из моей головы все посторонние мысли. Чужие губы сминают, язык вторгается на мою территорию, проходится по зубам и дёснам. В паху резко тяжелеет, а с губ срывается непроизвольный стон.
<tab>Десятое воспоминание: мою невменяемую тушку вытирают пушистым полотенцем и куда-то несут. Руками трогаю уши Евграна, радуюсь его шипению. Меня роняют на кровать и быстро уходят. Мерзко хихикаю и сползаю на пол. Спешу (семеню мелкими перебежками, прячась за предметами мебели) за Охотниковым.
<tab>Одиннадцатое воспоминание: открыв рот, наблюдаю в чуть приоткрытую дверь за обнажённым Евграном, дрочившим в душе. Опускаю ладонь на свой пах, обхватывая уже твёрдую плоть в кулак. Дрочим вместе.
<tab>Двенадцатое воспоминание: меня засекли, красиво выругались, кончили… Непонимающе смотрю на свою испачканную спермой ладонь. Мне было так хорошо…
<tab>Тринадцатое воспоминание: «Не угомонишься — трахну!» — меня кутают в одеяло, затыкая рот краешком подушки. Мычу. Хочется до конца выяснить, есть ли у Евграна волосы на заднице. Охотников бесится и вжимает меня в матрас. Успокаиваюсь, когда на мой вопрос «Ты меня сильно любишь?» отвечают: «Безумно, рыжик, но давай об этом утром поговорим!»
<tab>Четырнадцатое воспоминание: хочу писать. Гусеничка в моём лице начинает извиваться, пытаясь выбраться из одеяльного плена. Евгран рычит, матерится и бьётся головой о спинку кровати.
<tab>Пятнадцатое воспоминание: воровато оглядываюсь, тыря колбасу из чужого холодильника. Охотников стоит в дверях кухни, скрестив руки на груди. Видимо, на стрёме…
<tab>Шестнадцатое воспоминание: жадно целуюсь с Евграном, пытаясь руками пробраться под резинку его боксёров. Шиплю от укуса в губу. На меня орут и вновь укутывают в одеяло. Вопрос про волосы всё ещё остаётся открытым…
<tab>Семнадцатое воспоминание: нежный поцелуй в шею. Томно вздыхаю и проваливаюсь в сон.
<tab>— Я труп, — обхватив голову руками, раскачиваюсь на унитазе. Раз десять почистил уже зубы, чтобы хоть ненадолго перебить привкус горечи во рту.
<tab>И тут меня пронзает неожиданная мыслишка. А я ещё девственник?!
<tab>Ёрзаю, пытаясь получить ответ на этот животрепещущий вопрос. Не болит. А может, это я его?..
<tab>— Ты там живой? Выйти можешь? — голос Евграна полон нетерпения.
<tab>— Не могу, я голый! — сообщаю я, оглядываясь в поисках полотенца. Какое-никакое, но всё же прикрытие.
<tab>За дверью смеются.
<tab>— Тебе не кажется, что ты как-то поздно об этом спохватился?
<tab>— Ты меня соблазнил! — обвиняю Евграна. — И бросил! — добавляю громче.
<tab>— Это когда? — не понял Охотников и начал открывать дверь.
<tab>— Не шевелись, — ору я, резво вскакивая со «стула» и подлетая к примеченной ранее вешалке с разноцветным халатом.
<tab>Успел просунуть первую руку в рукав, когда почувствовал пристальный взгляд на своей пояснице.
<tab>— А у тебя веснушки на копчике, — тихий голос Евграна прогнал толпу мурашек по позвоночнику.
<tab>— Это родинки, придурок, — не оборачиваясь, надел на себя короткий халат (женский!) и потуже затянул пояс.
<tab>— Отлично выглядишь, — что-то меня напрягают хриплые нотки в голосе Охотникова. — И я тебя бросать не собираюсь…
<tab>— А я тебя? — вопрос вырвался сам по себе.
<tab>— Только попробуй! — и столько решимости в голосе.
<tab>— Откуда у тебя в ванной женский халат?— как ни пытался, скрыть ревнивые нотки в голосе не удалось.
<tab>Резко оборачиваюсь, чтобы увидеть, как этот хищник медленно приближается ко мне. Вытягиваю вперёд руки и упираюсь ему в грудь. Голую грудь.
<tab>— Ты же не думаешь, что до тебя я был монахом? — Евгран опустил взгляд вниз и сглотнул.
<tab>Я тоже проследил в том же направлении и вздрогнул. Серые боксёры не скрывали довольно внушительный стояк, натянувший ткань его трусов.
<tab>Минуты две мы молчали, тяжело дыша.
<tab>— Я гей? — тихо интересуюсь и пытаюсь осторожно отстраниться.
<tab>Мне этого не позволяют, обхватывая запястья и впечатывая в твёрдую грудь. В нос тут же проник умопомрачительный запах ванили. Начинает вновь тошнить…
<tab>— Скоро выясним, — поцелуй в шею.
<tab>Тошнота усиливается. Вырываюсь, но меня зажимают крепче, целуя уже мочку уха. Пытаюсь движениями тела просигналить, что мне что-то не хорошо. Меня понимают, но как-то неправильно. Евграновская наглая рука пробирается под халат и сдавливает бедро, член парня трётся о мой живот, вызывая не совсем естественный отклик в моём организме.
<tab>— Меня сейчас стошнит! — заявляю в открытую, для наглядного примера демонстрируя позеленевшую физиономию и чуть повлажневшие глаза.
<tab>Меня тут же отпускают и уже привычно матерятся.
<tab>А я что? Я ничего! Повторно схожусь лицом к «лицу» с унитазом.
<tab>— Стёп, тебя от поцелуя стошнило? — неуверенный и такой обиженный голос Охотникова.
<tab>Ржу и булькаю, ржу и булькаю… И уже не смущает мысль, что такой интимный процесс приходится выставлять на всеобщее обозрение. Мы дрочили вместе!
<tab>Ополоснув руки и лицо, почистив несколько раз зубы и съев треть тюбика пасты — наконец ответил злобно пыхтящему Евграну:
<tab>— Меня тошнит от твоей нерешительности…
<tab>Зря я это сказал…
<tab><b>Конец POV</b>
<tab>***
<tab>В то утро Волкова не лишили девственности только потому, что к Охотникову пожаловала делегация в лице матери Евграна и ректора института.
<tab>Ринат Эдмундович мялся в дверях кухни, не решаясь вмешаться в разговор на повышенных тонах Евграна и Елизаветы Эдмундовны. Степан прятался в спальне (женский халат — не лучшая одежда для знакомства с родителями), но чутко прислушивался к баталиям.
<tab>— Почему я не в курсе, что мой сын — гей?! — кричала женщина, грозно надвигаясь на невозмутимого сына.