Так называемые "точные" науки (а среди них много совсем не "точных") гораздо более формализованы (я употребляю это слово в том смысле, в каком его употребляют представители "точных" наук), в них не смешивают исследования с популяризацией, сообщения уже добытых ранее сведений – с установлением новых фактов и т. п.
Говоря о том, что у гуманитарных наук нет принципиальных различий с "точными" науками, я не имею в виду необходимость "математизации" нашей науки. Вопрос о степени возможности внедрения в гуманитарные науки математики – это особый вопрос.
Я имею в виду только следующее: нет ни одной глубокой методологической особенности в гуманитарных науках, которой в той или другой степени не было бы и в некоторых науках негуманитарных.
И наконец, замечание о самом термине "точные" науки. Этот термин далеко не точен. Многие науки кажутся точными только со стороны. Это касается и математики, которая на своих высших уровнях не так уж точна.
Но есть одна сторона в литературоведении, которая действительно отличает его от многих других наук. Это сторона этическая. И дело не в том, что литературоведение изучает этическую проблематику литературы (хотя это делается недостаточно). Литературоведение, если оно охватывает широкий материал, имеет очень большое воспитательное значение, повышая социальные качества человека.
Я всю жизнь занимаюсь древней русской литературой. Древняя русская литература принадлежит к особой эстетической системе, малопонятной для неподготовленного читателя. А развивать эстетическую восприимчивость читателей крайне необходимо. Эстетическая восприимчивость – это не эстетство. Это громадной важности общественное чувство, одна из сторон социальности человека, которая противостоит чувству национальной исключительности и шовинизма, она развивает в человеке терпимость по отношению к другим малоизвестным ему культурам – иноязычным или других эпох.
Умение понимать древнюю русскую литературу открывает перед нами завесу над другими, не менее сложными эстетическими системами литератур, скажем европейского средневековья, средневековья Азии.
То же самое и в изобразительном искусстве. Человек, который по-настоящему (а не по-модному) способен понимать искусство древнерусской иконописи, не может не понимать живописи Византии и Египта, персидскую или ирландскую средневековую миниатюру.
На литературоведах лежит большая и ответственная задача – воспитывать "умственную восприимчивость". Вот почему сосредоточенность литературоведов на немногих объектах и вопросах изучения, на одной только эпохе или на немногих проблемах противоречит основному общественному смыслу существования литературоведения как науки.
В литературоведении нужны разные темы и большие "расстояния" именно потому, что оно борется с этими расстояниями, стремится уничтожить преграды между людьми, народами и веками.
Литературоведение имеет множество отраслей, и в каждой отрасли есть свои проблемы. Однако если подходить к литературоведению со стороны современного исторического этапа развития человечества, то следует обратить внимание вот на что. Сейчас в орбиту культурного мира включаются все новые и новые народы. "Демографический взрыв", который сейчас переживает человечество, крушение колониализма и появление множества независимых стран – все это приводит к сближению прогрессивных сторон различных культур на земном шаре, содействует их плодотворному взаимовлиянию и взаимопроникновению при непременном условии сохранения национального лица всех культур. Поэтому перед гуманитарными науками стоит сложнейшая задача – понять, изучить культуры всех народов мира: народов Африки, Азии, Южной Америки. В сферу внимания литературоведов поэтому включаются литературы народов, стоящих на самых различных ступенях общественного развития.