Сшан получил белого змея. Я уже говорила, что знаки три — дэшные? Они двигались, сверкали и были такими классными! Моя магия старалась вовсю. Так вот, белый змей лежал на золоте, а одной из лап подтягивал к себе девичье тело. Моё. Драконы были бы довольны сверкавшей жадности в глазах татуировки!
Ирнанн уже был со знаком, но я добавила ему цвет и переливы. Кстати, цветок, что сорвал мне мой любимый, мы посадили в горшок. Теперь там был огромный корч, разваливший керамическую тюрьму на части. Я попросила Луару-кха пересадить его с первыми солнечными деньками. Он мне так дорог! И Ирнанну, хоть он сурово и по-мужски не показывал этого. Но однажды я застала его за поглаживанием листочков. Он мечтательно улыбался… Я застыла, сердце исполнилось нежности к моему такому странному и неожиданному мужчине.
Тадалл обзавёлся пауком. Он сам попросил, чтобы не забыть, кто он есть. Я стала было возражать, что он не паук уже. На что тот на удивление заупрямился и попросил настойчиво, пристально глядя в мои расширенные от откровенной ласки глаза оставить именно паука. Я застонала и оцарапала его так, как и просил. После чего он благодарил меня всю ночь. Ученик превзошёл учительницу! А-а-ах! Во всём…
Моё лазурное чудо прикинулось кроткой овечкой и сказало, что будет радо любому знаку. Лишь бы от любимой, обожаемой, обожествляемой Госпожи! Разве могла я после таких слов оставить плохой знак? Не-ет, ни за что! Мой лунн распалил меня так сильно, что я готова была его оседлать и изнасиловать. Нет, сказал, что ещё рано. Сверкали его глаза, а губы и руки гуляли по такому чувствительному телу. Я стонала, царапалась, я рвала когтями простынь, но он взял меня только тогда, когда я стала лихорадочно просить, молить и умирать от желания. О-о, да! Сразу, сходу, влетели мы на седьмое небо. Я засверкала так, что глазам стало больно. Потом, остыв и успокоившись, я рассмотрела знак на моём подарке. Руки, мои руки с золотыми коготками, держали его сердце. Сердце было как будто из голубого льда. Как это символично! Мы были довольны, оба. Все с недовольством косились на нас, ведь мы вышли из спальни только днём, да и то я проголодалась. А так я бы не останавливалась. Боги, какой же он у меня!
Недавно прошёл Совет Трёх Племён. Все договорились о мире и содружестве. Наги и орки обещали весной начать строительство домов для Охотников и тех орков, что тоже захотят камень вместо шкуры. Да, есть и такие. А ещё я спроектировала для себя и своей семьи дом. Даже не дом, а Замок! Поскольку мы, так сказать, правящая семья, то нам и положено. Все согласились, тем более, что и денег и магии, сил и всего что надо, было в достаточном количестве. Так что, мы возможно по возвращении уже вселимся в Замок! Наги сказали, что его сделают из специального камня, который на солнце сверкает золотом. Я довольно заулыбалась. Разграничили будущий Город, выделили места под сады шоора и дантра, загоны для животных. Я сцедила крови. Много. Чуть не померла, благо, что мои мужья помогли мне его восполнить. Сказала, чтоб были с кровью аккуратнее, ведь одна капля даёт такой куст! Наш дом должен быть поближе к скалам и, соответственно к Пещерам Нагов. Чтобы соединить подземные ходы из Замка с ходами в пещеры. Плотник был в шоке: я ему столько рисунков мебели накидала. Да и сказала ещё, что если он что-то сделает с лапами там, с хвостами где не надо — будет ходить с этим всем на себе любимом. И я не гарантирую, что всё будет можно скрыть одеждой. Сглотнул и пообещал ничего не менять! Ну-ну.
И вот день Хэ настал. Мы стояли уже одетые, собранные. Наши мамы и няни в лице двух моих мужей, стояли с детьми в руках. Я всё хлюпала и хлюпала носом, оставляя кустики под домом. Дети вели себя на удивление спокойно, словно понимали как нам всем нелегко. Сшан и Рашш расцеловали розовые щёчки дочек, я тоже туда же приложилась. Еле отодрали меня, уже совсем расклеилась. Ирнанн прижал к себе сына, тот недовольно завозился. Вот ведь! Меня хочет, сто процентов! И точно: стоило мне его поцеловать, как сразу довольный такой стал.
— Али, я еду к папе… Скажу, что ты уже есть и что ты самый красивый малыш на свете! — прошептала я своему златовласому черноглазому чуду.
Паучок мой сладко причмокнул и заснул дальше. Папа его смущённо улыбнулся. Я пригнула его за шею, поцеловала так, чтоб помнил. Как он дорог мне, как я буду скучать. Понял, нежность светилась в его глазах, вздохнул счастливо.
Адонис манил к себе. И сладкими, припухшими от наших вчерашних поцелуев губами, и своей лучистой улыбкой. Я поцеловала сына, потом его, свой мучительно соблазнительный подарок. Дар… действительно дар! Лучшей благодарности от луннов нечего и желать! Они отдали то единственно ценное, что могли…
Я медленно, нехотя отвернулась, стиснула руки эмиссов, судорожно вздохнула, чтобы не расплакаться, и мы ушли в горы.
ГЛАВА 2
Мы прошли тем же путём, которым меня несли в бессознательном состоянии, под горами. Теперь я с интересом следила, как какая-то неведомая сила искривляет пространство, сокращая огромные расстояния.
— Рашши? У вас есть маги?
— Это тебе Сшан скажет. В моё время маги были, немного, правда, вс-сего пара с-советников, но были.
— Да, з-смейка, есть. Но их мало, трое. Они очень слабы, до твоих с-сил им так далеко! Вот с-сократить путь могут, зачаровать вход в пещеры, чтобы его не видно было. Ты теперь наш-ше с-сокровище, З-солотце! И наши малыш-шки тоже!
И столько радости в его глазах, гордости! Вместо заносчивости, я просто порадовалась за народ моих змей, эмиссы получили порцию нежности и любви. Вышли там же, где и я очнулась перед встречей с Лоэном.
— Далеко до Тамриса? — я уже порядком устала. Давно на такие расстояния не ходила.
— Нес-сколько дней, змейка. Потерпи!
Горы кончились внезапно. Тут были, тут уже впереди трава и лес. Лес был обитаем, там были вырубки и домик лесника. Он так на нас вытаращился! А потом убежал с дикими криками. Что, так очевидно, что мы не люди? Я грустно усмехнулась. Разумеется, видно. После рождения детей я ещё немного изменилась. Скажем так, такой внешности не добиться ничем: ни операциями, ни косметикой. А уж волосы сияют всегда и везде! То ли это от того, что любовь я ощущаю постоянно, то ли люблю сама, не знаю.
Дальше картина убегания повторялась с завидным постоянством. Мы заходили в дома, ночевали, утром уходили, оставляя золото. Выбросят — значит идиоты! По мере приближения к городу, мы стали немного нервничать. У мужчин это выражалось в нервном сжимании оружия, настороженном сверкании глаз, а у меня — в сомнении радостной встречи.
В город мы вошли закутанными по самые брови. Надоело слушать крики ужаса и видеть сверкающие пятки. Нашли приличную гостиницу, заселились и стали совещаться, как подобраться к королю. Наги предлагали найти потайные ходы и просто выйти в замке, а там его покои найти раз плюнуть. Я возражала, что он может быть и в чужих покоях. Охотник предложил послать Шарри на разведку. Оракхов знают и особо не боятся, наоборот ведут с ними торговлю. Я согласилась, что так будет лучше. Шарри ушёл.
— Мои золотки! — умилялась я, разглядывая деток в том самом блюде, что так обожала моя сумка. Сейчас она уже спокойнее отдаёт золото. Знает, что надёжнее её нутра сокровища нигде не спрятать. Малышей продемонстрировали нам во всей красе: дочки радостно скалились мелкими клыками, малый сайн сердито сопел, не находя любимой мамы, паучок просто ел взглядом, старший тоже. Малыш — лунн дрожал губой и тёк своими потрясными глазками, я умоляюще посмотрела на Адониса, предлагая успокоить сына. Тот тоже был грустнее некуда, я проникновенно посмотрела в глаза супругов, оставшихся на няньках, показав им все свои чувства. Не знаю, утешило это их или нет, но они занялись расстроенными детьми, а это уже немало. Алидан просто был собой, то есть золотоволосой прелестью, спокойно переносящей разлуку с мамой. Протянутая ручка и короткое «ма!», меня просто прибили! Зайка моя! Разве может Лоэн не полюбить тебя? Будет просто дураком!