Сейчас, сию минуту, я лицом к лицу увижу того, кто первый за всю историю человечества покинул Землю и открыл людям путь в безграничные просторы вселенной…
Мне открыла дверь Серафима Петровна Камова.
— Сергей Александрович ждет вас, — сказала она, когда я назвал свою фамилию.
Я вошел в кабинет знаменитого звездоплавателя.
Мне не приходилось раньше встречаться с Камовым, но я сразу узнал его, когда он поднялся мне навстречу из-за письменного стола. Он был таким, каким я и представлял его по бесчисленным фотографиям. Выше среднего роста, с широкими плечами, немного грузной фигурой. Движения неторопливы и уверенны. Во всем облике было что-то властное, внушающее мысль, что это человек сильного характера и несгибаемой воли. Больше всего меня поразили его глаза. Совсем черные, кажущиеся вследствие этого бездонно глубокими, они были полны какого-то необычайного спокойствия. Мягкие волосы серо-стального цвета красиво оттеняли высокий лоб. Его лицо нельзя было назвать красивым. Этому мешали слишком густые брови и немного массивная нижняя челюсть. Самое правильное было бы назвать это лицо мужественным.
Он крепко пожал мне руку и сказал:
— Рад вас видеть, товарищ Мельников.
Усадив меня в глубокое кресло, сам сел напротив.
— Давайте познакомимся, — сказал он. — Прежде всего, — сколько вам лет?
— Двадцать семь.
— На вид я не дал бы вам больше двадцати пяти, — сказал Камов. — Где вы так сильно загорели? В сравнении с лицом ваши волосы кажутся совсем белыми.
Я рассказал ему о своей двухмесячной поездке по Казахстану, из которой вернулся два дня назад.
— И сразу хотите отправиться в новую экспедицию? — улыбнулся он. — Вы твердо решили лететь с нами? Хорошо ли вы обдумали это решение? Ведь вы не знаете, куда мы направляемся.
— Это верно, — сказал я. — Цель экспедиции мне неизвестна, но одно ваше имя говорит за то, что ее надо искать за пределами Земли. Если вы согласитесь взять меня с собой, я не переменю решения.
— А как у вас со здоровьем? Вам придется пройти очень строгий медицинский осмотр.
— В этом я уверен, товарищ Камов. В прошлом году я проходил комиссию перед участием в южной полярной экспедиции, и врачи не нашли у меня ни одного дефекта. Я абсолютно здоров.
Он взялся рукой за подбородок. Я много раз видел потом этот характерный для него жест.
— Глядя на вас, — сказал он, — легко этому поверить. Ну, что ж! Если так, я очень рад. Значит, у нас по-прежнему будет четыре человека. Когда была решена наша экспедиция, мы предполагали взять только научных работников. Кроме меня, их было трое. Все они были давно отобраны и около года проходили специальную подготовку. Но месяц тому назад случилось несчастье, и мы потеряли одного из своих товарищей…
Он замолчал и пристально посмотрел на меня. Потом одобрительно улыбнулся.
— По вашему лицу незаметно, — сказал он, — что мои слова произвели на вас плохое впечатление. Вы имели право подумать, что человек погиб от чего-нибудь, связанного с подготовкой к экспедиции.
— Я именно так и подумал.
— И это вас не испугало?
Я пожал плечами.
— Я хорошо сознаю, что ваша экспедиция — не увеселительная прогулка.
— Наш товарищ, — сказал Камов, — погиб при автомобильной катастрофе. Машина, на которой он ехал, упала с высокого обрыва. Мы потеряли одного участника будущего полета. Заменить его другим научным работником мы не можем, — осталось слишком мало времени. Для научной работы в условиях космического полета нужна длительная подготовка.
— И тогда вы решили заменить его журналистом?
— Нет, не совсем так, — сказал Камов. — Это моя идея соединить в одном лице журналиста, фотографа и кинооператора. Главная задача была в том, что на корабле должен находиться специалист по астрономической съемке. Наш погибший товарищ прошел курс этого дела, и если мы можем обойтись без него, как астронома, то без фотографа и кинооператора не можем. Вот почему мы приглашаем вас.
— Но ведь я не имею понятия об астрономической съемке.
— Мы вас научим. Именно поэтому мы и просили дать нам человека, имеющего опыт. Научить вас специальным приемам астрономической съемки будет не так уж трудно. А то, что вы опытный журналист, тоже пригодится. По возвращении надо будет рассказать народам о полете.
— Я сделаю всё, что в моих силах, — сказал я. — Но мне хотелось бы знать, — куда вы направляетесь?
— Желание вполне законное, — сказал Камов. — Вообще мы не делаем тайны из наших намерений, но не опубликовали время старта. Дело в том, что, когда мы достигли Луны, некоторые из наших зарубежных «друзей» пришли в ярость, что их опередили…
— Вы говорите о Хепгуде?
— Да, о нем. Нам известно, что его звездолет почти готов, и он, конечно, захочет взять реванш и первым достигнуть одной из планет. Наша экспедиция имеет не спортивные, а чисто научные цели, но всё же мы не хотим уступать и первенство, — он улыбнулся. — Вам я, конечно, скажу, хотя бы потому, что вы должны знать, на что идете.
Он замолчал и довольно долго смотрел на меня своими странно спокойными глазами.
— Медицинские требования, — медленно сказал он, — предъявляемые к участникам полета, отличаются от обычных. Возможно, что вы не будете допущены…
Он опять замолчал, потом продолжал уже обычным тоном:
— Но если это случится, то вы, конечно, сохраните тайну. Вы знаете, что мой первый полет был пробным и в нем участвовал я один. Корабль облетел вокруг Луны и вернулся на Землю. Второй полет я совершил вместе с астрофизиком Пайчадзе. Мы опустились на поверхность Луны и провели на ней несколько часов. Оба полета показали, что материальная часть работает безотказно, и тогда было решено осуществить третью экспедицию — достигнуть планеты Марс и по пути осмотреть Венеру. Вас это не пугает?
— Нисколько! — ответил я совершенно искренно. — Теперь я еще больше хочу принять участие в полете, но меня смущает малый объем той работы, которая мне предназначена. Оправдает ли она мое участие?
— А откуда вы знаете, что объем вашей будущей работы мал? — спросил Камов.
Я почувствовал, что краснею.
— Мне кажется…
— А пусть вам не кажется, — перебил Камов. — Ваша задача очень ответственна. Изучение тех снимков, которые вы сделаете, имеет для науки большое значение, и наши ученые дадут вам обширное задание. В свободное время вы будете помогать мне в управлении кораблем.
Я посмотрел на него с изумлением.
— Не удивляйтесь! — улыбнулся Камов. — Это не так страшно. Управление космическим кораблем в полете не сложно. Другое дело — подъем, спуск или полет вблизи крупных планет. В этих случаях дело усложняется. Наша «рулевая рубка», если можно так ее назвать, оборудована замечательными приборами. Вы с ними освоитесь в первые же дни полета.
— Сколько времени продлится экспедиция?
— А как вы думаете?
— Я полагаю, что года два или три.
Камов засмеялся.
— Атомная техника, — сказал он, — развивается быстро. Если полеты к Луне заняли у нас — первый два, а второй один день, то с тех пор мы далеко шагнули вперед. Вся экспедиция рассчитана на двести двадцать пять дней, то есть на семь с половиной месяцев.
— Так мало!..
— За эти семь с половиной месяцев, — продолжал Камов, — мы пролетим расстояние, немного большее чем полмиллиарда километров. Средняя скорость корабля составит сто две тысячи шестьсот километров в час.
— Это как в сказке!..
Камов покачал головой.
— Эта скорость не так велика, как вам кажется, — сказал он. — Техника идет по пути достижения скоростей, достаточных для свободного полета на любую планету, не считаясь ни с какими сроками, а наш корабль вынужден строго придерживаться графика, так как его скорость меньше, чем скорость Земли по ее орбите. Догнать Землю мы не смогли бы.
— Мне кажется, что и сто две тысячи шестьсот километров чудовищно много. Вы в три часа будете около Луны. Через две секунды ваш корабль будет невидим с Земли.