Впрочем, слухи, вовсю гулявшие по академии об одном из старост потока, а именно альфа-дарке, были самыми разными. Но все сходились на одном: мистер Хэмсворт – личность в высшей степени притягательная. Красив, умен, с прекрасными перспективами, ему пророчили будущее в Патруле, очень светлое, надо сказать, будущее.
Говорили, будто бы у него был сын. Инди. Или Харди. Или Гардиан. Говорили, его омега старше него на год. Говорили, Крис ушел в академию потому, что капитаны зарабатывают немало, а он, как большая часть альф, мечтал заботиться о своем отпрыске, который по традиции дарков воспитывался сейчас в одном из детских домов Беты. Говорили, что омега Криса не разделял его взглядов на жизнь и пару лет назад сделал тому ручкой.
И опять-таки все единодушно сходились на одном: омега – законченный идиот, потому что только законченный идиот может отказаться от альфы вроде Криса Хэмсворта. Хотя, кто их, этих омег, поймет.
Те, кто следил за перипетиями не только политической, но и социальной сферы Содружества в один голос уверяли, что омеге было глубоко все равно по той простой причине, что рождение ребенка было вынужденным. Директива правительства Беты, под которую попали и альфы, и омеги была неумолима. Генетически пригодные представители расы, достигшие двадцатилетнего возраста, обязаны пройти мутацию и стабилизировать демографическую ситуацию в Империи. Так что омега Криса Хэмсворта всего только исполнил свой гражданский долг и свалил устраивать собственную жизнь, оставив ненужную навязанную ему директивой альфу развлекаться самостоятельно.
Сам мистер Хэмсворт никак не комментировал свой социальный статус, гипотетическое наличие отпрыска и свое светлое будущее, целиком и полностью сосредоточившись на учебе в академии.
Был во всей ситуации огромный минус, на который упирал весь женский контингент курсантского корпуса и некоторый мужской. Мистер Хэмсворт, носивший до третьего курса короткие волосы, вдруг резко сменил стиль, отрастив к четвертому курсу недлинную косу.
«Знатоки» даркийского этикета упирали на то, что таким образом красавец-дарк подчеркивал свой статус свободной альфы. Вот только вступать в какие-либо отношения по примеру сокурсников дарк не спешил.
Следующим лютым интересом общественности стал первокурсник-пилот, некий мистер Хиддлстон, который, по уверениям некоторых, до чертиков напоминал мистеру Хэмсворту предавшую его омегу, чем заслужил в первый же день немилость в виде трепки. Впрочем, дальнейшие действия мистера Хэмсворта показали, что все не так просто в темной даркийской душе, поскольку упомянутый мистер Хэмсворт незримо присутствовал за спиною мистера Хиддлстона повсюду. И все в академии знали, что этого новичка задирать не стоит. Так уж исторически сложилось. Крис Хэмсворт был прекрасным бойцом. И после трех образцово-показательных побоищ, когда попытавшиеся «насолить» мальку с первого пилотного по неделе отлеживались в медотсеке, преследования новичка прекратились. Что еще сильнее подогрело интерес все той же общественности. С каждой неделей любопытство все возрастало, что, казалось, совершенно не трогало альфа-дарка.
Собственно, указанного малька это тоже не особо задевало. Временами казалось даже, что он и не в курсе, что обзавелся еще одной тенью. Впрочем, так оно, возможно, и было. Ибо энергии мистеру Хиддлстону было не занимать, любопытства тоже, и если он не крутился у тренажеров-симуляторов, даже коситься на которые ему еще было запрещено, то протирал штаны в библиотеке, или занимался в спортзале. Обаятельный, смешливый – он быстро сошелся со всем своим курсом и завоевал расположение преподавателей, но попадать периодически в переделки это ему отнюдь не мешало. Поэтому, в общем-то никто и не удивился, узнав, что означенный мистер Хиддлстон оказался неучтенным пассажиром на корабле, отправившемся на тренировочный полет с изыскателями-выпускниками. Декан плевался ядом и шипел рассерженным котом, но экипаж судна наотрез отказался вернуться из-за одного очень умного, но больного на голову «зайца». С учетом того, что по плану полет должен был продлиться как минимум три недели, особого выбора у руководства факультета не было. И за мистером Томасом Уильямом Хиддлстоном отправилась шлюпка, дабы вернуть «беглеца» в родные пенаты.
В качестве наказания, не иначе, в означенной шлюпке пилотом был никто иной, как мистер Крис Хэмсворт, староста. Вот только кому был наказанием этот полет – это еще сильно подумать стоило. Дарк не выглядел ни рассерженным, ни огорченным. Дополнительные часы пилотирования не на тренажерах всегда шли огромным плюсом в общий зачет, а уж когда приходилось преследовать корабль с курсантами-изыскателями, пусть и на учебном марше – лучшей тренировки для применения знаний и рефлексов будущих асов не придумаешь.
К моменту, когда шлюпка состыковалась со стареньким изыскателем академии, и в кампусе, и на борту делались ставки, насколько злопамятным окажется мистер Хэмсворт и насколько серьезно влип в этот раз мистер Хиддлстон.
Правда, самого мистера Хиддлстона будущие неприятности, похоже, нисколько не беспокоили. За время недолгого полета он успел залезть, наверное, в каждый уголок корабля, получить нагоняй от капитана, перезнакомиться с курсантами и с самым неунывающим видом сесть играть в шахматы с компьютером. И на момент стыковки он как раз пытался свести партию вничью, и поэтому фактически не видел и не слышал ничего, что творилось вокруг. Правда, внимательный и любопытный наблюдатель, скорее всего, заметил бы тонкую улыбку, то и дело появляющуюся на его губах. Похоже, мистер Хиддлстон был невероятно доволен своей шалостью. И сожалеть о ней не собирался.
…Том сделал свой последний ход, компьютер бесстрастно выдал результат, и Хиддлстон со вздохом отвернулся. На уровне гроссмейстеров он еще ни разу не выигрывал, но надежды не терял.
Корабль тихо вибрировал, идя на среднем ходу, и по всем расчетам должен был вот-вот уйти в гиперпространство. Скачок небольшой, но важный. Том потер горящее ухо, с невольной улыбкой вспоминая, как капитан Реннер, глядя на него своими колючими голубыми глазами, таскал его за это самое ухо, как нашкодившего щенка. И Том считал, что ему еще повезло. На месте Реннера он бы запихнул его в скафандр и в космос отправил, привязав к кораблю веревочкой. Нет, нельзя ему быть капитаном… А Реннер опытный. И сильный. Весь курс изыскателей на него молиться был готов. Не очень высокий, но плотный, подтянутый – Джереми Реннер был во многом идеальным капитаном. А на день всех влюбленных ему «валентинок» доставалось больше всех. Говорят даже, что в последний раз Реннер получил подарок даже от ректора. Том не раз представлял себе эту парочку и каждый раз недовольно вздыхал, признавая, что Реннер с Дауни рядом смотрятся ну очень гармонично. Что, в общем-то, не мешало Тому чуть-чуть ревновать голубоглазого капитана, являвшегося по совместительству деканом факультета изыскателей, а ректору – строить глазки молоденьким учительницам. И только Реннер был невозмутим. Почти как Хэмсворт. Вот уж кто был статуей ледяной…
Кстати, именно он и явился по его душу. Замер над Томом, скрестив на груди руки как нордическое стойкое божество укора. Немого укора. Он просто стоял и смотрел, удручающе-спокойно, чуть выгнув светлую бровь.
Собственно, вот такого Криса Хэмсворта отчего-то боялись еще сильнее. Особо – младшие курсы, которые были старательно настращаны старшими. Дескать, дарки, если молчат – на самом деле в холодном бешенстве. Еще капля и прибить могут. Конечно, убивать младшего альфа не планировал от слова совсем. Но и спускать ему тычок в адрес собственной репутации не собирался.
- Тебе не стыдно, по глазам вижу, - констатировал он, глядя на Тома.
- Не-а, - тот помотал головой и крутанулся на своем кресле. – Это случайно вышло. Ну… почти. Я лететь никуда не собирался. Только изнутри корабль посмотреть.
- Ну да, - степенно кивнул дарк. - И совершенно случайно корабль был готов к старту. И не менее случайно ты этого старта не ощутил…