— Да расслабься. Я только голову положил, а ты уже задрожал, как осиновый лист. Я тебя не за этим в парилку позвал. Давай оговорим некоторые моменты. Первое — Санёк только мой.
Ху из «Санёк»? А-а-а! Малыш!
— Это я тебе не просто так сейчас говорю. То, что ты не по «этим делам», это отлично, но то, что он не сильно страдает верностью, это уже не так хорошо. То есть отговорки потом «Он сам полез» не пройдут, надеюсь, это понятно?
— Да. — Разве может быть другой ответ?
— Второе — вы будете жить вместе. У каждого будет своя комната, но официально вы будете парой. И пока вы пара — никаких женщин. Мы договорились?
— Да. — Черт! Я согласен. Только бы он скорее убрал свою голову с моих колен, а то у меня какой-то сбой с дыханием и сердцебиением.
— Отлично. Ты почти утвержден. Пойдем, осталось за малым. — Он поднялся и опять протянул мне руку. Я что, баба, чтобы за мной ухаживали?
Руку я не подал, поднялся без его помощи, за что опять получил от него ухмылку.
Когда вышли, он поманил рукой, направляясь в душ:
— Сюда. Подойди ко мне.
— Зачем?
— Ты много думаешь. Просто подойди, я хочу лучше тебя рассмотреть. Должен же я изучить товар, который покупаю.
Твою ж! Товар! Ладно. Пускай. За такие деньги пусть называет, как хочет.
Став к нему под душ, оказался в двадцати сантиметрах от него. Вода холодной струей полилась по голове, остужая жар, охвативший тело. Вначале Вячеслав просто смотрел, а потом коснулся лба, убирая мокрые волосы с моих глаз. Я оцепенел. Когда провел по лицу, опускаясь на шею, — меня стало трясти.
— Тихо. Успокойся. Я только посмотрю.
От таких смотрин становится дурно. Водит своими ручищами по плечам, груди. Хотя его касания легкие, без нажима, но это больше похоже на домогательство.
— Ты красивый мальчик. Кожа такая белая. Ты не бываешь на солнце?
Он вроде говорит обычные фразы, но от тембра его голоса мурашки по телу.
— Тебе холодно? — видно, он заметил мою реакцию.
— Нет.
— Это хорошо. Повернись ко мне спиной. Вот так. Молодец.
Какого хрена ему еще нужно? Словно пересчитывает каждый позвонок.
— Я сейчас стяну мокрую простыню. Ничего делать без твоего согласия я не буду. Хорошо?
Я не успел кивнуть, как его горячая ладонь проникла под мокрую прохладную простынь и прошлась по ягодице, сбрасывая ее. В этот момент я открыл глаза и посмотрел на диван. На меня смотрели с нескрываемой похотью. Реакция была молниеносной — инстинктивно прикрыл пах руками:
— Может, уже хватит или еще не прошел контроль качества?
— Почти. Одевайся.
Слава тебе господи! Неужели?
Мужик остался в душе, а я, воспользовавшись полотенцем, стал надевать одежду. Пацан не прекращал все это время наблюдать за мной.
— Понравился? — спросил он, когда я уже надевал носки.
— Кто?
— Не кто, а что. Кастинг.
— Если бы кастинг проводила женщина, было бы приятней.
Он ничего не ответил. Я, зашнуровывая ботинок, посмотрел на Санька-малыша — он в это время наблюдал за мужчиной в душе.
— Тут я с тобой могу поспорить. Не попробовав, не спеши делать выводы.
Может, он еще что-то хотел сказать, но его перебил Вячеслав:
— Санька, полотенце.
Лучше бы я на это не смотрел. Пацан так вытирал мужика, словно они сейчас начнут трахаться при мне. Нужно было видеть эти взгляды.
— Я пойду? — решил я не доводить их идиллию до логического конца, перебив своим вопросом.
— Что же ты такой быстрый? Осталась последняя, но важная проверка. От этого зависит, подпишем мы с тобой контракт или нет.
Ну, что еще?
— Малыш, покажи нашему красавчику, как нужно целоваться. Должны же мы понимать, потянет ли он эту роль?
Поцеловаться с парнем? Он думал меня чем-то удивить? Пусть это и странно, но такой опыт в моей жизни уже был.
— Хорошо. Я его должен поцеловать или он меня? С языком или без? — я посыпал вопросами, словно речь о каких-то пирожках.
— Малыш, смотри, сколько рвения к работе у этого мальчика. Учись.
Пацан подошел ко мне совершенно нагой с распущенными волосами ниже лопаток и сделал попытку обнять и прижаться, но я отстранил его руками.
— А обязательно прижиматься? Может, он хотя бы трусы наденет?
— Проблемы? — по взгляду мужчины стало понятно, что он недоволен.
— Нет. Никаких проблем.
Я закрыв глаза, сделал руками жест «Ну, давай». Долго не пришлось ждать: чужие руки обвили мои плечи, и горячие, влажные губы коснулись моих, слегка захватив их.
Да пошло оно все к чертям собачьим! Обхватив голое тело, прижал к себе и с напором захватил языком чужой рот. Парнишка смыкнулся от удивления, но сразу же исправился, ответив мне. Когда он застонал и запрокинул ногу мне на бедро, я понял, что слегка увлекся. Первое, что я увидел, когда открыл глаза, как парня силой стащил с меня Вячеслав.
— Хватит. Думаю, я достаточно увидел. Можешь идти. Я завтра заеду к Юлиане подписать контракт.
Закрывая за собой дверь, мне все же довелось стать свидетелем, как они целуются.
Лучше бы я ослеп.
Сосед
— Мальчик мой, неужели из тебя будет толк? — не успел я войти, как попал в плен объятия Юлианночки.
— Ты сомневалась? — сделал я важный вид, сунув руки в брюки и умостившись на свое любимое место на диване, пристроив ноги на журнальный стол.
— С твоими-то талантами и твоей красотой? Конечно же, нет. То, что тебя взяли, мне уже сообщили, а теперь хотелось бы грязных подробностей. — Ах, ты ж! Извращенная старуха! Знала, значит, куда послала меня.
— А что рассказывать? Сели, чай попили, поболтали о жизни. — Получай, горячие подробности.
— И это все?
— А что еще? Ах, да! Чай был такой необычный, горячий, терпкий… Так обжигал рот. М-м-м. — демонстративно я облизал верхнюю губу.
Юлианна присела напротив.
— Издеваешься, гаденыш. Ну-ну… Посмотрим, как ты запоешь под крылом у Славки. Он таких, как ты, как семечки щелкает.
— Прям щелкает? — продолжал строить из себя дурачка.
— Щелкает. Берет охапками за щеку, пожует и выплевывает. Понял?
— А мне показалось, Санечку он балует.
— Балует. Притом, поговаривают, с малых лет.
А вот это уже не смешно.
— Он что? Педофил?
— Послушай сюда, мой показатель нравственности, если ты провалишь этот контракт, можешь ставить на своей карьере крест. Это я тебе говорю, как повидавшая в этом мире разного. Сказали быть тенью мальчишки — будь ею.
Что-что, а когда Юлианна переходила на такой тон, значит, стоит отнестись серьезно.
— Юлианночка Андреевна, я же вас так люблю, как мать родную. — Эту фразу мы в детдоме заучили как отче наш. Она не раз спасала меня в трудные минуты. Главное - лицо делать наивное и смотреть прямо в глаза.
— Ой! Только не нужно меня сравнивать с этой алкашкой, что тебя породила. Как у таких родителей могут получаться такие красивые дети? Еще раз убеждаюсь, нет справедливости. Что-то меня на лирику пробило. Давай по делу. Документы я получила с утра по электронке, и они уже готовы. Подпишешь и собирай вещички. Сегодня в четыре приедет такси и отвезет тебя на новое место обитания. Надеюсь целый год о тебе не слышать, ты понял? Я имею в виду, ничего плохого. И то, что ты теперь голубой, пойдет тебе только на пользу, а то я так устала от твоих баб. Сил моих больше нет.
Продала в рабство и даже кофе не угостила. Может, точно податься в гомики? Будут мне кофе в постель мужики носить. Чур меня! Придет же в голову такое!
***
Когда такси остановилось в уютном старом дворике в центре, я удивился. Неужели нас поселят в коммуналке? Старинные мраморные лестничные площадки, перила, покрашенные под золото, и лифт с открытыми стенками. Чувство что сейчас двери квартиры откроет старушка с кубриком на голове и проворчит, чтобы вытирали ноги. Но я ошибся — дверь мне открыло лохматое чудовище в одних трусах.