— К счастью! Поэтому я думаю об уходе.
— Жаль… — Ив отвернулся и стал глядеть в окно — туда, где над верхушками пальм синел океан.
— Пройдет немного лет, ты заболеешь тем же, — после долгого молчания сказал Ришар.
«Он словно оправдывается», — подумал Ив.
— Рано или поздно это случается со всеми. Отдать этому целую жизнь невозможно.
— А Вилен?
— Такие, как Вилен, — исключение.
— Однако они существуют, правда? — Ив стремительно повернулся вместе с креслом. — И не один Вилен отдал Ковосу целую жизнь. Он-то, конечно, исключение! При жизни стал бессмертным. На Большой земле в его честь уже воздвигают монументы. В них дань уважения, благодарности. Ему и всему Ковосу. А разве мы с тобой не частицы Ковоса?
— Ну-ну, радуйся, раз это поддерживает твой энтузиазм.
— Мой энтузиазм не нуждается в поддержке, Риш. Знаешь, я побывал в нашей школе. Главный наставник позволил мне побеседовать с ребятами старшего цикла. Многие хотят поехать к нам после окончания.
— Хотят… У них еще есть время передумать. Вот если бы ты привез кого-нибудь с собой.
— Привез.
— Интересно, кого же?
— Сестру. Мы встретились в Каире. И она…
— Сестру? К нам? — удивленно воскликнул Ришар, широко раскрывая глаза. — Ну и ну! Пожалуй, отпуск не пошел тебе на пользу. Она, наверно, после нормальной школы?
— Она окончила Высшую школу архитектуры. Сейчас учится в Академии искусств. Она работала на раскопках.
— И захотела поработать у нас. И ты, конечно, не отговаривал? Что за люди! Где она?
— Внизу, в парке.
— Немедленно сюда ее! По уставу, каждый вновь прибывший должен явиться к дежурному диспетчеру Главной Базы. Как ее зовут?
— Дари.
Риш повернулся вместе с креслом к экрану внутренней связи:
— Внимание! Дежурный диспетчер Центрального поста управления Главной Базы Ковоса Ришар Осовский обращается к Дари Маклай, которая только что прибыла на остров. Дари, поднимись, пожалуйста, а верхний зал Центрального поста. Тебя ждут.
В открытые окна далеким эхом донеслись слова Риша, прозвучавшие внизу в парке in переговорных устройств.
Ив встал, подошел к окну. Выглянул в парк. В густой зелени, просвеченной тропическим солнцем, от круглого белого здания Главной Базы разбегались по радиусам серебристые дорожки в оправе ярких цветов. По одной из них торопливо шла темноволосая девушка в короткой белой тунике. Ветер растрепал ее волосы, и она на ходу придерживала развевающиеся пряди смуглыми, обнаженными до плеч руками.
Ив закусил губы и, прищурившись, оглянулся на приятеля:
— Что придумал?
— Хочу посмотреть на твою сестру. Могу я хоть этим вознаградить однообразие дежурства? И кроме того, по уставу, я обязан известить Главного о приезде новичка. Ведь она приехала работать в нашем болоте?
— Разумеется.
— Ну вот: выполняю устав.
— Третий раз вспоминаешь об уставе! В мое отсутствие ты стал формалистом, Риш.
— И ты им станешь. Перед тем как решишься уйти. Неминуемо, как старость, дружище.
Бесшумно раздвинулись двери, и вошла Дари. Риш откинулся в кресле, широко раскрыл глаза:
«Ну и ну! Хорош Ив! Молчал, что у него такая сестра…»
— Это — Риш, Дари, — Ив с едва заметной усмешкой переводил взгляд с сестры на онемевшего друга. — Тот самый… Помнишь? Сегодня он самый главный на Вазе.
— Я должна рапортовать о прибытии?
Узкий овал смуглого лица в ореоле вьющихся темных волос. Высокий лоб. Яркие губы. Низкий, певучий голос. Большие черные глаза, внимательные и чуть насмешливые. Стройная фигурка. Красивые плечи. А ао-ги… Риш хотел сказать что-то очень значительное, но смеющиеся черные глаза окончательно лишили дара речи. Он молчал и улыбался немного растерянно.
Дари бросила быстрый взгляд на брата и скромно опустила темные ресницы.
— В школе нам рассказывали, что инженеров Ковоса отличает стремительность реакции.
— Гм… — начал Риш, тщетно пытаясь освободиться от неожиданно появившейся хрипоты.
— Можешь считать, что твой рапорт принят, Дари, — объявил Ив, усаживая сестру в кресло. — Не удивляйся нашей лаконичности. В Ковосе понимают друг друга с полуслова. Реплика, которую ты только что слышала, необычайно емка. В ней и одобрение, и элемент самокритического анализа, и сомнение, вполне естественное в возникшей ситуации. А сейчас Риш прикидывает программу ЭВМ, в которую заложит твои параметры, чтобы определить, куда тебя послать: в космос, на дно океана или…
— Замолчи наконец, — хрипло сказал Риш, — или пошлю тебя самого… еще подальше. Здравствуйте, Дари, и… извините меня. Во всем виноват он. Ничего толком не объяснил. Я думал, что знаю о нем все. А не знал даже, что у него такая сестра.
— Принимаю извинение, — кивнула Дари. — Готова принять и определение «такая» в качестве местного комплимента. Рада с вами познакомиться, Риш. Впрочем, я — то вас знаю. Мы встречались, хотя вы, конечно, не помните меня.
— Встречались? Гм… А-а, припоминаю…
— Ничего вы не припоминаете. Вы выступали в школе, которую окончили. А я была на том выступлении. Даже спрашивала что-то. Кажется, о гигантском кракене.
— Ну конечно… — снова начал Риш.
— Не пытайтесь уверять, будто что-то припоминаете. Я была тогда воспитанницей первого круга. Между прочим, в Большом зале школы по-прежнему висит ваш портрет.
— Гм?…
— Его тоже, — Дари кивнула на брата. — Воспитатели ужасно гордятся вами обоими. Но, по-моему, нам напоминали о вас слишком часто. А еще я видела вас на экране видеопередач.
— Это было прошлой осенью, — вставил Ив.
— Благодарю за разъяснение, — Риш сердито глянул на приятеля. — Если мне не изменяет память, видеопрограмма за последние несколько лет вспоминала о нас лишь однажды, и это было именно прошлой осенью.
— Но была большая передача, — возразила Дари. — Большая и очень хвалебная.
— Ив ней говорилось не столько «о нас», — уточнил Ив, — сколько о Ришаре Осовском, который…
— Ты, кажется, решил меня окончательно довести, — быстро прервал Риш. — Не наступай мне на нервы! Кстати, Дари, это не я придумал, это любимая поговорка Вилена. У меня еще три часа дежурства.
— Видишь, какие мы тут скромные, Дари, — невинно заметил Ив.
Дари весело рассмеялась:
— В древности говорили: иная скромность превыше гордыни.
— Будущая специальность Дари — реконструкции прошлого, — пояснил Ив. — Она знаток древних обычаев, обрядов, правил, кодексов. Она хорошо знает историю, древнюю архитектуру, умершие языки нашей планеты.
— Не преувеличивай, Ив.
— А зачем? — поинтересовался Риш, окидывая взглядом контрольные экраны.
— Что зачем? — не поняла Дари.
— Зачем заниматься всем этим в эпоху освоения ближнего космоса и межзвездных исследований?
— А зачем вы работаете в Ковосе?
— Мы — другое дело. Ковос — увы, необходимость. Если бы не он, все живое давно задохнулось бы на этой планете или захлебнулось в собственных нечистотах.
— Значит, вы воюете с прошлым?
— Можно сказать и так. И контролируем настоящее.
— А я хочу понять прошлое, чтобы облегчить и ваши задачи, и управление будущим.
— Понять прошлое едва ли можно… И как может облегчить нашу работу знание, например, того, что в позднем средневековье самой воинствующей религией был католицизм, а двести лет назад — бюрократизм.
— Не раскрывай свою эрудицию, Риш, — заметил Ив. — Бюрократизм не религия…
— Неважно! По своим последствиям он не лучше…
— Если рассматривать бюрократизм как элемент мировоззрения, он действительно близок к религии, — к удивлению Ива, объявила Дари. — Только к религии очень примитивной… Фетишизация предметов — в частности, административных и должностных знаков, документов, бумаг; преклонение перед так называемыми авторитетами — административными, научными и прочими, культ вышестоящего, цитаты вместо живых мыслей; пренебрежение к Человеку. Целый пантеон божеств, больших и малых. Это был возврат к далекому прошлому в области человеческих отношений. Возврат — в эпоху новой технологии… Однако, Риш, разве вам не легче было бы ликвидировать кое-какие последствия бюрократических деяний на нашей планете, если бы вы могли ответить на вопрос «почему»… Почему они поступали именно так, а не иначе?