— Сына ему. Как же! — бубнила она, спускаясь в метро по эскалатору. — Только через мой труп!
Богдан Связерский, собственной персоной, соизволил ей позвонить буквально через неделю после их последнего разговора с его агентом. До этого дня последний раз Рита слышала о Связерском ровно тринадцать лет назад, поэтому было бы, наверное, логично, если бы она его не узнала. Но нет. Разве можно было забыть этот сексуальный бархатный тембр, который с годами стал еще более притягательным? Разве его вообще можно было забыть? Она думала, что справилась с этим, а на деле… На деле Марго реагировала на Богдана так же остро, как когда-то давно.
— Маргарита, здравствуй. Это Богдан Связерский. Нам нужно поговорить.
— С чего бы это? — поинтересовалась она, с удовольствием отмечая, что её голос практически не дрожит.
— Послушай, я знаю, что последние двенадцать лет был не самым лучшим отцом на планете…
— Это ты правильно заметил!
— … но сейчас я бы хотел все исправить.
— Серьезно? — подозрительно протянула Рита, судорожно соображая, с какого перепуга Богдану мог понадобиться ее сын. Во вдруг проснувшиеся отцовские чувства Связерского она не верила категорически и, если так разобраться, имела на то полное право!
— Так и есть. Послушай, я хотел бы встретиться с ним…
Чудеса-а-а! Двенадцать лет не хотел, а тут — нате!
— Аааа… Кажется, я понимаю! Тебе шайба между ног прилетела?
— Что? Шайба? О чем ты?
— Говорю, тебе, таки, отбили яйца?
— Что за бред ты несешь?!
— Нет?! Ну, тогда я не знаю. Ты переболел свинкой? ЗППП? Варикоцеле?
— Да ничем я не болел…
— Точно? Тебя хорошо обследовали?! — стояла на своем Рита, которая, наконец, нашла объяснение его неожиданно проснувшимся отцовским чувствам. Что, если Связерский утратил способность иметь детей?
— Мне кажется, что я тебя совершенно не понимаю.
— Это ничего! — успокоила Рита бывшего, — ты же за океаном сколько уже?! Ах, да! Без малого тринадцать лет! Вот там и оставайся!
— Послушай, у меня есть права, которыми я хочу воспользоваться!
— Ты серьезно вообще? Думаешь, можешь убежать от нас на другой конец света, а потом через столько лет что-то требовать?!
— Еще как могу! Если ты помнишь, от сына я не отказывался!
Рита даже окосела от такой наглости! Ну, может быть, не окосела, но глаз точно задергался. Она разозлилась и никак не могла взять под контроль свою злость! Ей не нравилась та женщина, в которую ее превращал Связерский. Злорадная, мстительная мымра! Рита была бы и рада вести себя как-то иначе — более сдержанно и по-взрослому, но та ужасная боль, которую он ей причинил, все то, что она пережила в одиночестве, преданная им и напуганная… сводили на нет все её усилия.
— Он тебя видеть не захочет! — без тени сомнений озвучила Рита свой последний и решающий аргумент.
— Что говорит лишь о том, что ты совершенно не знаешь Марка!
— Да пошел ты, знаешь, куда?!
На этот раз обозначать направление посыла она не стала. Сдержалась каким-то чудом! И была тем невыносимо горда. Отбросила трубку, оперлась ладонями о столешницу и несколько раз глубоко вдохнула.
Не отказывался он! Как же…
Он не то, что отказывался… Он… Он…
— Мама? А ты чего здесь пыхтишь?
— Марик! Привет, золотой… Я не заметила, как ты пришел.
— Угу… Я так и понял… Что-то случилось? — уточнил сынок, сгружая на пол огромную сумку со своим снаряжением.
— Нет-нет! Ничего. Зачем ты это сюда приволок? Тащи в гардеробную! Да не забудь разобрать, не то опять все завоняется. Только уже, наверное, давай после ужина. А пока мой руки…
Марк кивнул и пошел прочь из кухни, волоча за собой следом баул. Через несколько секунд в ванной зашумела вода.
— Не забудь сунуть грязные вещи в корзину! — проорала Рита из кухни и, смахнув набежавшие слезы, заглянула в духовку, где на слабом огне томился сытный мясной рулет. Это был их с Марком мир! Этот дом, эта кухня, эти разговоры за ужином! Даже грязные вещи сына, которые он регулярно забывал за собой убирать — это была тоже лишь их история! История семьи, которая складывается день за днем, год за годом! Семьи, в которой не было места для Богдана-Плейбоя-Связерского! Звезды НХЛ, любимца женщин и репортеров. Что он знал о своем сыне? Ничего?! Он хотя бы помнил, когда у Марика день рождения? Может быть! Ведь это был единственный черный день в истории Богдана Связерского, конечно, за исключением разве что дня их с Риточкой встречи!
— Пахнет вкусно! — заявил ребенок, потянув воздух носом.
— Я старалась, — вымученно улыбнулась Рита. — Как прошла тренировка?
— Нормально. Я отрабатывал вброс. Олег Георгиевич согласился с отцом насчет того, что мне нужно над этим серьезно поработать, — шаря в холодильнике, пробубнил Марик. Рита качнула головой, гордясь успехами сына, и лишь спустя ненормально долгое, растянутое во времени мгновение, спросила:
— С каким отцом?!
Глава 2
Маргарита закидывала в сумку вещи и вспоминала о том, как впервые узнала о том, что Связерский без её ведома подобрался к Марку. Именно это так сильно Риту и взбесило. До трясучки! До разноцветных мелькающих перед глазами точек. Он не имел… Не имел никакого морального права действовать за ее спиной! Разве это вообще законно?! Марку было двенадцать. Самый трудный, самый непредсказуемый возраст, когда любой нормальный родитель в буквальном смысле на цыпочках движется по шаткому мостику над огненной пропастью пубертата. Шаг влево, шаг вправо — и все. Упустишь, потеряешь доверие и контакт. Да ей кошмары снились! А этот?! Что он знал о воспитании подростков? В последнее время все чувства сына как будто обострились, он был возбужденным и взвинченным. И теперь Рита не стала бы с уверенностью утверждать, что дело исключительно в переходном возрасте, начавшемся у Марка довольно рано! Что, если его поведение стало результатом появления Связерского в его жизни?!
Явился! Здравствуйте, я ваша тетя! Тьфу ты. Папа… Хотя, какой он, к черту, папа?! Когда Марик назвал этого… этого… отцом, у нее чуть сердце не остановилось. Точнее, оно и остановилось на несколько мучительно долгих секунд. И стало иррационально обидно! Она себя чувствовала преданной и брошенной. Да, это глупо, наверное, и неправильно. Собственно, сыну Марго и не показала истинных чувств. Затолкала обиду подальше, в глубину ноющего, рвущегося на части сердца.
Больше всего Риту волновало то, что сам Марк ей ничего не сказал. Господи… Она ведь была хорошей матерью! И ей казалось, что у них выстроились замечательные доверительные отношения. Она была внимательна к сыну, старалась уделять ему максимум внимания, общалась с ним на любые темы, интересовалась его жизнью, и до недавнего времени Рита думала, что у них нет друг от друга секретов. И что? Получается, она ошиблась?
— Мой отец, — буркнул Марк, захлопывая ногой дверь холодильника.
— Постой… Ты не говорил мне, что вы общаетесь.
— Потому что тебе бы это не понравилось! К тому же я уже взрослый. Это мое решение.
Марик воткнул острый клинок в её материнское сердце и даже того не заметил. Рита сглотнула, судорожно соображая, как ей поступить. В последнее время сын стал мнить себя взрослым мужчиной, но несколько скудных волос, вылезших на его подмышках, не делали его взрослым! У нее мозг плавился от мыслей — как ей лучше всего поступить? Что бы он там себе не думал, Марк еще не был способен самостоятельно решить все свои проблемы, и то, что он пытался доказать обратное ей, да и, наверное, всем окружающим, только лишний раз лишало его душевного равновесия. Он стремился к совершению взрослых поступков, но слабо отдавал себе отчет в последствиях таковых. И ей нужно было подсказать ему что-то толковое, помочь с этим всем справиться, а она не знала! Не знала, как!
— Это неправда. Ты же знаешь, что я никогда не была против твоего общения с Богданом.