— Томскую! Область! — я не могла сдержаться. — В рабство, что ли?
— Ну, это как повезет… В рабство — это для тебя было бы самое лучшее. Чисти себе котлы, полы мети, хозяина ублажай — все то же самое, что ты делала до своей смерти и делала бы дальше.
— Я не ублажала! — воскликнула, но тут же осеклась. Откуда же мне знать, как тут Тайишка без моего присмотра долгие зимние ночи коротала? Но та подтвердила — мол, «не ублажала».
Он наконец-то остановился, развернул меня, а потом стянул с лица мешок. Руки мои были связаны за спиной — да так туго, что уже ныли. Вокруг на самом деле был лес. Хоть и очень темно, видов растительности не разобрать, но лес он и в Африке лес. И в этом тухлом месте — лес. Эльрик наклонился ко мне, чтобы хоть что-то в выражении лица разглядеть:
— А ты, случаем, не девственна? Вышло бы кстати.
Я услышала в голове ответ Тайишки: «Конечно, девственна! Что за омерзительные предположения о приличной девушке?». Я ей ответила другое: «Костю моего помнишь? Так я и до знакомства с ним уже девственна не была». Тайишка нервно ойкнула и заткнулась. Мне же опять пришлось выруливать за нас обеих:
— Что зависит от моего ответа? Ты и этим полоумным же приказал меня не трогать!
Эльрик кивнул.
— Есть одно местечко. Некромант, очень старый и уважаемый, я у него на подработках… так вот он распорядился, чтобы я к нему всез оживленных девственниц тащил. Наверное, ему просто девица нужна… на службе.
— Очень интересно. Прямо очень. Особенно интересно, что за служба у твоего старикана такая, что ему именно девственница требуется?
— Мне-то почем знать? Может, для опытов каких. Тебе-то что уже терять? А так и мне заработок, и тебе приятная жизнь… на службе.
Если бы я могла развести руками, то так бы и сделала.
— Так заманчиво звучит! Про опыты особенно!
Эльрик сарказма не понял, и потому обрадовался:
— Ну так и славно дело решилось! Ежели ты ему понравишься, то все при своих пирогах останутся.
Тайишка внутри меня попискивала, я так и не разобрала: то ли ей понравился вариант, то ли она не знала значения слова «опыты». Я же вознамерилась остаться при своих пирогах, как и было предложено. Это кто ж молодой девице руки связывает, а ноги нет? С размаха пнула утырка между ног, а когда он со стоном пополам сложился, то добавила той же ногой в лицо. Эльрик опрокинулся навзничь, а я, пользуясь моментом, рванула в темные заросли.
— Гаки сожрут, дура! — хрипел он мне вслед.
Но я бежала и бежала. Игнорируя и его предупреждение, и визг Тайишки. Вот пусть она, когда нас расселят, на опыты и сдается. А я преспокойно помру здесь и поживу без опытов в милой моему сердцу реанимации.
К счастью, я всегда была активной — и в спорте в том числе. До олимпийской сборной пусть и недотягивала, но тем не менее оторваться от неподготовленного преследователя сумела. Остановилась, только когда легкие начали невыносимо гореть. Прижалась спиной к дереву и сползла вниз на землю. Ссадины, на которые я при побеге внимания не обращала, теперь ощущались по полной программе. Счастье, хоть глаза целы, если учесть, что я прорывалась со связанными руками по ночному лесу, едва-едва освещаемому луной.
Тайишка внутри почему-то рыдала. Перепугалась, наверное, глупая.
— Ты не плачь, Танюх! — успокаивала я. — Вроде бы ушли! Если у нашего приятеля нет собачьего нюха, то вряд ли найдет.
— Я не потому плачу, — ныла она. — Нас теперь гаки сожрут — никто и не узнает.
— Погоди-ка, — не поняла я. — Ты к старикану на опыты, что ли, хотела, девственница моя неразумная?
— А чего ж не хотеть? Помереть всегда успеется. А некроманты очень добрыми бывают…
Я не заорала только потому, что боялась привлечь внимание многократно упомянутых гак. Существ этих я пока себе и представить не могла, но если они хоть чуть менее приятны, чем остальные существа в этом мире, то я предпочту отложить знакомство. А Тайишка все ныла и ныла:
— А теперича что? Ежели до утра дотянем, то куды потом? В срамной рубахе в столицу явимся? Да я лучше туточки помру, чем такой стыд пережить.
— Вот и помри.
— Вот и помру!
— Помри!
— Ой, вспомнила! У меня ж хозяйка есть… А если мы к ней придем, все честь по чести объясним? Оль!
— Это та самая дура набитая, что тебя на лошадь усадила?
— Ну да!
— Я не знаю, что тебе на это ответить.
— Так пошли к ней!
— У тебя какая-то особенная форма дебилизма, Танюх? Она тебя меньше суток назад угрохала! А мы сейчас явимся такие: «Здрасьте, мадам! Мы настолько невменяемы, что даже после смерти явились служить вашей дурости! Не, а вы чего сразу в обморок-то?»
— Что же делать, Оль? — та принялась рыдать еще усерднее.
— Выживать, Танюх. Как только с этим справимся, то начнем искать способ меня отправить домой, а тебя при этом не убить.
— Так это нам к некроманту и надо! — снова оживилась она.
— Я сказала — сначала выживать. У тебя со слухом плохо?
Она не ответила, тоже уловив в стороне шорохи. Где-то очень далеко захрустели ветки, и звук приближался. Я вскочила на ноги, надеясь, что это просто Эльрик нас отыскал — с ним я попытаюсь справиться опять. Но Тайишка убивала надежду на корню:
— Гака! Точно говорю тебе — гака!
— Что еще за гака? — я созрела, чтобы задать этот давно животрепещущий вопрос.
— Вечно голодный дух! Очень быстрый и очень сильный. Против гаки только с огнеметом устоять можно. Она сожрет нас, Оль…
Здорово. А у меня еще и руки за спиной связаны. Может, попытаться сбежать? Определение «очень быстрая», правда, смущало. И точно. Звук нарастал вихрем — еще несколько секунд назад звучавший издалека, он теперь слышался совсем рядом. Как разгоняющийся сквозь заросли самолет, в самом деле. И еще через мгновение я увидела…
Тварь затормозила в трех шагах от меня и улыбнулась. Она действительно улыбалась самой настоящей человеческой улыбкой! И ничего, что передвигается на четвереньках, какими-то резкими прыжками. И ничего, что на ее теле нет одежды. Гака была человеком! Изуродованным жуткой гримасой, совершенно лысым, но человеком! Это зрелище оказалось самым страшным из того, что я успела повидать. Чудовище должно оставаться чудовищем! И уж точно не должно улыбаться…
Когда тварь начала медленно передвигаться вперед, я не выдержала. Сорвалась с места в сторону, даже не думая о том, что убежать не смогу. Возможно, наоборот — только спровоцирую в ней азарт. Но и оставаться на месте я не могла. Расслышала за спиной леденящий душу гогот. Заметив впереди огонь, рванула туда. Перепрыгнула через голубое сияние, остановилась и заозиралась в поисках людей. Облегченно выдохнула, когда увидела Эльрика. Он не выглядел ни испуганным, ни запыхавшимся. Даже руки на груди сложил, чтобы дополнить самоуверенный образ. Оглянулась — гака, натолкнувшись на светящуюся полосу, обреченно заныла. Принюхалась. Потом поползла вдоль. Эльрик вскинул руку и повел ее по воздуху — как если бы пальцами рисовал — и полоса голубого огня потянулась дальше. Он приблизился ко мне и замкнул окружность. Судя по тому, что гака перестала улыбаться и теперь нервно подпрыгивала, преодолеть эту преграду ей было не под силу.
— Как ты меня нашел? — я задыхалась.
— Я на мага учусь, выпускной класс. Считай, что тебе очень повезло с этим.
Хватило лишь одного взгляда на тварь, чтобы желание съязвить пропало. И ведь я не боялась смерти — наоборот, даже рассчитывала, что этим и выпутаюсь из неприятностей. Но когда смерть — да еще и с человеческой улыбочкой — совсем рядом ходит, то думать о преимуществах гибели не получается. Да и не слишком хочется быть… сожранной. Это уж совсем неправильная смерть.
— Ты можешь ее убить, Эльрик?
Он тоже оглянулся на тварь, пожал плечами.
— Ранить точно смогу. Она этого огня сильно боится. Но пока орать будет, другие сбегутся.
— И что нам тогда делать?
— Ничего. Спокойно спим до утра. Она или вовсе уйдет, или при свете дня станет слабее — тогда я с ней уж легко справлюсь. И потом мы идем к некроманту.