— Против — запрещено, — впервые за вечер глаза чародея сверкнули озорными искорками. — А для пользы — можно.
— И какую ты им хочешь принести пользу? — отчего-то совсем не убежденная, не отставала прачка.
— Очень простую.
Агафон стянул перчатки и надел одну на ледяную руку, зажатую в кулаке Уллокрафта, вторую, не найдя ей оригинального применения, бросил в таз. Сняв полушубок, набросил его на плечи Мари, продел шарф сквозь ажурную решетку окна над их головами, и энергично потер мигом замерзшие ладони.
— Сонное заклинание, — гордо анонсировал он. — Они ж наверняка весь день тащились по холоду, устали как собаки, перед тем, как встать тут, толком не поели, и наверняка хотят спать. А я выполню их желание.
— А если они не хотят спать? А хотят гулять на елке? Или попасть домой? Или точно выполнить приказ своего герцога? То есть, охранять его? — резонно предположила девушка.
— Тогда им лучше скорее захотеть спать, потому что это — единственное их желание, которое я могу выполнить, — твердо ответил студент. — А с герцогом их ничего не случится. Нужен он нам… как Уллокрафту третья рука. А ты, вместо того, чтобы вопросы задавать, лучше встань ближе к дорожке и гляди, чтобы никто не шел.
— А если пойдет? — растерялась девушка.
— Не пропускай, — уверенно распорядился студент и принялся за дело.
Выудив из кармана штанов перочинный ножик, он несколькими точными линиями набросал на выровненной площадке септограмму, встал в середину, последним штрихом закрыл ее, вытащил из-за отворота рукава шпаргалку, приготовленную к одному из прошедших зачетов, да там и забытую, и пробежался быстрым взглядом по строчкам.
— Элементарно, — хмыкнул он и, сунув бумажку обратно, торжественно проговорил несколько певучих слогов, сопровождая их плавными пассами, и победно улыбнулся.
— Получилось?.. — с замиранием сердца спросила Мари.
— Смотри, — не выходя из септограммы, он снисходительно кивнул в ту сторону, где, невидимые из-за угла, должны были почивать сладким сном эльгардские гвардейцы.
Девушка послушно посмотрела.
И посмотрела еще раз.
И спустя полминуты посмотрела опять.
И сконфуженно развела руками, словно была виновата в том, что эльгардцы не только не спали, но и выглядели бодрее, чем пять минут назад.
Скрипнув зубами, Агафон повторил заклятье — уже не убирая шпаргалку, а зажав между двумя пальцами.
Гвардейцы не спали.
— К-кабуча… — прорычал чародей… и вдруг хлопнул себя руками по бокам. — Башка дырявая!!!
— У кого? — испугалась прачка.
— У меня! — гордо заявил маг. — У тебя зеркало есть?
Мари порылась в бездонных карманах юбки и извлекла пудреницу.
— Вот, — распахнула она костяную коробочку, продемонстрировала студенту маленькое круглое зеркальце и тут же поспешила его успокоить: — Но никаких дыр не заметно!
— Встань немного туда, — не удостоив ее пояснения, Агафон повелевающим перстом ткнул вправо.
— Но там они меня увидят! — занервничала прачка.
— Главное, чтобы я их увидел, — прищурился студиозус. — Держи зеркало так, чтобы они в нем мне отражались. Понимаешь, забыл, что в каждом шестнадцатом декабре после восьми вечера в этой фазе Луны и при рандомном сочетании геоидных планет третьей величины в шестом знаке зодиака сонное заклятье вне видимости объекта в этой части города не работает.
Мари благоговейно глянула на предмет обожания и вышла на линию огня с пудреницей наперевес в одной руке и с помадой в другой — для маскировки.
Маневр сей открыл для нее сразу несколько новых истин.
Во-первых, она поняла, что держа тоненький стерженек помады в овчинной рукавице, надетой на дрожащую от волнения руку, красить хоть что-нибудь можно только площадями.
Во-вторых, если красить что-нибудь без помощи зеркала, то площади эти увеличивались прямо пропорционально толщине рукавицы.
В-третьих, если при этом неподалеку стоят двое военных, красивых и здоровенных, то угадайте с трех раз, на кого они все это время будут пялиться и кому совершенно возмутительно подмигивать и помахивать, и как это отразится на окрашиваемых площадях.
И, в-четвертых, как бы она ни старалась, под каким бы углом ни наклоняла зеркало, как бы далеко или близко от Агафона и часовых ни стояла, и сколько бы раз при этом он ни пытался наложить свое заклинание, сон часовых избегал, как должник — кредиторов.
После седьмой попытки чародей, вспотевший и красный — то ли от злости, то ли от стыда, да команду группе поддержки отходить на старые позиции, и Мари, даже не помахав эльгардцам на прощание, юркнула за угол.
— Зеркало слишком маленькое, — угрюмо буркнул студент, одеваясь.
— Я тоже так подумала, — лояльно закивала девушка.
— Но это все ерунда, — нетерпеливо отмахнулся Мельников, — потому что у меня появился новый план. Мы найдем, где они пируют, и я туда левитирую.
— Что?.. — не поняла странного слова Мари.
— Не «что», а «кто»! — гордо сказал студиозус. — Вернее, кого! Тебя!
— А… это холодно? — девушка вспомнила полдня, проведенные в роли Ледышки под криво наложенным заклинанием и подумала, что хуже вряд ли что-то может быть.
— Ни капли! — довольный, что может первый раз за день сообщить своей поклоннице хоть что-то хорошее, улыбнулся Агафон.
— Тогда я согласна, — мужественно заявила прачка.
Чтобы отыскать зал, где, по их предположению, должен был идти пир горой, они оставили Уллокрафта в темном уголке, образованном сходящимися стенами, и обошли весь дом с трех неохраняемых сторон.
Раз шесть.
— Ну и где, как ты думаешь? — в очередной раз вернувшись к ректору, вопросительно глянула на студиозуса Мари.
— Не знаю, — дернул плечом тот. — А тебе как кажется?
— Никак… — развела руками она. — Они все так ярко освещены…
— Вот денег человеку некуда девать — сколько масла пожжет сегодня! — брюзгливо пробормотал Агафон, задрал голову, в который раз рассматривая окна, и тут его осенило.
— Гляди! На третьем этаже окна больше, чем на других! Значит, в той комнате потолок выше! И сама она больше! Значит, ужин у них там! Маш, готовься морально!
Сердце девушки пропустило такт.
— Я готова, — еле слышно пискнула она.
Студиозус принялся стирать старую септограмму и рисовать новую, возбужденно шепча инструкции:
— Когда там будешь, то культурно постучи, подожди, пока тебе откроют — может, это будет сам мэр, он ведь хозяин! — и только тогда попроси, чтобы позвали кого-нибудь из преподавателей. Лучше всего — профессора Матье.
«Он единственный, кто еще ни разу не выгнал меня с урока и не нажаловался ректору и совету», — договорил про себя Агафон.
— Но двери ведь обычно лакеи открывают? — недоуменно нахмурилась девушка.
— Двери — да. А окна… Кто их знает! Аристократия!.. — философски пожал плечами студент и, спохватившись, добавил: — И помаду со щек сотри. И с носа. И со лба тоже.
— Окна?!.. — рука прачки поднялась и зависла в районе щеки.
— Ну естественно! Двери ведь в наружных стенах выше первого этажа не делают! — ехидно напомнил Агафон. — И вообще, ты же сказала, что согласна!
— Я… — девушка потерянно заморгала, и сердце чародея екнуло. — Я… да… но… я… но если…
— Маш… — взял он осторожно ее за плечи. — Я честно очень стараться буду. И у меня или не получится совсем, и тогда тебе нечего бояться, или получится хорошо. И тогда тебе бояться тоже нечего. Ну?.. Пожалуйста? Но если ты не хочешь…
— Конечно, не хочу… — прошептала, потупившись, прачка. — Но я же понимаю, что надо…
— Спасибо, — прошептал студент и порывисто сжал ее плечи. — Ты настоящий друг, Машка.
После таких слов Мари могла бы взлететь сама, без помощи заклинаний, но задержалась, вытирая помаду, а когда закончила, то закончился и подготовительный этап у Агафона и он, наказав левитируемому объекту стоять по стойке «смирно» и не двигаться, приступил к наложению заклинания.