Столь откровенная навязчивость племянницы покоробила Керри, она решила при случае посоветовать ей впредь вести себя поскромнее, если она хочет произвести приятное впечатление. В ее возрасте нельзя забывать о правилах хорошего тона.
– Вы наконец подойдете ко мне поболтать или я скорее умру, чем дождусь вас? – воскликнула в сердцах потерявшая терпение Мириам.
– Уже идем! – крикнула ей Керри.
– До свидания, – почти прошептала Берил.
– Теперь я понимаю, от кого вы унаследовали зычный голосок и манеру обращения с ближними, – тихо заметил Керри Зак.
Керри не смогла дать ему достойный ответ, поскольку в этот момент они подошли к прилавку Мириам. Провожая негодующим взглядом удаляющуюся внучку, та воинственно затараторила:
– Что это Берил вздумалось шляться по улицам в рабочее время? Вот уж начальник задаст ей взбучку, если она не одумается! И ты тоже хороша! Какого черта ты здесь болтаешься, когда тебе нужно присматривать за ребенком?
– Джонни захотелось проведать тебя, – объяснила Керри, оборачиваясь к мальчугану. Но тот уже нырнул под прилавок и, достав из ящика несколько яблок, начал выстраивать из них пирамиду.
– Тогда ты вполне могла бы взять его с собой утром и занять мое место. Пожалела бы мои ноги! – Мириам обернулась к Заку: – Стоять мне уже тяжело, старость не радость. Только кого волнует чужое горе? – Она с укоризной посмотрела на Керри. – Мне бы такие ноги, как ваши, юноша! Бьюсь об заклад, они вас никогда не подводят!
Зак кивнул, засунув руки поглубже в карманы джинсов: дескать, вы правы, мадам, жаловаться не приходится.
– И даже на ринге? – спросила Керри с деланным удивлением. – Разве вас никогда не посылали в нокдаун или нокаут?
– Случалось, но не часто, – с самодовольной улыбкой ответил Зак. – Пока еще мало кому удавалось сбить меня с ног.
– Вчера я поспорила с Альбертом, что вы можете простоять хоть десять раундов, – сказала Мириам.
Зак пропустил это лестное замечание мимо ушей. Он уже не слушал ее болтовню, целиком поглощенный разглядыванием Керри. На ней было ярко-красное платье с треугольным вырезом на груди, столь плотно облегавшее бедра, что казалось, оно село после стирки. Помимо обручального колечка, ее украшала прекрасная золотая цепочка с кулоном в форме сердечка. Керри заметила, что жадный взгляд боксера задержался на ложбинке между пышными грудями, где лежала эта безделушка, и в ее зеленых глазах вспыхнули насмешливые искорки. Зак ощутил томление в чреслах: у него началась эрекция. Эта необыкновенная женщина с растрепанными черными волосами, высокими скулами и волевым подбородком возбуждала его так, как уже давно не возбуждала ни одна красотка. Он понял, что хочет ею овладеть. Ситуация складывалась весьма комичная. И угораздило же его воспылать страстью после двухлетнего воздержания в тюрьме ее величества английской королевы к замужней женщине, которая даже не помышляла о том, чтобы наставить мужу рога.
– Так вы поедете с нами в центр Лондона смотреть на торжества по случаю коронации? – вопрошала тем временем Мириам. – Придется застолбить себе местечко на тротуаре с вечера, иначе мы ничего толком не увидим. Малком Льюис, вожак приходской группы бойскаутов, обещал дать нам пару войлочных подстилок, чтобы мы не отморозили себе сами знаете что.
Керри закатила к небу глаза, выражая возмущение бесцеремонной манерой матушки изъясняться. Из-под прилавка вылез, зажав в одной руке огрызок недоеденного яблока, а в другой – апельсин, Джонни и, сверкая темными, как ириски, глазенками, спросил:
– Мы будем спать на тротуаре? А Мэтью отпустят из школы домой по такому случаю?
Воцарившееся напряженное молчание насторожило Зака.
Лицо Керри выражало искреннюю озабоченность, глаза Мириам увлажнились, она готова была расплакаться.