Причал - Шпаликов Геннадий Федорович

Из книги Геннадий Шпаликов. Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники. Письма - У-Фактория

1998г.

[Сценарий «Причал» был запущен в производство на киностудии "Мосфильм» в качестве дипломной работы реж. Х.Дзюбы и В.Китайско­го (мастерская М.И. Ромма). Работа была остановлена в связи с само­убийством В. Китайского.]

Действие фильма происходит летом в Москве на про­тяжении одной ночи. Фильм начинается днем недалеко от города и кончается на следующее утро ровно в восемь часов.

1

Баржа спокойно плывет но спокойной русской реке, медленно уходят назад берега ,деревья, опущенные в воду, рыбаки в желтых соломенных шляпах, пустые, чистые отмели и облака над рекой тоже уходят назад, высокие, летние облака.

Сверху баржа огромна, буксир кажется маленьким, а лодка, которая тянется за баржой, почти не видна.

Лодка привязана к барже тонкой цепью. Это хоро­шая, старая лодка. В ней сидит Катя, босая девушка, одетая в ситцевое платье. Она свесила ноги за борт, опу­стила в воду ладонь, вода легко бежит сквозь пальцы, солнце освещает поверхность реки, за баржой тянется широкий след, люди на берегу косят траву. Катя машет им рукой, и они, приветствуя ее, поднимают сверкаю­щие косы.

Катя встает в лодке и, уцепившись за деревянный киль, заглядывает на палубу баржи.

На корме лежит матрос Павлик, молодой человек ог­ромного роста, с большими, крепкими руками. Лицо у него закрыто кепкой, он загорает.

Катя спрыгивает в лодку, быстро снимает платье и, ухватившись за конец, веревки, опускается в воду.

Теперь за буксиром тянутся трое: сначала баржа (стальной, маслянистый трос), за баржой лодка (цепоч­ка, продернутая в кольцо, и большой замок в кольце), а за лодкой Катя (конец веревки, зажатый в кулак).

От Кати поднимемся па корму и пройдем вдоль бар­жи до самого носа, где сидят женщины в белых косын­ках.

На корме, как мы уже знаем, загорал матрос Пав­лик. Он и теперь загорает, только он перевернулся на живот и прикрыл кепкой затылок. Следуем дальше. Не­далеко от кормы стоит домик под яркой крышей, натяну­та веревка. Речной ветер покачивает занавески на окнах и белые перчатки, пришпиленные к веревке за указа­тельные пальцы. На солнечной стороне домика сидит шки­пер баржи, крепкий тридцатилетний человек. Он в тру­сах, у него загорелые широкие плечи, серьезное лицо. Шкипер чистит зубным порошком белый парусиновый туфель. Рядом сохнет почищенный. Справа от шкипера стоит приемник «Турист» с выдвижной антенной. Пере­дают песни из кинофильмов. Песен должно хватить до тех нор, пока приемник не будет выключен в конце этого эпизода.

За домиком Шкипера начинается трюм. В трюме сто­ят лошади, разделенные досками. Над ними натянут бре­зентовый полог, но его не хватает на весь трюм, и часть лошадей открыты. Это красивые, чистые лошади, у них светлые челки, блестящая кожа.

За трюмом, на носу баржи, сидят и лежат несколько женщин. Они сопровождают лошадей, ухаживают за ними в дороге.

Женщины видят, что матрос Павлик, который до сих пор безмятежно лежал на солнце, вдруг вскочил и забегал по корме, размахивая руками. Женщины спокойно на­блюдают за ним. Но когда сам шкипер отложил в сторону недочищенный туфель и побежал на корму, женщины встали, как по команде, и молча устремились к Павлику.

Катя выпустила веревку и отстала от баржи.

Баржа удаляется.

Катя видит людей на корме, они размахивают рука­ми, кричат, но Катя ничего не слышит, кроме музыки из приемника «Турист». Эта музыка оказалась громче всех голосов. Катя пытается плыть против течения, и хотя течение здесь небольшое, она быстро устает и, сделав несколько отчаянных гребков, останавливается па воде, с трудом переводит дыхание.

Баржа уплывает, баржа далеко.

Шкипер бежит вдоль борта к носу баржи. В руке у пего переговорная труба. Он кричит, забыв о трубе, но ничего нельзя понять — мешает музыка из приемника. Наконец кто-то выключает приемник, и на буксире раз­бирают слова шкипера.

Трос, соединяющий баржу и буксир, дрогнул и тяже­ло обвис к воде.

Катя подплывает к остановившейся барже, влезает в лодку ,и, уцепившись за киль, при общем молчании под­нимается на палубу.

Шкипер, не оборачиваясь, идет к домику, с силой захлопывает дверь.

Трос натянулся и снова потащил баржу за буксиром.

2

Время — шесть часов вечера.

Берега реки изменились, во всем чувствуется прибли­жение большого города. На корме баржи стоит матрос Павлик ,покрытый хлопьями мыльной пены. Шкипер бросает за борт брезентовое ведро на веревке, достает его и выли­вает воду на Павлика. Шкипер босой, мокрый, в плавках.

3

Шкипер выходит из домика, одетый в белую капи­танскую форму с начищенными пуговицами. На голове у него фуражка с крабом; широкий белый чехол туго натя­нут. Шкипер помахивает белой перчаткой — одна пер­чатка надета, а другой он помахивает.

Катю не видели? — спрашивает шкипер.

Нет, — говорит Павлик.

Нет, — говорят женщины.

Шкипер спускается в трюм, идет по узкому проходу между лошадиными головами. В конце прохода он видит Катю. Она спит на сене. Лошадь опускает голову к ее ногам, чтобы захватить губами пучок сена. Шкипер при­саживается на корточки, разглядывает спящую Катю. Негромко свистит. Катя поднимает голову, садится, вос­хищенно смотрит на шкипера:

Какой ты нарядный!

Странная ты девушка. У нас даже лошади знают, что нельзя купаться на ходу баржи.

Ты для меня так оделся? А мне что надеть?

Подожди. Ты осознаешь, о чем я с тобой разгова­риваю?

Нет. Но тебе будет еще хуже, когда я все осознаю.

Почему?

А потому что я загадала: если ты начнешь читать мне мораль о задержке грузооборота на речном транспор­те, я тут же прыгаю за борт. Разве можно невестам чи­тать мораль?

А если невеста баржу утопить захочет?

Пусть топит, пожалуйста! Храброму человеку для невесты и буксира не жалко. — Катя смотрит на белые перчатки шкипера. — Сними перчатку.

Шкипер снимает перчатку. Катя бросает ее к ногам лошади.

Ты что? — спрашивает шкипер.

Там клетка, а в клетке тигр. Дикое животное готово к борьбе. А ну, шкипер, лезь в клетку!

Лошадь добрыми глазами смотрит на перчатку, на­ступает на нее копытом, поворачивает голову к шкиперу и Кате. Шкипер поднимает перчатку, сравнивает ее с той, что на руке. Перчатка из-под копыт грязная.

Смотри.

Это можно исправить. — Катя снимает с руки шкипера перчатку и забрасывает ее подальше, за четвер­тую лошадь.

Шкипер возмущен, он собирается что-то сказать, но Катя останавливает его:

Тебе так гораздо лучше.

Я сам знаю, как мне лучше! Я их сам стирал!

Больше этого не будет. Ты ничего не будешь сти­рать, а твои перчатки я все равно выкину. Пусть конная милиция ездит в белых перчатках.

4

Вечер, баржа плывет мимо набережной Парка Куль­туры и отдыха им. Горького. Над парком медленно вер­тится колесо обозрения — каждая кабина украшена цвет­ными лампочками. Вдоль набережной одновременно зажигаются фонари. Близко проходит белый речной трамвай, с его верхней палубы слышна музыка.

У борта баржи стоит ее команда. Люди смотрят на берег. Все одеты нарядней, чем в пути. Только матрос Павлик не сменил свою старую куртку и старые вельветовые брюки.

Из домика на корме выходит Катя. Она в белой кофточке и темной юбке, ее светлые волосы гладко расчесаны, вид у нее праздничный, она очень красивая и свежая. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на нее. Все, кроме шкипера. Он упорно смотрит па колесо обозрения. Катя не подходит к нему, она кладет руку на плечо Павлика, и они вместе стоят у борта, смотрят на берег.