В этот момент я поймала отдачу: накатила такая усталость, что я рухнула на стул и взмолилась:
— Только не сегодня!
— О, конечно, не сегодня! Отдыхайте, таинэ. Обед будет подан через час. Я пришлю служанку вам в помощь. Кстати, не советую пить из желтого кувшина, это будет уже лишнее. Дайте-ка я его унесу.
Он отобрал у меня кувшин и ушел.
И я не заметила, когда и как исчезло со столика кольцо Дэйтара. До слов сара Таррека о желтом кувшине или после? Жаль, теперь не узнаешь.
Стоп. Это не мои чувства, не мои подозрения. Это остаточное влияние темной души Тиррины Даниры Барренс, подозревавшей всех и вся в злых намерениях. Может быть, именно паранойя сделала характер некромантки настолько невыносимым, что всем действительно хотелось ее прибить?
Да и Тайра не отличалась человеколюбием. Начинающей айэни тоже казалось, что все ее преследуют.
Нет, не буду им уподобляться.
Мне не в чем подозревать клан Белых Воронов и его временного сара. Дэйтар не отправил бы меня к суафитам, если бы не был уверен, что тут я буду в безопасности куда большей, чем у него в замке.
Только теперь, оставшись в одиночестве, я поняла, насколько была затемнена моя собственная душа. Как вымазанный сажей кружок стекла, сквозь который даже можно смотреть на солнце. Так я смотрела на мир последний месяц, сама того не замечая.
Впрочем, удивительно ли, учитывая, в какие межмировые и вековые интриги я оказалась втянута?
Служанка появилась через пару минут после ухода сара. Она сразу напомнила мне Белинку из Орияр-Дерта — такая же молоденькая, чистенькая, вся светившаяся от радости и жизненной энергии. На этом сходство заканчивалось. Юная Вороница была крепкой, черноглазой и загорелой, и темные волосы вились, как у пейзанок на полотнах Брюллова, немного недотягивая до цыганского буйства кудрей.
— Если позволите, таинэ, я стану вашей горничной, — поклонилась девушка. — Мое имя Светара.
— Красивое имя, тебе очень подходит, — улыбнулась я.
Девчонка чуть не подпрыгнула от восторга, но вовремя опомнилась и чинно поклонилась:
— Если вам угодно, ванна уже набрана. Я помогу вам помыть ваши дивные волосы, а позже, когда вы изволите обедать, почищу вашу одежду. Сменное платье уже подготовлено для вас в спальне.
Пока горничная мыла мне волосы, я погрузилась в размышления, стараясь не замечать, как пыхтит девчонка, еле сдерживавшая любопытство. Но мое молчание она не осмеливалась нарушить, и я задремала, расслабившись в горячей воде.
…Мне снова снились хлопки огромных крыльев Воронов, несущих нас с дедушкой Энхемом к далекой горе. Хриплые, похожие на карканье возгласы. Ледяной ветер в лицо, не дающий вздохнуть, забивающий рот и ноздри горечью с привкусом дыма и пепла. А еще невероятный, подернутый перламутровой дымкой, мерцающий ожерельями алых и голубых вспышек ландшафт, простирающийся как сказочный ковер.
С каждым взмахом крыла узор внизу менялся, как в колдовском калейдоскопе, манил выскользнуть из держащих меня ремней, раскинуть руки и упасть, стать звездой в волшебном ожерелье.
А позади — я передернулась, отгоняя морок, и оглянулась через плечо, чтобы схватить ртом глоток воздуха, — таяли в фиолетово-черном мареве черные отвесные скалы, которые короной обхватывали громадные стены и рогатые башни Орияр-Дерта. Цитадель Черного Властелина, не иначе. Именно так выглядят неприступные твердыни и оплоты диснеевских злодеев.
Отчаянно хотелось вернуться. Взглянуть в серебристую сталь глаз моего жениха. Крикнуть: «Не отпускай меня! Никогда!»
Но вместо этого я отвернулась, прильнула к спине несущей меня огромной птицы и, закрыв слезящиеся глаза, больше не смотрела на неземные красоты чужого мира. «Нижний мир прельщает красотой, очаровывает, опутывает душу и заставляет до конца дней бродить по его лабиринтам, любоваться и тосковать о непрожитом, — вспомнила я напутственные слова дедушки Энхема. — Будь осторожнее, внучка. Не смотри вниз, не позволяй раствориться в прекрасных иллюзиях…»
— Таинэ, проснитесь, прошу вас! — Тонкий голосок служанки вырвал меня из дремы. — Времени очень мало осталось, вода остыла, простудитесь. Пожалуйста, проснитесь!
— Я уже не сплю.
Я резко села в купели.
Да, уже неделю как чары Нижнего мира поймали меня и не отпускают.
— Полей мне холодной воды, Светара.
— Да вы и так уже синяя! — всплеснула руками девушка. И покраснела: — Ой, простите, таинэ.
Но ковш взяла, зачерпнула из банной бадьи и полила мне на руки. Я умылась, а потом стояла в купели, не стесняясь наготы, и растирала по телу ледяную воду. Брр, холодно! Но хорошо. Как же хорошо!
Синяя, пупырчатая и бодрая я ступила на каменный пол, показавшийся таким теплым, словно он был с подогревом. Горничная отжала мои волосы, укутала их в душистое полотно, растерла меня полотенцем и завернула в простыню.
— Скажи, Светара, а как сами суафиты во время полета борются с чарами своей земли Суаф? Или на вас, ее детей, не действует эта магия?
Девушка хихикнула:
— Как же, не действует! Мы учимся летать, таинэ, еще птенцами. И тогда же нас учат магии самой сферы Суаф и защите от морока.
Рассказывая, она шустро натянула на меня рубашку, усадила перед зеркалом и занялась моими волосами, распутывая их по прядям и высушивая потоками горячего воздуха из невидимого фена. Я так и не смогла разглядеть, где она его прячет — ее ладони были пусты.
— Если птенец слаб, он никогда не сможет летать, — щебетала Светара, — поэтому Вороны очень сильны в магии. Слабые просто не выживают и не оставляют потомства роду. На них разве что инни могут позариться, тогда калечные выходят из рода, но магия в таком браке все равно угаснет.
Что-то тут не так! — сработал внутренний колокольчик, оповещавший о неувязках в словах собеседницы.
— Подожди. Как угаснет? — спросила я. — Но как же род Орияров, потомков вашего хаора? За столько поколений браков с женщинами Верхнего мира магия ваших бывших правителей должна была исчезнуть, но Верхний мир до сих пор боится ее возрождения.
— О нет! Орияры не простые сары, они — хаоры. А хаор — хранитель магии Суаф. Он сам ее источник.
Опять противоречие.
— Как источник может быть собственным хранителем?
— Я не знаю, госпожа. — Девушка отчаянно покраснела. — Мне велено отвечать на все ваши вопросы без утайки, но у меня только вторая ступень инициации, и я не всегда знаю и понимаю магические законы Суаф.
Так-так. Белый Ворон делает вид, что они открыты для вопросов и честно ответят невесте потомка хаоров. Только спрашивать не у кого.
Вот и там, где я жила первую неделю, — в доме старого суна Ирридана, — меня окружали слуги самое большее второго уровня инициации. Старый Ирридан был весь в делах, виделись мы, не считая дня приезда, пару раз за трапезой, а мой наставник дедушка Энхем — всего лишь человеческий маг Верхнего мира.
Понятливая Светара, заметив мою ироническую усмешку, опустила глаза и прошептала:
— Я думаю, таинэ, тут дело в Оке Истины. Оно было сердцем сферы Суаф. Око ушло вместе с нашим хаором, когда тот попал в плен. Ну, то есть весь замок правителей целиком ушел из Суаф и стал Орияр-Дертом, стражем мира. Теперь замок не у нас, но и не у верхних. Вот мне и кажется, что именно Око не дает угаснуть силе хаора в крови Орияров. Они ведь его и создали давным-давно своей кровью и магией.
Я почувствовала, как потеплело кольцо на моем пальце. То самое, в котором, как утверждал Дэйтар, была капля из сердца Лаори-Эрля. Вот оно что. Око Истины, значит. Главное сокровище суафитов.
А что говорил Дэйтар тогда на стене, когда к нему прилетели Вороны? Ведь именно тогда он согласился на какую-то сделку в обмен на мою безопасность и поиск пути на Землю. Я прикрыла глаза, припоминая его слова: «Как только вы откроете путь для возвращения души туда, откуда она пришла, я верну сердце Лаори-Эрля в гнездо Ворона». И он показал на огромную гору, видневшуюся на самом горизонте, во владениях суафитов.