поймите мои слова... мы люди
двадцатого века!
Темно.
Конец первого действия.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Иллюминированная ночь на той же террасе. Буфет с
шампанским. Радаманов и Рейн во фраках стоят у аппарата.
В отдалении Саввич. Анна в бальном платье у аппарата.
Слышна мощная музыка.
Радаманов. Вон, видите, там, где кончается район Блаженства, стеклянные
башни. Это - Голубая Вертикаль. Теперь смотрите - поднялся рой огней.
Это жители Вертикали летят сюда. Рейн. Да, да.
В аппарате вспыхивает свет.
Анна. Голубая Вертикаль хочет видеть инженера Рейна. Радаманов. Вы не возражаете? Рейн. Нет, с удовольствием. Анна (в аппарат). Слушайте. Говорит Народный Комиссар Изобретений Радаманов. Радаманов (Рейну). Сюда, пожалуйста. (Освещаясь сверху, говорит в аппарат.)
Приветствую Голубую Вертикаль! В день праздника Первого мая!
Мимо террасы летит рой светляков. Свет внезапно сверху
заливает Рейна.
Вы хотели видеть Рейна? Вот он перед вами. Гениальный инженер Рейн,
человек двадцатого века, пронзивший время! Все сообщения в телеграммах
о нем правильны! Вот он! Евгений Рейн!
Донесся гул. Светляки исчезают.
Посмотрите, какое возбуждение вы вызвали в мире.
Аппараты гаснут.
Может быть, вы устали? Рейн. О, нет! Я хочу видеть все. Нет, кто действительно гениален, это ваш
доктор Граббе. Я полон сил. Он вдунул в меня жизнь. Саввич. Этим лекарством нельзя злоупотреблять. Радаманов. Вы познакомились? Рейн. Нет еще. Радаманов. Саввич, директор Института Гармонии. Инженер Рейн. (Рейну.) Так,
может быть, вы хотите взглянуть, как танцуют? Анна, займите и проводите
гостя. Анна. С большим удовольствием.
Анна и Рейн уходят.
Пауза.
Радаманов. Ну, что вы скажете милый Фердинанд, по поводу всего этого? Саввич. Я поражен. Я ничего не понимаю. (Пауза.) Скажите, Павел Сергеевич,
какие последствия все это может, иметь? Радаманов. Дорогой мой я не пророк. (Хлопает себя по карманам.) У вас нет
папиросы? В этой суматохе я портсигар куда-то засунул. Саввич (похлопав себя по карманам). Вообразите, я забыл свой! (Пауза.)
Радаманов! Нет, этого не может быть! Радаманов. Вот это что-то новенькое. Как же это не может быть того, что
есть? Нет Дорогой Фердинанд, нет, мой дорогой поклонник гармонии,
примиритесь с этой мыслью. Трое свалились к нам из четвертого
измерения. Ну что ж... Поживем, увидим. Ах, я курить хочу.
Оба уходят. Слышен аплодисмент, и входит Бунша, а за ним
задом, с кем-то раскланиваясь, Милославский. Оба выбриты
и во фраках.
Милославский. Очень, oчень приятно. Мерси, гран мерси. В другой раз с
удовольствием. Мерси. (Бунше.) Понравились мы им. Бунша. Все это довольно странно. Социализм совсем не для того, чтобы
веселиться. А они бал устроили. И произносят такие вещи что
ого-го-го... Но самое главное, фраки. Ох прописали бы им ижицу за эти
фраки! Милославский. Если в тебя вглядеться, то сразу разочаровываешься. Это кто
все им пропишет?
Выходит гость во фраке.
Гость. Я понимаю, что вы ищете уединения, и сию минуту уйду. Мне только
хотелось пожать руку спутникам великого Рейна. Милославский. Очень, очень приятно. Мерси, гран мерси. Милославский Юрий. А
это секретарь. А вы из каких будете? Гость. Я мастер московской водонапорной станции. Милославский. Очень приятно. Вы тоже трудящийся человек. Да что там... эти
рукопожатие всякие... давайте поцелуемся. Гость. Я буду счастлив и польщен.
Милославский обнимает Гостя.
Не забуду этой минуты. (Хочет обнять Буншу.) Милославский. С ним не обязательно. Это секретарь. Гость. Желаю вам всего, всего хорошего. (Удаляется.) Милославский. Приятный народ. Простой, без претензий, доверчивый. Бунша.