— Ага. Только и я не рождественский подарок, так что мы друг друга стоим.
— И ты примешь его, когда он придет? Даже если будешь знать, что всё это время он с другим трахался? — Наська от возмущения раскраснелась ещё больше.
— Да, — просто ответил я. Наверное, с точки зрения сестры я та ещё тряпка. Но я любил Ромку и готов был простить ему ещё не такое. И вообще, люди всю жизнь живут с нелюбимыми людьми, терпят их пьянство и блядство. По сравнению с ними Рома — почти что ангел, сошедший с небес. Он для меня, в какой-то степени, ангелом и был. Особенно учитывая его внешность. Херувим хуев.
— Блять, ну ты и… Максим, у тебя вообще гордость есть?
— А у тебя? — огрызнулся я. — Вышла замуж за нелюбимого человека, ждешь от него ребенка… где твоя гордость, Насть?
Настя потупила взгляд, поникла.
— Блять, Наська, спизданул не подумав, прости! Ну мудак я, ну, хочешь, всеки мне, а?
— Не за что, — улыбнулась Настя. — Ты прав. Нихуя у меня гордости не осталось. Я сейчас смотрю на себя и думаю — что я делаю? Зачем? Я просто… Я так испугалась, Макс! Я же его, Славу, не люблю совсем. Он просто был рядом, а мы расстались с Игорем, а мне хотелось почувствовать себя нужной и желанной. А потом как в кошмарном сне — две полоски на тесте, перепуганный до усрачки Слава. Денег мне дал на аборт, я в клинику побежала. Врач меня посмотрел, сказал, что аборт, конечно, сделать можно, но высокая вероятность того, что детей у меня больше может не быть. А я пока в очереди сидела, такого насмотрелась! Я не смогла. Пришла домой, рассказала маме, та меня за руку схватила и к Славкиным родителям потащила — и сразу закрутилось: свадьба, все дела. А я потом после свадьбы как будто очнулась. И поняла, какую хуйню сделала —Славе этот ребенок не уперся никуда, какой ему, к хуям, ребенок, сам ещё… Он и мне-то… Я-то думала, что точно не буду одной из тех, случайно залетевших. Выучусь, думала.
— Предохраняться надо, — нравоучительно заметил я и неожиданно ляпнул: — А ты будешь хорошей матерью.
— Я знаю, — ухмыльнулась Наська, оглаживая живот рукой. — А ты будешь хорошим дядей. Будешь практиковаться.
— На кой хрен? У меня по ряду причин детей быть не может.
— А вдруг ты решишь в Европу уехать? — лукаво прищурилась Наська.
— Вот уж хуй. Мне больше по душе беспощадная реальность нашей родины. Я не какой-то там европейский педик!
— Ага. Ты суровый российский пидарас.
— Вот-вот… хотя, конечно, в личной жизни у меня та ещё Санта-Барабара. Был бы я бабой, по мотивам можно было бы мелодрамы снимать. Все бы урыдались.
— А я бы Ромку в конце фильма машиной переехала!
— Схуяли? В мелодрамах всегда счастливые концы.
— Ты думаешь, и у тебя так же будет?
— Надеюсь, Наська. Надеюсь.
========== – ==========
Через пару недель от моего былого спокойствия не осталось и следа. То есть внешне-то все осталось так, как было: я ходил в универ и на работу, встречался иногда с друзьями в клубе и даже как-то раз сходил на организованную активистками-лесбиянками встречу лгбт-сообщества (правда, сбежал оттуда через двадцать минут и зарекся больше никогда подобные мероприятия не посещать). В общем, внешне во мне ничего не изменилось, а вот внутренне…
Я, конечно, был уверен, что с белобрысым ничего не случится, потому что он вообще не из тех, с кем что-то случается, но… Было не по себе. И сны снились дурацкие, беспокойные, прям сводка криминальных хроник с Ромкой в главной роли. Он не отвечал ни на звонки, ни на смс, не появлялся в клубе и в своем универе. Иногда на место волнения приходила злость: это ж надо быть настолько поглощенным этим мерзопакостным Олегом, чтоб забыть про все на свете, но потом я анализировал свое собственное поведение, делал неутешительные выводы и успокаивался. Вечерами, бывало, накатывал липкий, противный, неуместный страх: а вдруг он больше не вернется? Ведь он получил, что хотел, сделал свой выбор. Что если я ему больше не нужен? Но потом я вспоминал, что Ромка — маленький эгоистичный ублюдок, который никогда не бросит влюбленного в него по уши парня. Особенно учитывая тот факт, что этот парень сдохнуть за него готов. А ещё он неплох собой и отлично трахается. И кошки, опять же…
После таких размышлений я ненадолго успокаивался, но каждый новый день начинал с мыслей о Роме, чтоб его черти драли.
И кто сказал, что любовь — это бабочки в животе? Что, блять, вообще за человек придумал ассоциировать это чувство с копошащимися внутри тела насекомыми? Трэш какой-то, ей-богу.
Нихуя это не бабочки. Кол в сердце и дрель в мозгах — может быть, но точно не бабочки. Отвечаю.
***
По выходным с работы я возвращался поздно. В это время обычно двор был абсолютно пуст, поэтому я и удивился, заметив около своего подъезда снующую туда-сюда фигуру мужчины. Теть Нина из тридцать девятой опять, что ли, мужа своего выперла?
Но фигура теть Нининому мужу не принадлежала. Фигура принадлежала человеку с именем, заставляющим меня на изнанку выворачиваться от отвращения.
— Олег? — почти выплюнул я, гадая, какого хуя он здесь забыл. Попросит забрать белобрысую куколку обратно? Пришел за его зубной щеткой? Решил всё-таки набить мне морду?
Кулаки зачесались. До зубовного скрежета захотелось обхватить голову ублюдочного Олега руками и приложить пару раз о кирпичную кладку стены. А потом смотреть, как по лицу стекают тоненькие струйки крови… Блять, так и до маньяка докатиться можно. Жил себе спокойно, жил, а потом влюбился в живую куклу Барби с членом и теперь мучительно хочу убить всех, кто его касался. Походу, я всё-таки ебнулся. Клиника. Надо бы спросить у Наськи номер телефона психиатрии, она должна знать.
— Знаешь, я не люблю, когда трогают моё, — сквозь зубы процедил Олег. Ну ты погляди, какие мы грозные! Прям ни дать, ни взять — бандит из сериала по «НТВ».
— Я тоже. Охуеть, как у нас много общего, да? И если это всё, что ты хотел мне сказать, — адиос. Роме привет.
Лицо Олега вытянулось и приобрело слегка удивленное выражение.
— А разве он не у тебя?
— Здрасьте! — фыркнул я беспечно, хотя внутри все похолодело от осознания, что Ромка почти месяц пропадает неизвестно где.
— Я тебе не верю. Врешь, сука!
— Твое право, — пожал плечами я. — Хочешь, в квартиру зайди. Посмотришь, убедишься. Еблан ты все-таки. Если бы ты за него раньше так переживал, он бы и не ушел от тебя никогда.
— Не твое собачье дело, — окрысился Олег. — Но всё-таки… и где он тогда?
— Да хуй его знает, — пожал плечами я. — Может, у очередного любовника? Рома у нас мальчик любвеобильный, да к тому же просто обожает, когда его боготворят. А вот сложности ему не по вкусу. Может, он таким образом и сделал свой выбор. Убежал к тому, с кем будет проще?
— Заткнись! — рявкнул растерянный Олег — ну до чего же противное имя, и как он с ним живет? — Я не верю тебе! Ты, сука, наверняка с ним видишься! Запомни, я этого так не оставлю, лучше отдай его мне, а не то…
— Он что, «Сникерс»? — перебил я. — Отдай, не отдай… Да даже если бы он у меня был, хуй бы ты его увидел, понял? А теперь отойди.
Я грубо пихнул Олега, освобождая себе проход к подъезду.
Куколка-куколка. Наворотил же ты дел.
Теперь так сразу и не скажешь, чего мне будет хотеться больше, когда я его увижу: въебать ему или выебать? Вопрос… Подумаю об этом завтра.
Комментарий к –
Я вернулась:)
========== – ==========
Белобрысый объявился через два дня. Позвонил ночью, пьяный, рассказывал заплетающимся языком, как он по мне скучает и как он понял, что я единственный в его жизни человек, который о нем заботится просто так, потому что любит его. И я точно не Олег, которому только его, куколкино, тело и надо, для удовлетворения физиологической потребности, а бесится Олег потому, что сложно ему будет найти такого второго, на все согласного. Я к тому времени изрядно заебался переживать о белокудрой бестии, изводить себя представлениями о том, что с ним могло случиться, а поэтому накануне решил забыться, в одиночку скушав пол-литра какой-то дешевой водки. И чуть хрипловатый, жалостливый голос в телефонной трубке не вызвал во мне ничего, кроме раздражения.