- Что значит убил человека? – вернул меня из воспоминаний Рафаэль. Я оторвался от созерцания чая в кружке и мельком взглянул на него, чуть заметно улыбаясь.
- Да это шутка. Ему просто показалось.
- Ну ничего себе! – возмущенно произнес Раф. – Показалось!
- Ага. Малой горазд на выдумки, - кивнул я, улыбаясь еще шире. Мой гость как-то странно на меня посмотрел.
- Ты его любишь, да?
- Люблю. Очень сильно, - глядя парню точно в глаза, подтвердил я.
И вдруг Раф закашлялся, расплескивая чай по столу и ударяя себя ладонью по груди. Тело рефлекторно дернулось к нему, но тут же замерло, не зная, что делать. Я с волнением смотрел на него, не понимая причины столь неожиданно приступа.
- Это выражение лица должно быть запрещено законом, - откашлявшись, чуть хрипловато сказал Рафаэль. Я недоуменно смотрел на него.
- Что, прости?
- Говорю, твое выражение лица, когда ты произносишь «люблю», должно быть запрещено законом. Ты выглядишь в этот момент слишком очаровательным даже для парня, а твой голос… Черт, никогда не слышал, чтобы это слово говорили с такой интонацией! Мне даже на секунду показалось, что это ты мне в любви признаешься, - я во все глаза уставился на парня, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие хладнокровия и не покраснеть. – Чуть сердце из груди не выскочило, - тяжело дыша, замолчал Рафаэль.
- Тебя не волновал бы тот факт, что тебе в любви признается парень?
Мне понадобилось приложить максимум усилий, чтобы мой голос оставался ровным, хотя внутри все дрожало в ожидании ответа. Я молился, я надеялся, что Раф поморщится, или помедлит с ответом, или скажет что-то грубое. Я хотел, чтобы он ненавидел этих… Больных? Уродов? Сынов Содомии? Даже не знаю, какое определение выбрать.
- Я не в силах запрещать человеку любить кого-либо, - спокойно ответил Раф.
Это было сродни тому, что у высокой каменной башни вдруг обрушился фундамент и она, больше не имея опоры, стала крениться в сторону, а затем и вовсе рухнула наземь, поднимая облако пыли и оглушая своим грохотом.
Почему? Почему он так сказал? Это ведь не то, что я хотел услышать, как и не то, что я не хотел слышать. Это было не да и не нет. Он не сказал свое мнение, но его слова звучали как окончание дискуссии, словно он ставил точку и предлагал сменить тему.
- Но что бы ты сделал, если бы тебе все-таки признался парень? – не знаю, зачем задал этот вопрос. Наверное, мой голос и губы тоже не знали, поэтому он прозвучал тихо и не очень разборчиво, но Рафаэль все равно услышал. Он потянулся, улыбаясь, будто специально хотел потянуть время.
- Не знаю… Смотря какой парень. Если симпатичный, то почему бы не попробовать встречаться, вдруг это приведет к чему-то хорошему?
Я уставился на него, открыв рот и пытаясь переварить услышанное. Нет. Не может быть. Ни в коем случае. Он не может быть одним из этих.
- А ты, Игорь? Что бы ты сделал?
- Постарался бы держаться от него подальше, - моментально выпалил я.
- Почему? Он же тебе ничего не сделал. Лишь в чувствах признался.
- Какая разница? Это отвратительно! Г… - из горла не вырвалось ни звука, и я захлопнул рот, поморщившись, зато Рафаэль приподнял брови и подался вперед.
- Г? Ты хотел сказать геи?
Я молча кивнул.
- Но почему не сказал?
- Не могу, - отводя глаза в сторону, признался я.
- Ха? То есть как? Там всего три буквы! Г. Е. И. Геи. Ге-е-еи. Геи. Геи, геи, геи, геи… - как заведенный, стал повторять Рафаэль. У меня по спине пробежались мурашки, а ладони сами сжались в кулаки.
- Да заткнись ты! – все же не выдержав, заорал я, попутно закрывая уши руками, да еще и жмурясь. Я судорожно дышал, пытаясь прийти в норму.
- Надо же, - прозвучал приглушенный голос парня. – Оказывается, идеальный студент – гомофоб.
- Я не гомофоб! – убирая руки от ушей и открывая глаза, произнес я все так же резко и враждебно. – Гомофоб это латентный г… - я с шипением выпустил воздух из легких. – Черт. Я не гомофоб, потому что меня не привлекают парни и я не пытаюсь это скрыть, отчего мои чувства по отношению к другим г… преображаются в ненависть и ярость!
«А ты и дальше продолжай отрицать свою сущность, ненавидя всех вокруг и постепенно захлебываясь в своей желчи», - эхом отдается в моей голове голос брата.
Заткнись…
- Я нормальный! Мне нравятся девушки! Я просто ненавижу этих гребанных педиков! Они больны! Но вместо того, чтобы лечиться, они, держась за руки, скачут по своей радуге, напевая при этом «Мы такие, какие есть! Мы так счастливы!»
«Абсолютно счастлив и доволен этим фактом», - вновь звучит голос Дениса.
Замолчи!
- Даже Денис, вместо того чтобы бороться с этим, решил просто принять этот факт! – уже задыхаясь, выкрикиваю я. Глаза Рафаэля широко распахиваются.
- Твой брат гей?
Я ничего не отвечаю. Я не могу сказать «да», потому что я отказываюсь воспринимать эту действительность. Я знаю, что это так, что это правда, именно поэтому я не могу сказать и «нет», но где-то внутри меня одна маленькая частичка непрерывно нашептывает: «Ложь… Это ложь… Ты же знаешь: он не такой… Со временем это пройдет… Это детское любопытство… Он не такой…».
- Ладно, - так и не дождавшись моего ответа, произносит Раф. – Давай обо всем этом забудем. Нам надо заниматься.
Я согласно киваю и ухожу в комнату на поиски конспектов. Внутренний голос поздравляет меня с прохождением второго круга. Впереди третий.
Третий круг
Этот человек меня пугал. Пугал тем, что ему удалось увидеть то, что я никогда не показывал на людях, – мой приступ ярости. Пугал тем, что совершенно спокойно отреагировал на него. Пугал тем, что он не собирался ничего выяснять и еще раз поднимать эту тему, словно действительно никогда и не было того нашего разговора. Пугал тем, что никому ничего не рассказал.