Часть первая
БЕЛЫЙ ШАР
«Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов;
несчетны солнца там горят,
народы там и круг веков»
Глава первая
БЛЕСТЯЩАЯ ТОЧКА
Было ясное утро конца июля.
Высоко в небе расходились легкие перистые облака. Быстро испарялась ночная роса, и отдаленные предметы казались дрожащими в прозрачном воздухе.
Солнце только что поднялось, а уже чувствовалось, что день будет жарким.
Дачный поселок Академии наук еще спал. На песчаной улице никого не было видно. Небольшие деревянные домики за разноцветными оградами, в густой зелени сосен и елей, тоже казались спящими. Открытые окна белели спущенными занавесками.
Был тот ранний час, когда даже воздух еще не очнулся от ночного сна, а дома, деревья, заборы как-то особенно неподвижны и резко очерчены.
Чуть слышно скрипнула отворившаяся дверь, и на крыльцо одной из дач вышел мужчина в полосатой пижаме.
При виде прекрасного утра он потянулся, подставляя солнцу лицо. Небольшие, глубоко сидящие глаза зажмурились от удовольствия.
Это был человек среднего роста, полный, но не толстый, лицо гладко выбрито, редкие седые волосы зачесаны назад. Глубокие залысины делали его лоб очень высоким. Мясистый нос и большой рот придавали его лицу добродушное выражение.
Он медленно спустился с крыльца и пошел по дорожке сада.
Заглянув в почтовый ящик, больше, по привычке, так как газет не могли принести так рано, он уселся возле калитки на скамью и стал смотреть по сторонам.
С наслаждением вдыхая чистый утренний воздух, насыщенный запахом хвои, он думал о том, что лучше этих ранних часов нет и не может быть ничего на свете. Пройдет час — два — и беспокойная жизнь дня вступит в свои права. Проснется жена и позовет его завтракать. Потом придет машина и надо будет ехать в душный и пыльный город.
Только поздно вечером, когда солнце низко опустится над горизонтом, он вернется и снова будет сидеть на своей любимой скамейке, пока не придет время ложиться спать.
«Дачная жизнь хороша тогда, — подумал он, — когда можно проводить здесь весь день».
Он посмотрел через улицу на окрашенную в желтый цвет дачу, и чувство, похожее на зависть к ее владельцу — академику Штерну, — невольно проснулось в нем.
Сосед был в отпуске и целыми днями лежал с книгой в шезлонге.
Есть же такие счастливцы!..
Доктор медицины профессор Куприянов обычно никогда не завидовал людям, которые ничего не делают, но сейчас ему казалось, что лучше безделья ничего быть не может. Он устал и находился в ленивом, предотпускном настроении.
До желанного дня оставалось уже немного, но отпуск все же не радовал профессора. Он был бы вполне доволен, если бы мог провести его здесь, на даче, и подобно Штерну весь день лежать и читать; но это было невозможно. Пошаливало сердце, и необходимо было ехать в санаторий. Путевка уже лежала в ящике письменного стола.
Скучный санаторный режим был неизбежен.
Мимо проехал велосипедист. Молодой загорелый парень крутил босыми ногами педали, и концы мохнатого полотенца развевались за его спиной, как два крыла.
Куприянов знал этого юношу. Это был сын биолога, профессора Лебедева, жившего на другом конце поселка.
Юноша давно скрылся из виду, а Куприянов все еще смотрел ему вслед. Он знал, что молодой Лебедев направился к озеру. Через несколько минут он доедет и бросится в холодную воду…
Профессор даже поежился, — так ясно он представил себе это ощущение.
Прислонившись к забору, Куприянов стал смотреть вверх. Облака уже совершенно исчезли. Ясная, прозрачно голубая бездна чуть заметно дрожала. Нагретый солнцем воздух казался видимым и физически ощутимым.
Профессор пристально вглядывался в бездонную глубину, и вдруг ему показалось, что прямо над его головой, в зените, внезапно вспыхнула крохотная яркая точка.
Он на секунду закрыл глаза. Посмотрев опять, убедился, что не ошибся. Едва заметная блестящая точка сверкала на том же месте. Вот она как будто погасла, снова вспыхнула и больше не исчезала.
«Самолет? — подумал Куприянов. — Нет, слишком высоко и не видно белого следа, который всегда оставляют за собой высоко летящие самолеты. Звезда не может быть видна днем. Значит, это какая-нибудь планета».
Блестящая точка была так мала, что профессор несколько раз терял ее из виду и потом с трудом находил опять. С полчаса Куприянов наблюдал за ней, но она не изменила своего положения на небе.
Калитка напротив отворилась, и на улицу вышел академик Штерн. Это был маленького роста, слегка сутулый, грузный старик с длинными седыми волосами и огромной густой бородой, в которой сейчас блестели капли воды (он только что умылся), под бородой виднелась голая волосатая грудь. На нем были сандалии и белые брюки.
Знаменитый астроном, директор обсерватории, действительный член Академии наук, Штерн всегда напоминал Куприянову героя романа английского писателя Конан-Дойля — профессора Челленджера.
— С добрым утречком! — сказал он, подходя к скамейке и тяжело опускаясь на нее.
— Поздно встаете, — сказал Куприянов, пожимая протянутою ему руку. — Я уже с час как вышел.
— Ваше дело молодое, — засмеялся академик. — А мы, старики, любим поспать. Поздно лег вчера, — прибавил он.
Куприянов опять стал смотреть в небо. Несколько секунд он безуспешно искал блестящую точку и решил было, что она совсем исчезла, но в конце концов нашел ее на том же месте.
— Что это за планета, Семен Борисович?
— Какая планета?
— Да вон, прямо над головой.
Штерн некоторое время пристально вглядывался в небо, потом пожал плечами.
— Это не планета. При таком ярком свете можно видеть только Венеру, но она никогда не бывает так высоко над горизонтом на параллели Москвы. Это самолет!
— Не похоже. Почти час эта точка находится на одном и том же месте.
— Посмотрим, — сказал академик и, повернувшись к своей даче, крикнул:
— Лида!
Внучка Штерна, девушка лет семнадцати, вышла на крыльцо.
— Лидочка, принеси-ка мне мою трубу. Она у меня на столе.
Жена Куприянова подошла к калитке и позвала мужа пить чай.
— Сейчас иду!.. Это, наверное, аэростат, — сказал Куприянов.
Лида принесла большую подзорную трубу.
— Сейчас узнаем, что это такое, — сказал Штерн.
Он приставил трубу к глазу и около минуты смотрел в нее:
— Это не самолет и не аэростат, — сказал он. — Моя труба очень сильная. Посмотрите сами.
В маленьком круглом отверстии объектива Куприянов увидел ту же точку. Она нисколько не увеличилась в размерах и также сверкала золотистым блеском. Никакого видимого диаметра она не имела.
— Ни самолет, ни аэростат не могут находиться за пределами атмосферы,
— сказал Штерн. — А эта штука находится именно там.
Он взял у Куприянова трубу и опять стал смотреть в нее.
Улица постепенно наполнялась людьми. Увидя, что академик разглядывает что-то на небе, несколько соседей подошли к ним.
— Это стратостат! — сказал один.
— Нет! — коротко отрезал Штерн, не опуская трубы.
Велосипедист, ездивший купаться, возвращался обратно. Он остановился и слез с машины. Его загорелые плечи влажно блестели. Приставив руку к глазам, он тоже стал смотреть вверх.
Куприянов ушел пить чай. Машина должна была прийти с минуты на минуту.
Позавтракав, он переоделся и снова вышел к калитке.
Штерн по-прежнему смотрел в трубу. Около него было уже много народу.
— Может быть, это новая комета? — сказал кто-то.