Лешка все понял и, не дав договорить, повернул хитрую мордашку к себе и смачно поцеловал. Женька, явно плюнул на все свои приличия и амплуа невинного ботана, юрко вывернулся, развернулся и повалил Городецкого на кровать, попутно сдирая с того джинсы с нижним бельем. Огладил нехилый стояк и ухмыльнулся:
- А кто это у нас так сильно хочет?
- Сучонок, - нежно прошептал Алексей и перевернулся, увлекая и подминая Женьку под себя.
Страсти накалялись, набирая обороты. Одежда полностью покинула своих хозяев. Жар тел только начал зарождать запах предстоящего секса. Отступать было поздно, да никто об этом сейчас и не думал. Напряженный член Алексея привлекал Никифорова, который спустился поцелуями по кубикам пресса вниз и вобрал в рот головку, проходясь по уздечке. Женька поднял глаза, не отрывая рта от орудия, как бы спрашивая: «Ну, как, не каждая девка так сможет?».
- Сволочь, что ж ты творишь? – взвыл Городецкий.
Умелый язычок прошелся по яичкам, а потом по каналу вновь поднялся наверх. Рот заглотил член почти до основания и медленно начал скользить, шершавым языком рисуя восьмерки на толстом стволе, пососал только головку, а потом, с громким чпоком, выпустил. Женькины влажные пухлые алые губы пошло манили к себе, и Лешка их не проигнорировал, жадно сминая и дико покусывая. Над парнями сейчас будто возобладали животные инстинкты. Нависая над Никифоровым, Лешка терся членом о пупок ботаника, который, как шлюшка, выгибался под его руками и поцелуями.
Не выдержав, Городецкий подхватил Женьку и перевернул на живот, притянув за бедра и, поставив в позу раком, огладил молочные ягодицы, лизнув одну половинку.
- Смазка… у меня в «почтальонке», - прохрипел Никифоров.
Лешка ухмыльнулся и попытался дотянуться до сумки, валяющейся на полу. Это получилось только со второй попытки. Порывшись в вещах, он между конспектами с тетрадями нашел то, что искал.
- И как часто ты носишь в универ такие вещи? – приподнял бровь, явно издеваясь.
- Как тебя встретил, так и ношу. Давай уже, а? – взмолился бывший страшненький ботаник.
Лешка улыбнулся и ткнулся членом между сведенных бедер.
- М-м, сволочь! – констатировал Никифоров.
А дальше пошло настоящее безумство. Когда тесное смазанное нутро обхватило ствол, Лешка сам готов был заорать от нахлынувшего удовольствия. Сдерживаясь, чтобы сразу же с позором не кончить, он медленно и осторожно начал двигаться. Женька сам подмахивал, давая понять, что нужно ему больше, быстрее, сильнее. Амплитуда движений постепенно нарастала. Первый раунд завершился довольно быстро, но Лешка не стал останавливаться на достигнутом. Опрокинув Женьку на спину, спускаясь с кровати и оказавшись на полу, он вновь медленно в него вошел. Глядя на желанное тело, лежащее перед ним, в голову Леши пришла безумная идея. Главное, чтобы спина выдержала. Не выходя из распростертого парня, он начал склоняться ниже, ниже… ближе к подрагивающему в нетерпении члену Жени, пока губы не сомкнулись на сочащейся головке и, не переставая двигаться, начал сосать. У него выходило плохо, он периодически сбивался с ритма и терялся, но по Женькиным стонам и вскрикам понимал, что тому безумно нравится, поэтому и не думал бросать начатую затею. Лешка и не представлял, что когда-нибудь решится на такое, но сейчас ему все казалось таким правильным и нормальным. Ведь Женя-то ему отдался, доверился, так почему бы и не отблагодарить. А еще, ему было основательно стыдно за те поступки в университете. Не, ну он, правда, скотина! Такого мальчика и так по-свински… Женя закусил нижнюю губу и сам поддался навстречу новому толчку, застонав. «Этот стон у нас песней зовется!» - все, что можно было сейчас сказать об ощущениях Городецкого. Яички пошло шлепались об упругие ягодицы, сами собой стимулируясь.
Женька слил уже два раза, один из которых прямо в рот Городецкому, закатывая глаза и пошло выгибаясь. К третьему разу его подхватил и Лешка, что уже так страстно прижимался к такому крышесносному мальчику. Сил хватило только на то, чтобы скатиться с несчастного растерзанного тела, ибо раздавит, и укрыть их пледом. Прижимая к себе сопящего уставшего Женьку, он мысленно благодарил его неуклюжесть, ведь если бы не случай в столовке, то, возможно, они бы и не пересеклись и он не встретил свою любовь. Теперь-то он его точно никуда не отпустит! А «любовь» никуда и не собиралась, она тихо посапывала, уткнувшись курносым носиком в Лешкину подмышку.
***
- Э-э, Лешенька, а нам бы нужно вернуть Пиратика, - прижимая ручки к груди, молвило чудо и захлопало длинными ресницами.
- В смысле? – не понял Городецкий.
Чудо шагнуло назад, жопой чувствуя, наверное, что сейчас эту жопу натянут.
- Ну, я Пиратика напрокат у сестры брал…
- Чего? – обманчиво тихо прошептал Леха.
- Ну, понимаешь, я ж должен был как-то сблизиться с тобой… и… ну, Ленка бы просто так мне свою собаченцую не отдала ни за что, поэтому пришлось взять тихо, без боя, напрокат… во-оо-от… - Женька еще отступил, утыкаясь спиной в угол. – А я очень хотел быть с тобой… о-о-о-очень!
- И ты, ничего лучше не придумал, как спиздить пса?! – рявкнул Городецкий, вставая с дивана и прижимая Женьку к стене.
- Нет, не придумал, - покаянно улыбнулся и смущенно пожал плечами.
- Ты у меня придурок? Вот скажи, только честно? – спокойно спросил Лешка, улыбнувшись.
- Ага, - кивнули ему в ответ.
- Ох, горе моё луковое, собирайся бегом, пойдем Пиратика возвращать, а то там хозяйка уже с ума, наверное, сходит. Нет, ну надо же до такого додуматься… И да, нужно зайти в магазин и купить ей большой торт, чтобы отблагодарить за этого пушистого сводника.
А «сводник» же потряс головой, и радостно тявкнул, предчувствуя скорою встречу со своей хозяйкой. Нет, предприимчивого Женьку он тоже любил, но вот нежные девичьи ручки, что так приятно тискают, и губки, что целуют в черный носик, намного лучше, чем мужские разговоры с ним по душам.
- Э-э-мм, любимый, - окликнул Женька.
- Что? – надевая джинсы, откликнулся парень.
- А стакан с компотом не был случайностью, - лукаво ухмыльнулся Никифоров и игриво прикусил указательный пальчик.
