- А то сшибла бы ещё... У неё же глаз нету. Точнее, у этой нету. Только ручка. Да и у той глаз только сзади, так что ты на всякий случай отходи. Задавить не задавит, но приятного мало...
- Чтто этто?? - Матвей ошарашенно тыкнул вслед быстро удалявшемуся от них безобразию.
- А на что похоже? - коварно усмехнулся мальчишка. - Только честно. Ты же её в первый раз видишь?
- Надеюсь, что и в последний! Это же натуральная задница на ножках!!
- Ну да. Ты такой умный! Только у нас говорят, не задница, а попа. Эта с ручкой, ну, видел, сзади, а вторая у нас редко пробегает, я её сам только два раза видел издалека...
- Попа с ручкой... ага, - покивал Матвей, изо всех сил борясь с желанием залиться характерным смехом шизофреника. Конечно, как там они смеются, он точно не знал, но чувствовал - время для дебюта самое подходящее. - А кого ещё тут у вас можно встретить?
- Ну, много кого! А, может, и мало, это смотря как повезёт. Бывает, леший по пять раз на дню попадается, ёксель-моксель тоже, опять же глиста в галошах, но она, кажется, сейчас к родне на хутор утопала...
Быков невольно остановился, задрал голову и с тоской всмотрелся в невинно-голубое небо, украшенное легкомысленными "барашками". Прямо как у них... А вот поди ж ты.
- Так как там ваш мир называется, а, малой?
- Сказявь! Вот же память девичья, - хихикнул Кузька. - Ты что, ещё не догадался, что к нам как раз и попадают те, кто любит ругаться, обзываться и посылать всех в разные интересные места? Они из-за этого тут и воплотились! И места, куда посылают, и мы, жители, кем чаще всего ругаются. Вы, люди, нас сами создали. Ну что, дошло, наконец?
- Упс... Вот тогда мне точно кранты! - подытожил Матвей. - Посылать я люблю, тут моя фантазия хорошо работает... Выходит, я что, все свои... ээ... объекты теперь наяву увижу?!
- Скорее всего. И чего ты так пугаешься? - пожал плечами мальчишка. - За базар, конечно, надо отвечать, но...
- Но?
- Сам подумай, что они тебе сделают, эти твои "объекты"? Они же по сути и не твои вовсе, ты сам их не выдумал. Они общие, и большей частью совершенно безвредные. Посмотришь да и дальше пойдёшь. Кстати, пойдём, путь-то ещё неблизкий!
- Пошли.
Через несколько десятков шагов усиленное чесание в затылке сделало своё дело:
- Слышь, Кузь, а ты-то сам кто? Неужели и к тебе кто-то посылает?
- Ко мне - нет, старшие говорят - нос не дорос... Только к маме.
- А она у тебя?..
- Дядя Мотя, ну что ты, совсем что ли дурак? Голова вон какая большая, а толку? Чтобы в неё есть?! - непонятно отчего рассердился мальчишка. - Как могут звать Кузькину мать?!
- Как? Блин... Кузькина мать! - наконец-то родил Матвей. И, чтоб окончательно не опозориться при ребёнке, с умным видом покивал головой. - Всё ясно.
- А если ясно, то иди в баню!
- Дитё, а ты часом не того, не оборзело?
- Я - нет! А вот у тебя и со зрением, что ли, плохо? Мама не любит, когда от гостей потом несёт за три километра, поэтому иди и помойся!
- Да где??
- Да вон!!
Кузька тыкнул пальцем за спину попаданца, и тот лишь изумлённо присвистнул. Он мог бы поклясться, что на лужке справа от дороги только что ничего не было, в смысле, только слегка запылённые травки-цветочки, и вдруг - хлоп! - и... баня. Невысокое деревянное сооружение с дымящейся трубой и характерным "веничным" запахом... А что, в конце концов, было бы неплохо освежиться!
- Бань у нас много, то и дело новые возникают, а старые потихоньку исчезают. Не вместе с помывцами, не бойся! Говорят, в городах кирпичные бани есть, и даже трёхэтажные. Ну а у нас в основном такие. Там всё что нужно есть, даже полотенца. Давай быстрее, я тебя тут подожду.
- А сам чего, не пойдёшь?
- Неа! - отмахнулся малец. - Не люблю я это дело. Мамка ругается, но я для неё уже слишком шустрый. Поймает - вымоет, не поймает - плюнет да отстанет. В этом году ещё ни разу не поймала! - похвалился он.
- Ясно.
Больше ничего Мотя говорить не стал - схватил взвизгнувшего чумазика в охапку и ногой распахнул дверь в царство пара и будущей гипотетической чистоты. Никакая это не мстя, он же как лучше хочет, в первую очередь для самого Кузьки. А то у него, наверное, уже блохи в голове завелись... Или вши? Неважно, всё равно гадость. Матвею тоже со всех сторон польза: и баня на халяву, и маманя эта фольклорная только спасибо скажет, что сыночка её отмыл. И вернул в лоно семьи. Обрадуется и встретит его, Мотю, не как нежданного гостя, а с умеренным энтузиазмом. Может, даже накормит (да, поесть бы неплохо...) и, главное, посоветует, куда идти и что делать, чтобы вернуться обратно в свой мир. Будем надеяться, что это всё-таки возможно... За кавалера своего, конечно, обидится, но он же Кузьке слово дал, значит, избавит его от этого старого пер... В общем, дедули. Или поговорит с ним как мужик с мужиком, воззовёт там к совести или ещё чему, или сразу кулаком перед носом покрутит для впечатления. А заупрямится - можно и обещанный пинок организовать. Только, помня про возраст, аккуратный и даже нежный. Главное, это дело напоследок оставить, после еды и советов, если они, конечно, будут. Хорошо бы, он ведь, хоть и Быков, но траву жевать не приучен. Эх, мяска бы...
За такими мыслями Мотя почти не обращал внимания на возмущённые вопли своей жертвы, хотя последняя старательно костерила его всеми словами, которые знала. А знал Кузька для своего возраста столько, что впору отдельно записывать и издавать. Не на один том бы хватило... Что ж это за мир-то такой дурацкий? Дитё ругается как пьяный сапожник, а считать только до трёх и умеет... Хорошенькая "сказочная явь"!
Несмотря на активное сопротивление, силы были слишком неравны - Матвей успешно отмыл "чертёнка" и с удовольствием отметил, что выглядеть он стал вполне прилично. Не красавчик, чего уж там, но и не чудо-юдо рогатое. Обыкновенный ребёнок с курносым носом в веснушках, круглыми голубыми глазами и сбитыми коленками. Волосы у него оказались рыжие, как ржавая проволока, и такие же жёсткие и непослушные. Чуть подсохли - и взметнулись вокруг головы упругим гривастым облачком. Под шнурок - коротковаты, попробовать расчесать-уложить - так мелкий хвастает, что об его волосы даже железные гребни ломаются. Подстричь бы его как следует, да жаль, нечем.
В конце помывки Матвей с удовольствием окатился ледяной водой из тазика и в целях "укрепления иммунитета" проделал тоже самое с Кузькой. Бедняга завизжал так, что уши заложило, и явно затаил обиду. Не понимает всей пользы, глупый.
Матвей опасался, что его малолетний проводник попытается эквивалентно отомстить "мучителю", бросив его одного в чужом мире, но, похоже, у Кузьмы тоже имелись свои моральные принципы. Типа, обещал вывести - выведет. А уж потом... Ничего, потом оно и есть потом. Переживём. Ну, или сам к тому времени забудет...
* * *
Судя по Матвеевым часам, они шли ещё минут сорок, когда вдали показалась малая родина Кузьки - к месту и не к месту упоминаемая в народном фольклоре деревенька Гадюкино. Конечно же, в ней шёл дождь. Причём исключительно в ней: от первого до последнего дома по небу растянулась пушистая серая тучка, а сразу за околицей ярко и дразнящее светило солнышко.
"И всё мы виноваты, - невольно подумал Быков. - Треплем языками почём зря, а люди вон страдают..."
Встреченные гадюкинцы, вопреки ожиданиям, страдальцами не выглядели. Высоченная толстая тётка в сарафане а-ля русская крестьянка неторопливо шествовала по улице с коромыслом на плечах, три бабульки в цветастых платках сидели на скамейке под яблоней и вдохновенно точили лясы, а прямо посреди дороги, в гигантских размеров луже, рядом с парочкой уток и пребывающей в нирване свиньёй блаженно дрых тщедушный жидкобородый мужичок в одном лапте. Ничего сильно удивительного, ничего принципиально нового...
На Мотю с Кузькой косились, но, вопреки опасениям пришельца, с весьма умеренным любопытством. Может, всему виной была внушительная Мотина комплекция вкупе с лицевым знаком "кирпич", может, гадюкинцы и впрямь оказались на редкость тактичными, но до кособокого некрашеного домика на другом конце деревни парочка добралась без единой остановки. Ну, уж тут началось...