…А время шло. Близился Новый год. В школе началась суматоха. Заканчивалось полугодие, школа готовилась к новогоднему вечеру. В актовом зале уже стали появляться бумажные снежинки на окнах; Снеговики, Деды Морозы, Снегурочки и зимние зверушки – на стенах. В центре зала наш завхоз уже освободил место для елки.
Алешкин класс решил к празднику поставить «Снежную королеву». Бонифаций – наш учитель литературы и режиссер всех постановок – переделал им пьесу на школьный лад. Получилось здорово. Коммерции советник – вылитый директор, Снежная королева – наш завуч, ледяная такая дама, а маленькая разбойница – это Любаша, их учительница. Ее все так зовут, потому что в Алешкином классе она самая маленькая. Но характер у нее – разбойный!
Как мне рассказал Алешка, кастинг в их классе прошел нормально. Распределили все роли. Только Снежную королеву никто не захотел играть. В этом возрасте детишки очень откровенные и свои симпатии и антипатии выражают прямолинейно.
В общем, роль королевы досталась новенькой – Маринке Серегиной. Но когда пошла первая читка пьесы, наш главный режиссер Бонифаций застонал, как от боли:
– Ну какая это Снежная королева! Это нежная королева! Так не пойдет!
Решение проблемы нашлось. Бонифаций внес некоторые поправки в пьесу.
– Живой королевы не будет! Королевой будет кукла. Мы нарисуем ледяной дворец, и в глубине сцены, освещенная ярким прожектором, она будет смотреться прекрасно – сказочно и загадочно. У кого есть подходящая кукла?
– У меня, – сказала Серегина. – Я завтра принесу.
И принесла.
– Кукла, Дим, – сказал Алешка, – крутая! Вся из себя. Вся такая побелевшая красавица! Здоровенная такая, в полменя. А когда ее шлепнешь по затылку, она сердито пищит: «Хочу гулять». Настоящая Снежная королева. Только почему-то заикается.
Надо еще сказать, что Бонифаций задумку про Снежную королеву велел держать в секрете. «Это будет для всей школы таинственный новогодний сюрприз!»
И куклу прятали в учительской. А репетиции пошли успешно. Кстати, Алешке досталась роль Сказочника.
– В самый раз ему эта роль, – сказала Любаша. – Фантазер и выдумщик.
Мама сшила Алешке из своей старой черной юбки шикарный черный плащ и расшила его звездами из фольги. А папа склеил шикарный черный цилиндр.
Алешка повертелся перед зеркалом в этом наряде и, проворчав: «Фигня какая-то!» – умчался к дяде Федору.
– Шляпу сними! – успела крикнуть ему мама.Алешка цилиндр сбросил, но зачем-то захватил из кухни совок для мусора. И только мы его и видели. Плащ на спинке стула, цилиндр на сиденье. Сказочник!
Как я уже убедился за свои годы – сказки кончаются былью. Правда, быль тоже бывает иногда сказочная, а бывает и такая, что лучше уж обратно в сказку…
Дядя Федор привез Алешку на Ленинский, к дому Серегиных, и поехал дальше «бомбить».
– Заеду за тобой без двадцать четыре.
– А то! – сказал Алешка. Ему хоть без тридцать пять – часов у него все равно нет.
Алешка походил под окнами, что-то прикинул, соображая, и начал решительно раскапывать снег мусорным совком. Словом, не устоял, решил не дожидаться весны.
Вот тут-то все и случилось…
Алешка старательно копал. А перед самым его носом вдруг что-то мелькнуло и утонуло в снегу. Алешка машинально вскинул голову – посмотреть, кто это бросает всякий мусор из окна на головы третьеклассникам. И успел заметить, как на третьем этаже захлопнулась фрамуга.
Алешка нагнулся и из ямочки, оставшейся в снегу, выковырял… небольшую жестяную коробочку старого вида. На ней еще можно было разобрать красивые слова «Золотое руно». Телеграмма от Серегина! Все ясно! «Задержись выезжать две недели. Наша партия срочно выходит тайгу. Серегин». Так подумал Алешка. А что? Новый год же, как же без чудес?
Коробочка легко открылась. В ней в самом деле находилась записка, написанная детской рукой. Но совсем не та, волшебная, а очень серьезная: «Меня заперли и не выпускают. Помогите».
Современный ребенок – Алешка сразу врубился: похитили какого-то пацана, заперли в пустой квартире и ждут, когда его родители привезут выкуп. Он еще раз взглянул на то окно, из которого вылетела коробочка, и решительно зашагал к подъезду.
Но нынче – другие времена. Непреодолимое препятствие в виде домофона. Алешка наугад нажал несколько кнопок и на вопрос «Чего надо?» ответил: «Сантехнический электрик» или «Электрический сантехник». – «Не вызывали. Гуляй дальше».
А все-таки повезло – дверь раскрылась изнутри, из подъезда вышел мужчина в надвинутой шапке и с поднятым воротником пальто. Такой закутанный, что был от него виден только чуточку раздвоенный на кончике нос. «Муравьед какой-то», – успел подумать Алешка и прошмыгнул в подъезд, резво потопал на третий этаж, отметив про себя, что и широкая лестница была точь-в-точь как в фильме. По этой лестнице летели вниз Чук и Гек за злополучной коробочкой с телеграммой.
На третьем этаже Алешка прикинул, какая дверь ему больше подходит, и отважно забарабанил в нее ногой.
Дверь отворилась – Алешка на всякий случай отскочил подальше. Выглянула из квартиры высокая и худая старушка с вязаньем в руках. На лице у нее были две пары очков. Одни цеплялись за нос, другие держались на лбу.
– Выпустите его сейчас же! – заорал Алешка. – Что вы его держите?
– Чего ты орешь? – Старушка тряхнула головой, чтобы верхние очки заняли свое положенное место, и с интересом его оглядела. Как таракашку на столе: прогнать или покормить? – Кто его держит? Он весь день шляется туда-сюда.
В подтверждение ее слов из квартиры выплыл громадный черный кот. Важно мурлыкнул, потерся об Алешкину ногу и снова исчез. Дверь захлопнулась. Алешка понял, что он ошибся квартирой. Постоял секунду, потом снова бухнул в дверь ногой. Дверь опять растворилась.
– Извините, – сказал Алешка. – Я ошибся.
– Все? – Старушка вернула очки с переносицы на лоб.
– Все.
– Будь здоров.
В другую квартиру Алешка стучать не стал – дверь в нее была приоткрыта. Алешке стало страшно. Страшно интересно. Это ему понравилось, и он просунул нос в дверную щель.
За дверью никого не было. Ни похищенного, ни похитителей. Был довольно длинный и широкий коридор. «Спросят, – подумал Алешка, – скажу, что заблудился». И пошел на цыпочках по коридору, заглядывая в комнаты. Везде было пусто и тихо. И беспорядок.
Последняя дверь, видимо, кухонная, была подперта снаружи здоровенной клюкой в виде дубинки. Алешка лихо выбил ее ударом ноги, распахнул дверь и заорал:
– Выходи, пацан! Ты свободен!
Никакого пацана на кухне не оказалось. На шею Алешке бросилась… Маринка Серегина:
– Лефка! Освободитель! Спасибо!
«Ну вот, – сердито подумал Алешка, – теперь влюбится и будет булочками кормить». Он так не зря подумал – печальный опыт у него уже есть. В Алешку одноклассницы часто влюбляются. Наверное, потому, что он симпатичный и не вредный. И они начинают за ним ухаживать – на каждой переменке таскать ему булочки из буфета. Наверное, потому, что он у нас к тому же худенький. «Дочки-матери» какие-то, с завистью говорил Диакеза. Ему булочек никто не носил. Но Алешка очень скоро сообразил свою выгоду и стал принимать знаки влюбленности только в виде сосисок. И относил их «родственникам» дяди Федора. «Баловство, – ворчал дядя Федор и делил сосиски на три части. – Без двести грамм полкило получается».
– Ну и что ты орешь? – сурово спросил Алешка Маринку Серегину.
Маринка похлопала глазами и успокоилась. И рассказала, что с ней случилось.
Она была дома одна, делала уроки. Проголодалась, пошла на кухню. И вдруг сзади кто-то схватил ее за шиворот, втолкнул внутрь и захлопнул за ней дверь.
– И страшным голосом, Лефка, прошипел: «Молчи, а то укушу!» Я и замолчала – думаешь, приятно, когда тебя кусают?
– Откуда я знаю? – честно признался Алешка. – Меня никто еще не кусал. А дальше что?
– Я затаилась, как мышка. И слышу всякие звуки.
– Какие звуки?
– Стуки и бряки. Будто кто-то ходит по квартире.