Я беспардонно ткнула пальцем в дядю, краем глаза замечая, как тот недовольно поморщился. Еще бы, ведь после этих слов отец вспомнил о его присутствии, и убийственный взгляд сменил направление.
– Да, между прочим, он тоже почему-то не горит желанием объяснить мне подробнее.
– Слушайте, не вмешивайте меня в это, – попросил Корд, вскинув руки в защитном жесте. – Это не моя история, я с самого начала в ней просто случайный прохожий, который помогает главной героине.
Он аналогичным образом ткнул пальцем в мою сторону, словно пытаясь вернуть внимание отца ко мне, но не тут-то было. Торрена Фолкнора нельзя так легко сбить с толку.
– Я лично тебя ни во что не вмешивал, – с ядовитым сарказмом заметил он. – Ты сначала пришел в мой дом с теми, кто собирался меня убить, а потом вернулся двадцать лет спустя с моей неугомонной старшей дочерью. И вместо того, чтобы удерживать ее от безумных и опасных поступков, ты потакаешь ей. Так что ты сам вмешал себя во все.
Корд закатил глаза и укоризненно посмотрел на меня, как бы спрашивая, не собираюсь ли я добровольно переключить внимание разгневанного родителя на себя. А я что? Я, конечно, часто слышу в свой адрес характеристику «безрассудная», но не настолько же я безмозглая, чтобы добровольно привлекать внимание разгневанного верховного жреца Бога Смерти…
– Знаете, а вы так похожи, – неожиданно заявил Корд, переводя взгляд с меня на моего отца и обратно. Кажется, он решил пойти другим путем. – Вот серьезно, как зеркальные отражения: мимика, позы, жесты…
Кажется, я услышала, как отец тихонько зарычал. Он раздраженно взмахнул рукой – и перед ним заклубился черный дым портала. Корд шагнул вперед, но отец снова вскинул руку, преграждая ему путь.
– Сам будешь отсюда выбираться. Как хочешь.
Он перевел предостерегающий взгляд на меня и нырнул в портал. Но я, конечно, не могла бросить Корда здесь, поэтому торопливо открыла портал в Колдор, и мы вышли из него рядом с центральной городской площадью.
– Прости, я пришлю за тобой маму, – пообещала я, открывая новый портал – уже в наш родовой замок. – Тебе сейчас лучше не попадаться отцу на глаза.
Корд кивнул, давая понять, что он не в обиде. Наверняка он и сам был рад оказаться подальше от Фолкнора.
Конечно, ничего отец дяде не сделал бы, но злить его, демонстративно ослушавшись, мне не хотелось. Только моя мама могла делать все, что угодно, не вызывая его недовольства: он любил ее так сильно, что простил бы любой поступок. Правда, мама редко пользовалась этой привилегией.
Из портала я вышла в главный холл замка. Нашего возвращения так скоро никто не ждал, поэтому никто и не встречал. Я малодушно надеялась, что отец сразу молча уйдет к себе. Иногда он так делал, вместо того, чтобы читать мне нравоучения, правда, в такие моменты я все равно чувствовала себя ужасно. Но, по крайней мере, я точно знала, что он быстро отойдет. Он не умел долго злиться и не разговаривать со мной.
Мне не повезло. Отец ждал моего появления. И, конечно, понял, что я не просто так задержалась, но ничего не сказал. А я все равно непроизвольно втянула голову в плечи, увидев его взгляд.
– Знаешь, когда без малого год назад ты исчезла, это стало для нас с мамой ударом, – тихо заговорил он, не сводя с меня холодных голубых глаз. – Я не мог тебя почувствовать, поэтому предполагал худшее. Но ты вернулась, и я был готов возблагодарить всех возможных богов. Этот день стал вторым по значимости в моей жизни после дня твоего рождения. Ты изменилась. Ты вошла в силу. Я понимаю, что где бы ты ни была и что бы ты ни делала, ты прожила маленькую жизнь там, повзрослела. Стала женщиной и полноценной верховной жрицей. Я не спрашиваю ни о чем. Не допытываюсь, кем был тот мужчина и что он значил для тебя, потому что уважаю твое право на личную жизнь. Ты сказала, что все было с твоего согласия и по твоему желанию, – и для меня это главное. Когда ты будешь готова рассказать нам с мамой подробности, я уверен, ты сама расскажешь. А если нет, то это твое право.
Он замолчал, хмурясь и как будто ожидая какого-то моего ответа, но так и не дождался его, а потому продолжил:
– Но ты заявила, что у тебя есть миссия. И что это важно не только для жителей Северных земель, но и для всего нашего мира. А это, знаешь ли, уже не твоя личная жизнь, и я имею право задавать вопросы, потому что всю свою жизнь посвятил защите Северных земель. Ты не хочешь отвечать на них, и я имею право быть недовольным этим. Но я бросаю все и вступаю в переговоры с человеком, с которым на самом деле совершенно не хочу общаться. Я так и эдак умасливаю его, напрашиваюсь в гости, потом обхаживаю и, не имея в арсенале ни одного внятного довода, все-таки убеждаю его пустить меня в то, что ты называешь хранилищем. Я делаю это, потому что доверяю тебе. Но ты, оказывается, совсем не доверяешь мне. Это так, Лора? Ты не доверяешь мне, твоему родному отцу, поэтому не хочешь рассказать всю историю?
Я насупилась, снова виновато опуская голову. Его слова разозлили меня, потому что заставили устыдиться своих действий. А еще в голосе отца слышалось такое неподдельное разочарование, что у меня все внутренности завязывались в узел. Но я не могла рассказать ему все, потому что в этой истории личное и общественное переплелось в единый узор. Я не могла раскрыть одно, утаив другое. Как я могла рассказать ему о Некросе?
Мои мысли снова переключились на стражей, а сердце тоскливо заныло. Ведь если Варрет солгала, то Некрос зря доверяет ей и Фереру. Кто знает, что они задумали? Кто знает, что они уже с ним сделали? Быть может, они уже убили его, вернулись в наш мир, забрали кристалины из своих хранилищ и теперь продолжают вселять сущности в ничего не подозревающих людей…
– Если тебе нечего мне сказать, то знай: я умываю руки, – заявил отец, так и не дождавшись от меня ответа. – И больше пальцем не пошевелю для поиска твоих кристалинов, пока ты не расскажешь мне все.
Я оторвалась от изучения рисунка на полу и вскинула на него гневный взгляд. Вот, значит, как? Его заявление наложилось на мои внутренние переживания, и я, не подумав, брякнула со злости:
– Зря я вернулась. Надо было остаться с ним, может быть, тогда я смогла бы сделать больше.
– Не могу поверить, что ты действительно это сказала.
Разочарование в тоне отца достигло какой-то критической точки. Это были уже не злость вперемешку с раздражением, а обида и боль. Такого мне слышать раньше не доводилось. Мне сразу захотелось вернуть злые слова назад, но было поздно.
– Вы уже дома? – прозвучал с вершины лестницы мягкий голос матери, перебивая мои возможные извинения.
Я успела лишь протянуть: «Папа…», но отец уже резко повернулся, заставив полы мантии на мгновение обвиться вокруг его ног, и стремительным шагом взлетел по лестнице вверх. Задержался лишь на мгновение, чтобы поцеловать маму в висок, после чего скрылся на втором этаже. Несколько секунд спустя раздраженно хлопнула дверь его кабинета.
Я закусила губу, стараясь удержать навернувшиеся на глаза слезы. Пытаешься сделать как лучше, а все выходит наоборот!
– Что у вас стряслось? – спросила мама, спустившись по лестнице и теперь медленно приближаясь ко мне. – Визит в дом шеда Карлайла прошел неудачно?
– Более чем, – буркнула я, не глядя на нее и наконец стягивая с себя испачканное в подземелье пальто.
Подол платья тоже немного запылился, но не так критично, а вот верхнюю одежду стоило поскорее почистить. К счастью, в холле наконец показался один из лакеев. Я жестом подозвала его и отдала пальто, велев передать его горничным. Юноша кивнул и, убедившись, что других распоряжений не последует, поспешно удалился выполнять это. А я снова повернулась к матери и наябедничала:
– Папа хотел бросить там Корда, его бы теперь забрать из Колдора надо…
– А разве он был с вами?
– Это долгая история…
– Последнее время я очень часто слышу эту фразу.
В отличие от отца, мама не демонстрировала ни недовольства, ни раздражения, ни разочарования. Я слышала, что она улыбается, поэтому осмелилась взглянуть на нее.