– Да не особо, – ответил он, отводя глаза.
– Тогда почему?
– Пытаюсь понять, зачем кому-то понадобилось украшать склад, в то время как стены самого замка пустуют.
Оторвавшись от взвешивания черного кровоостанавливающего порошка, я оглянулась. Но ничего странного в вышитых картинах не увидела. Обычные гобелены, сценки из истории Аэры, рассказывающие о жизни богинь, о подвигах рыцарей. Ничего интересного, картинки, годящиеся как для спальни, так и для столовой, а вот в гостиную или в парадную их вешать явно не стоит. Матушкины мастерицы в Кленовом Саду работают не в пример лучше.
– Может быть, старшие рыцари не любят подобные украшения?
– Может быть.
Крис отвечал односложно или вовсе молчал, и, в конце концов, вопросы закончились вместе с приветливостью.
А день все тянулся и тянулся.
Меня повели обратно, когда солнце ушло за высокие шпили замка. Перед глазами все еще стоял ящик с корешками, которые приходилось измельчать, рассыпать по колбам и разбавлять «мертвой водой» в пропорции три к одному.
А во дворе что-то продолжало и продолжало скрежетать. Неужели паровую повозку так и не починили?
Жоэл шел впереди, Крис за спиной, чуть сместившись вправо. Все как вчера и позавчера, только вот повозка была другая. Вместо паровой телеги во дворе стояла старая рассохшаяся развалюха, похожая на те, в которых крестьяне возят сено. Но вместо сухой травы в ней виднелось что-то высокое, похожее на бабкин сундук, накрытый плотной тканью.
Незнакомый маг в белом плаще что-то тихо втолковывал рыцарю с бляхой посвященного. Не похоже, что они из Академикума, скорее уж выпускники.
Надеясь все-таки быть услышанным, маг махнул руками перед носом старого воина, но тот остался спокойным, лишь отрицательно мотнул головой, указав на повозку. Два парня из последнего потока, которым пока было отказано в посвящении, поправляли ткань на «сундуке», из которого снова донесся механический скрежет.
Мы медленно шли мимо странной компании, и все, что я смогла рассмотреть, – это очертания прутьев массивного горбатого груза, проступившие сквозь прижатую ветром накидку.
«Сундук» снова заскрежетал, его тряхнуло, словно под тряпкой было что-то живое. Хотя по звуку больше напоминало давно проржавевший мукомольный механизм!
– Эй, – крикнул один из старшего потока, заметив нас. – Вы, трое! А ну-ка быстро отсюда!
Но Жоэл то ли не услышал, то ли предпочел не услышать приказ другого ученика и продолжал идти через двор.
Телегу снова тряхнуло, да так, что она чуть было не завалилась на левый борт, а затем грузно ухнула обратно. Край плотной ткани взметнулся вверх. И я увидела клетку, а в ней… миг, очень длинный миг я глядела прямо в красный голодный огонь.
Там был не зверь, не механизм, не человек. В клетке сидело нечто иное. И это нечто прыгнуло на прутья, словно не видело их. Не видело преград. Только цель.
По металлу разбежались серебристые искорки защитного полога. Лапа с четырьмя чудовищными лезвиями-когтями ударила по преграде. Раздалось шипение, и плоть на суставах существа стала обугливаться. Но это не остановило, а только разъярило тварь. Она не отпрянула, не стала зализывать раны, а снова пошла в атаку.
Железная лапища, с треском проломив защитный барьер, пролезла меж прутьями и чиркнула по тяжелой юбке, вспарывая ткань подола. Создание скрипуче зарычало от злости и разочарования.
Я закричала. Наверняка завизжала не хуже увидевшей голого мужика селянки, хотя благородным дамам надлежит тихо падать в обморок. Руки сами потянулись к поясу, но там ничего не было, ни одной склянки – ни «сухого огня», ни «едкой слюны тритона». Ничего!
Все произошло очень быстро. Механическая лапа поднялась снова, чтобы на этот раз не ограничиться разорванной юбкой. Она поднялась, чтобы дотянуться до плоти. Я не успевала отпрянуть в сторону. Только увидела, как приближаются когти…
Инстинктивно потянулась магией ко всему окружающему. Твердый камень под ногами, холодный снег, доспехи рыцарей, крепкая, защищенная от магии клетка и… телега. Деревянная, рассохшаяся, с маленькими точками ходов жучков-древоточцев.
Времени не осталось. В панике я ухватилась за первое, что попалось под руку… вернее, под магию. За труху, скопившуюся в ходах насекомых, за измененное дерево. Зацепилась и дернула, как компонент. Всему нужна основа. Даже магии. Ничего не создается из ничего.
Меня толкнули в сторону, отбросили. Второй удар лапы высек дюжину искр из каменной мостовой. Ударившись о землю, я расцарапала ладони, кувыркнулась, потеряла шляпку и загребла воротом снег. Сверху навалилось что-то тяжелое и прижало меня к земле. Я ждала удара, думала, что железные челюсти сейчас сомкнутся на руке, ноге или горле, и видение грядущих похорон станет реальностью, не такой уж красивой и трогательной.
– Прекрати орать! – рявкнули сверху.
Я открыла глаза, часто заморгала, стряхивая снег с ресниц, и увидела прижимающего меня к земле Криса. Теперь в его синих очах не было равнодушия. Только злость и досада. Я закрыла рот и поняла, что ору не одна. Во дворе грязно ругались, что-то кричали рыцари, громыхала клетка, шипели охранные заклинания.
– Слезай с девки, наваляешь еще! – рыкнул кто-то, и Крис, поднявшись, протянул мне руку, рывком вытаскивая из снега.
Больше резкий, чем вежливый жест, который так легко принять за что-то другое, особенно когда сердце колотится как бешеное и больше всего на свете хочется спрятаться за чью-нибудь широкую спину. А уж потом выглянуть и как следует рассмотреть и осыпавшийся трухой угол паровой телеги, и свалившуюся, вставшую на бок клетку. И создание, мечущееся в ней. Существо, которое не чувствовало боли и страха и никого не подпускало к своему узилищу.
– Нечего глазеть, – крикнул старый рыцарь, что еще минуту назад спорил с магом. – Отведи девку в подвал и возвращайся. А ты, – это уже рыжему, – помогай.
И Жоэл, наверное, помог, но я этого уже не видела. Через несколько минут я сидела на откидной койке, куталась в колючее одеяло и пыталась остановить слезы, унять бешено колотившееся сердце, не поддаться желанию открыть дверь и сбежать куда глаза глядят.
Страх навалился на меня вместе с темнотой. А маг не может бояться. Не имеет права. Он защитник, он нож, отсекающий от мира все богопротивное. Такое, как та тварь. Трусам нечего делать в Академикуме. Так, может, маменька была права и мое место дома, за пяльцами?
Наревевшись вдоволь, я заснула. Вопреки страхам снилась мне не обугленная лапа с когтями, а синие глаза. И тяжесть чужого тела.
А на следующее утро Жоэл принес книгу.
Запись вторая
Список рекомендованной литературы
Конечно, рыжеволосый притащил ее не для меня. Он показывал книгу Крису, пока я торопливо умывалась, стараясь не очень явно вытягивать шею, пытаясь заглянуть в обтянутый кожей том.
Оуэн, повертев книгу в руках и с шорохом проведя большим пальцем по срезу страниц, тут же вернул ее Жоэлу. На секунду показалось, что парень не умеет читать. Но стоило поймать на себе хмурый тяжелый взгляд, как я выбросила эту мысль из головы. Глупо думать, что дворянин, сумевший пробиться в Академикум, пусть и в Орден, может оказаться неграмотным.
– Так что это было? В клетке? – решилась спросить я.
– Думаю, это… – начал Жоэл.
– Не твое дело. – Барон не дал ответить рыжему и отвернулся. Я успела заметить свежую ссадину на небритой щеке. – Запомни, ты ничего не видела. Поняла? Забудь все, что произошло, иначе…
– Угрожаете, барон? – стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила я.
– Нет, госпожа арестантка. Даю совет, – ответил он и, повернувшись к приятелю, зло бросил: – А ты учись держать язык за зубами.
– Да ладно тебе! – виноватым голосом ответил Жоэл, выходя из камеры.
Интересно, что я сделала этому барону? Ведет себя так, словно вместе с лабораторией я спалила его любимого хомячка! Или действительно спалила?