— Да. Они заключили договор с местной властью. Он был несовершенен, многие тонкости оказалось невозможно учесть. Но тем не менее двоим удалось найти себе пару и родить детей. Особенность нашей расы такова, что при наличии подходящего партнера организм постепенно перестраивается и… — Эзра сделал неопределенный жест рукой. — И нет, я не знаю как это происходило на прародине. Между нашими пока совместимости такого рода не наблюдалось. Подходящий партнер всегда человек.
Берт тщательно обдумал сногсшибательные новости, что-то не давало покоя.
— Но как определить, подходит партнер или нет? С нами же дело слепого случая.
— Берт! Ну какого случая! Нас от силы два десятка, на нас молится вся верхушка, и естественно они готовы собирать и предоставлять сведения. Любого ребенка первым делом после рождения обследуют и составляют генетическую карту. В шестнадцать повторяют. И в двадцать пять.
Берт вспомнил кабинеты диагностики, он-то по наивности думал, что это забота о здоровье подрастающего поколения и молодежи.
— Естественно, польза обоюдная, такая массовая диспансеризация и обследование помогает выявлять многие болезни на ранних стадиях, а мы можем присмотреться к тем, кто подходит.
— Ко мне тоже? — Берту стало обидно.
— Эй, ну ты что? — Эзра совсем не аристократически сел на пол и положил голову ему на колени. — С тобой и твоей семьей все сложно. Когда-то мой предок без памяти влюбился в твоего. Наверное, там была такая же совместимость, как у нас.
— И-и? — спросил Берт с жадным любопытством.
— Сто лет назад некоторые люди были яростными борцами с однополыми связями. Барон Маннингейм уехал, кипя праведным гневом, но данное слово не позволило ему распространяться о причинах.
— Ну да, он плевался ядом, едва только в его присутствии речь заходила о вашем семействе. И детей воспитал в той же ненависти. А как же твой прадед? — Берту стало жаль предка Эзры, наверное, ему было очень больно.
— Наш клан тогда не мог позволить себе иметь бездетных членов. Да, чисто по-человечески прадеду сочувствовали, но кроме барона были и другие кандидаты, пусть менее подходящие, но… Он нашел утешение с молодым ученым, который, кстати, значительно усовершенствовал блок-генератор. У них родились двое детей. Не сразу, конечно. Прадеду понадобилось много времени, чтобы подстроиться под нового партнера.
— А-а, — протянул Берт, которому услужливое воображение нарисовало запретный плод любви между прадедами. Ведь герцог мог вполне настоять на… близости, например, в обмен на покой. Но нет, романтической истории между прадедами не случилось.
— Пойдем в постель? — буднично спросил Эзра и посмотрел снизу вверх на Берта. — Устал что-то. И нервы… Все время кажется, что ты сбежишь.
— Я… Нет… Куда я денусь, — пробормотал Берт, кляня себя за косноязычие. Сейчас бы рассказать, как было плохо, как спал на подушке, пахнущей летом и солнцем, или вообще заснуть не мог. И что без Эзры он не чувствовал себя целым, так половинка едва-едва способная влачить жалкое подобие существования.
— Пойдем, — Эзра встал и подал руку.
— Тебе же, наверное, еще не стоит этим заниматься, — Берт коснулся теплых подрагивающих пальцев.
— Не знаю, что ты имеешь ввиду под «этим», — хитро улыбнулся Эзра, — но отдых и сон мне рекомендовал семейный медик. Пойдем, — он подтолкнул Берта в нужном направлении.
Лежать на прохладных простынях и чувствовать, как они согреваются от тепла двух обнаженных тел, было и правда гораздо приятнее, чем сидеть в гостиной у потухшего камина.
— Ты так и не ответил, почему тебе стало так плохо, что пришлось вызывать неотложную помощь. И почему ты оказался в моем университете, — Берту казалось важным получить ответ на эти вопросы. Не довольствоваться умозаключениями, а услышать своими ушами.
— Да понятно же все, — чуть раздраженно сказал Эзра и покрепче прижал его к себе. — Я боялся, что ты, как дед и отец, не приедешь на бал и что познакомиться нам не удастся. У нас просто сумасшедшая совместимость, почти абсолютная. Хотелось увидеть такое чудо, а как увидел, понял, что не смогу отпустить. Я ждал в холле тебя. Почему-то был уверен, что почувствуешь и придешь.
— Наверное, почувствовал, — Берт положил голову на плечо Эзры.
— А потом началась слишком бурная перестройка организма. Он, видимо, тоже сошел с ума от твоего присутствия рядом, и вот результат. Вместо нескольких лет и легкого дискомфорта в процессе…
— Прости, я не хотел так провоцировать твой организм, — поддразнивать Эзру оказалось очень приятно.
— Угу, только ведь это чревато последствиями. Наша совместимость предполагает очень высокую степень фертильности.
— Ну это же здорово, разве нет? Родишь нам дочку…
— Берт! Какую дочку?! — Эзра резко сел, поджал ноги и устало продолжил: — У меня нет икс-хромосомы. Я не женщина*.
— Ладно, я понял. Наш удел сыновья.
— И я бы хотел планировать это дело.
— Секс? — Берт приподнял правую бровь.
Эзра схватил подушку и стукнул его по голове. Невинная поначалу возня плавно перетекла в жаркие поцелуи. Берт оказался снизу, не очень и сопротивляясь. Жарко отвечал на жадные поцелуи и выгибался навстречу ласкам…
Завтра или когда-нибудь потом придется выдержать неприятный разговор с отцом. Почему-то казалось, что он не примет выбор сына, хотя главный аргумент — отсутствие детей в однополых союзах — в их случае не работал. Но думать об этом сейчас не хотелось.
— Что у тебя за парфюм такой приятный? — не удержался Берт от вопроса и зарылся носом в чуть влажные после бурного секса волосы.
— М-м? А чем пахнет?