На машине устанавливалась радиостанция 9Р или 10Р (10РК-26) с умформерами РУ-75В и РУ-11Б, для внутренней связи служило танковое переговорное устройство ТПУ-4БИС.
СУ-152, захваченная 1-м батальоном танковой дивизии СС «Рейх». 1943 год.
СУ-152 из состава 1824-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка на одной из улиц Симферополя. 13 апреля 1944 года.
До начала марта 1943 года была изготовлена первая партия установок в количестве 35 машин, которые были отправлены на формирование тяжелых самоходно-артиллерийских полков РВГК. Такие полки формировались по штату № 08/218 (361 человек, 12 СУ-152).
С апреля тяжелые самоходно-артиллерийские полки стали переводиться на штат № 010/454, отличавшийся от предыдущего введением во взвод управления полка танка КВ для командира полка и одного бронеавтомобиля БА-64 для разведки и связи. В октябре 1943 года полки СУ-152 были реорганизованы по штату № 010/482 (234 человека, 12 СУ-152, 1 КВ1С). Тогда же наиболее управляемым был признан штат четырехбатарейного полка. В период с октября 1943 по февраль 1944-го все полки получили САУ для командиров батарей и были переведены на новый штат № 010/461. По нему полк стал иметь четыре батареи по пять САУ в каждой — всего 21 установка. По этому штату в полк дополнительно были введены рота автоматчиков и саперный взвод.
СУ-152 на правом берегу Днепра. 1-й Украинский фронт, декабрь 1943 года.
Командир батареи 1539-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка гвардии капитан Ф.Н. Наговицын ставит боевую задачу командиру СУ-152 С.Ф. Березину. 2-й Прибалтийский фронт, весна 1944 года.
Командир СУ-152 лейтенант Н. Сучков и техник-лейтенант В. Максимов. 1944 год.
СУ-152 форсируют водную преграду. 2-й Прибалтийский фронт, Латвия, август 1944 года.
Подготовка личного состава для самоходно-артиллерийских частей в течение всей войны велась Учебным центром самоходной артиллерии (УЦСА) в поселке Клязьма Московской области, сформированным 25 ноября 1942 года на основе постановления ГКО и приказа НКО СССР. Центр находился в подчинении командующего артиллерией Красной Армии. Задачей УЦСА являлись формирование и обучение самоходно-артиллерийских полков, маршевых батарей и отправка их на фронт. Центр состоял из пяти групп: одна занималась формированием тяжелых, две — средних и две — легких самоходно-артиллерийских полков. Во главе каждой группы стояли начальник группы и штаб. Для подготовки тяжелых самоходно-артиллерийских полков в марте 1943 года в Челябинске были сформированы 21-й учебный тяжелый самоходно-артиллерийский полк и 36-й запасной самоходно-артиллерийский полк под Москвой. Сформированные в учебных полках маршевые батареи направлялись в УЦСА, где они распределялись по группам, затем сводились в полки, пополнялись личным составом из запасного полка, специалистами (ремонтниками, связистами, радистами, шоферами и др.), комплектовались военно-техническим имуществом и автомобилями. После этого полки отправляли на фронт.
Командиров тяжелых САУ и старших механиков-водителей готовили 2-е Киевское училище самоходной артиллерии, 3-е Горьковское, Соликамское и Буйское танковые училища.
Серийное производство самоходных установок СУ-152 продолжалось до декабря 1943 года — до снятия с производства танка КВ-1C. Всего было выпущено 670 таких машин.
СУ-152 на улице Львова. 1944 год.
Командир 1539-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка гвардии майор М. П. Прохоров ставит задачу командирам батарей. 2-й Прибалтийский фронт, весна 1944 года.
СУ-152 в атаке. 2-й Прибалтийский фронт, весна 1944 года.
Боевое крещение СУ-152 получили в боях на Курской дуге, правда, еще в весьма ограниченном количестве. Так, например, в составе войск Центрального фронта имелось всего 25 боевых машин этого типа. Тем не менее, появление их стало неприятным сюрпризом для немцев.
Осколочно-фугасная граната ОФ-540 массой 43,56 кг по выходе из ствола имела скорость 655 м/с и при установке взрывателя на осколочное действие наносила поражение осколками на 40 м — по фронту и на 8 м — в глубину. Бронебойно-трассирующий снаряд БР-540 при выходе из ствола с начальной скоростью 600 м/с пробивал на дистанции до 1500 м лобовую броню всех танков Вермахта. При попадании в башню он срывал ее с погона. Вследствие своей очень большой массы в 48,8 кг (для сравнения — 85-мм бронебойный снаряд имел массу 9,2 кг) даже при непробивании сильнобронированной цели (штурмового орудия «Фердинанд», например) он гарантированно выводил ее из строя из-за поломок узлов и механизмов вследствие сотрясения и поражения экипажа за счет многочисленных внутренних отколов брони. Неплохие результаты давал обстрел вражеской техники фугасными и бетонобойными снарядами. При использовании бетонобойного снаряда Г-530 по прямому назначению им пробивалась железобетонная стена толщиной около 1 м.
Впрочем, на Курской дуге разрушать долговременные огневые точки противника новым САУ не пришлось, а вот по немецким танкам они постреляли немало, и вполне успешно. Так, майор Санковский, например, на своей СУ-152 подбил 10 танков за один день. 8 июля 1943 года полк СУ-152 обстрелял атакующие «фердинанды» 653-го дивизиона, подбив при этом четыре вражеские машины. Именно тогда тяжелые артсамоходы получили у солдат уважительное прозвище «Зверобой».
Самоходные установки СУ-152 выдвигаются к передовой. 3-й Прибалтийский фронт, лето 1944 года.
СУ-152 ведет огонь по немецким танкам. 2-й Прибалтийский фронт, лето 1944 года.
Подбитый «Тигр» из состава 502-го тяжелого танкового батальона. Прибалтика, лето 1944 года.
О том как воевали тяжелые САУ на Курской дуге вспоминает командир СУ-152 из 1545-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса 4-й танковой армии лейтенант Н.К. Шишкин:
«Первый бой мы приняли на реке Нугрь, за которой на крутом берегу виднелась деревня Большая Чернь, превращенная немцами в опорный пункт. Оттуда по наступающим по большому ржаному полю танкам и пехоте били 88-мм зенитки. В этой ржи не поймешь откуда стреляют. Танки горят. Наводчик Бычков у меня был отличный. В том бою он сжег два танка. В какой-то момент по нам попали. В рубке искры, запах каленого металла, гарь. Механик-водитель Никонов направил машину в низинку. Я вылез из люка, стал оглядываться. С трудом обнаружил противотанковую пушку в кустарнике на окраине поля. Мы вышли из ее сектора обстрела, теперь она била по танкам. Я решил развернуться и, наведя орудие на ориентир в створе с пушкой, выкатиться на нее для выстрела. Если с первого выстрела не попадем — нам хана. Едва мы вышли из низинки, как пушка стала разворачиваться в нашу сторону. Бычков крикнул: „Выстрел!“, — почти одновременно с его грохотом. Я успел скомандовать: „Никонов, назад!“, — но это было лишним — Бычков попал.
Танки форсировали неглубокую речку, обходя Большую Чернь слева. Мы прикрывали их маневр огнем. Вдруг во фланг атакующим танкам вышли три или четыре, вроде бы, „пантеры“ и открыли огонь. Я так скажу, если танк противника появился в полутора километрах, то различить его тип можно только в бинокль, да с упора, да из неподвижной машины, и то не всегда. Ну а в реальной обстановке на поле боя, в пыли, в дыму, мы их не рассматривали. Так вот с тысячи метров мы их сожгли — по крайней мере, три остались на месте. Продвинулись вперед, смотрим, и у меня волосы дыбом — это наши Т-34. Все — трибунал! Только проехав еще немного и увидев кресты на башнях, я успокоился — танки оказались немецкие.