Липатов Виль Владимирович - Что можно Кузенкову? стр 2.

Шрифт
Фон

Вы его спросите, почему он каждой дырке – затычка и к каждому лезет в душу. А я, например, не люблю, когда меня утром обнюхивают и делают пометки в общей тетради… Инженер! И не таких видывали! Мастера меняются – Кузенков остается!

Мастер – молодой человек в синей спецовке – хмуро глядел на город сквозь запыленные окна шестого этажа: учрежденческие службы завода располагались во многоэтажной части здания. Он так ушел в себя, что вздрогнул, когда директор обратился к нему:

– Валерий Борисович, может, вы объясните, что произошло?

Мастер неловко улыбнулся, но заговорил спокойно.

– Не произошло, а происходит! – сказал он. – Мы с Кузенковым никогда не сработаемся, если он по-прежнему будет считать, что ему, Кузенкову, все можно…

– Что ему можно?

– Все! Приходить на работу с получасовым опозданием, выбирать самые интересные и дорогооплачиваемые работы, демонстративно доставать из портфеля бутылку пива за десять минут до начала обеденного перерыва. – Мастер уже говорил громко. – Сам Кузенков не пьяница и никогда им не будет, но ведь вся бригада видит, как он расправляется с бутылкой пива… Вот и появляются после обеда подвыпившие станочники: «Кузенкову можно, а почему нам не выпить!» – Мастер жалобно посмотрел на директора завода. – А я не знаю, что говорить и что делать. Кузенков в ответ на мои замечания только усмехнулся: «Не стой на дороге, мастер, по-нечаянности сметем в кювет!» Ну я понимаю: он талантлив, самобытен, но кто сказал, что таланту все разрешено?

Директор завода расхаживал от стенки к стенке, начальник цеха сидел с опущенной головой, и только технолог – человек большой доброты – смотрел на Кузенкова с прежней надеждой.

– А сегодня что произошло? – наконец спросил директор.

– Еще ничего не произошло! – зло ответил мастер. – У меня для Кузенкова нет выгодной работы, и он… Он с утра до сих пор просто ничего не делает!

– Начальнику цеха известно об этом?

– Известно! – негромко ответил начальник.

– Почему не докладывали мне?

– Вам докладывали, – вздохнув, сказал начальник цеха. – Вы или пропускали мимо ушей, или стыдили меня за то, что цех не может справиться с одним зарвавшимся рабочим…

Кузенков медленно поднялся, поправил и без того хорошо сидевшую на нем спецовку, непонятно усмехнулся.

– Так вот как выглядит Кузенков глазами мастера? – как бы даже удивленно спросил он. – И у мастера поворачивается язык говорить все это при руководстве завода? Мне объявлена война – так прикажете считать, Валерий Борисович Сопыряев?

Наступила тишина, которую нарушали только шаги директора да большие настольные часы. Пол кабинета заметно вздрагивал – это было отзвуком огромного завода.

– Ну, вот что, товарищи! – сказал, подойдя к мастеру, директор завода. – Будете ли вы мириться, будете ли по-прежнему портить друг другу нервы, но завтра вечером заказ должен быть выполнен. Ответственность возлагается на вас, товарищ Сопыряев.

Рабочий и мастер спустились в цех одновременно, за ними на тележке, а потом на крюке крана двигалась двухпудовая деталь, загадочная до беспокойства: то ли от громадного механизма, или сама – непонятная машина. Когда и они подошли к рабочему месту Кузенкова, деталь уже висела над ним, едва покачиваясь. Кузенков попридержал мастера за рукав спецовки.

– Ты все понял, Сопыряев? – спросил он со снисходительной улыбкой. – Работу делает Кузенков, а отвечает за нее мастер Сопыряев. До тебя это дошло?

– Как это случилось, что мастер обращался к рабочему на «вы», а рабочий употреблял разухабистое «ты», Валерий Борисович сразу не заметил, потом заметил, но пропустил без замечания, а ныне и уже привык к нагловатым интонациям рабочего.

– Значит, делаю я, отвечаешь – ты, – продолжал Кузенков.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке