Быстрее!
Ракетка рассекла воздух. Мяч, превратившийся в свет, скользнул по щеке Харуюки, пролетел мимо и исчез. С грустным и одновременно комичным звуковым эффектом слова «Конец игры» упали с потолка и отскочили от пола площадки.
Не глядя на табличку с рекордами, Харуюки вяло направился к панели управления, чтобы начать игру заново.
Вдруг его убежище сотряс возглас:
– Ага! Вот ты где прячешься!!!
Пронзительный выкрик парализовал его уши – да нет, весь мозг. Вздрогнув, Харуюки напряженно обернулся. Перед ним стоял школьный аватар, тоже в виде зверя.
Впрочем, в отличие от поросенка Харуюки, в нем не было ни капли комичности. Стройная и грациозная кошка с фиолетово-серебряным мехом. На ушах и кончике хвоста темно-синие банты. Этот аватар не был создан из полигонов с нуля, но над готовой моделью изрядно поработали.
В золотых глазах плавали гневные огоньки. Кошачья пасть с множеством мелких зубиков открылась и вновь прокричала:
– Хару в последние дни вечно исчезает во время больших перемен, так что я пошла тебя искать! Игры – это хорошо, но зачем играть в эту ерундень, пошли вниз, играть со всеми!
– …Не твое дело, оставь меня в покое.
Сказав в ответ единственное, что он мог, Харуюки вновь повернулся лицом к площадке. Однако серебряная кошка, вытянув шею, глянула на дисплей с надписью «Конец игры» и взвизгнула:
– Ой, что это… Уровень 152, счет 2630000?! Ты…
…«Просто супер!»
Стыдно признать, но Харуюки какое-то мгновение надеялся на подобные слова, но кошка бесцеремонно предала его ожидания.
– …Идиот, что ли?! Чего ты тут делаешь, даже не пообедал ведь! А ну быстро вышел отсюда!!!
– …Ну уж нет, до конца перемены еще полчаса. Это ты иди куда-нибудь.
– Понятненько. Если ты так, придется применить силу.
– Сколько угодно.
Пробормотав эти слова, Харуюки снова сжал в руках ракетку. Аватары в школьной сети не обладают функцией «детектирования ударов». Во избежание противоправных действий аватары учеников вообще не могут друг к другу прикасаться. Заставить другого разлогиниться – даже не обсуждается.
Кошачий аватар показал язычок, а потом выкрикнул:
– Линк аут!
И тут же, оставив позади себя световой вихорек и звук, похожий на звон колокольчика, кошка исчезла.
Наконец-то эта шумная оставила меня в покое. Харуюки коротко выдохнул через нос, прогоняя легкое чувство одиночества – и вдруг.
БАММ! Что-то обрушилось ему на голову, и окружающая картина тут же исчезла. Потом с той стороны темноты пятнышками света вернулся реальный мир.
Ощущая полный вес своего тела, Харуюки заморгал и сфокусировал глаза на том, что перед ним.
Вообще-то это кабинка в мужском туалете. Однако вместо сине-серой двери Харуюки увидел нечто, чему тут быть не полагалось.
– Ты… как?!.
Прямо перед ним с гордым видом стоял ученик женского пола. Зеленый цвет банта на блейзере показывал, что его обладательница тоже учится в первом классе.
Она была маленькая, раза в три легче Харуюки. Короткую челку справа удерживала синяя заколка. Непропорционально большие, похожие на кошачьи глаза сердито смотрели на Харуюки.
В левой руке она держала корзиночку, правая, сжатая в кулачок, нависала над головой Харуюки. Лишь тут он наконец понял, почему его внезапно вышвырнуло из Полного погружения. Эта девушка стукнула его кулаком по голове, от удара сработал предохранитель нейролинкера и автоматически прервал погружение.
Обычно уровень безопасности выставляют так, чтобы погружение прерывалось от потряхивания за плечо или громкого крика, но некоторые особо боязливые девушки настраивают его на выход при приближении кого-либо на метр. Харуюки же не заметил вторжения в кабинку, пока его не стукнули по голове, потому что выставил уровень безопасности на минимум – раз он прячется от всех в туалете, больше ему и не требовалось.
– Ах ты!!! – пораженный и рассерженный, Харуюки заорал на единственную девушку в школе, с которой он мог говорить, не ударяясь в панику. – Ты что вообще делаешь! Это же мужской туалет! И дверь была заперта… дура!!!
– Сам дурак, – обиженно ответила девушка.
Эта сильная особа в юбке, которая перелезла через стенку кабинки мужского туалета, – Тиюри Курасима; с ней Харуюки дружил с детства. Отведя правую руку от его головы, она отперла дверь за своей спиной.
Изящным движением Тиюри выпорхнула из кабинки. От солнечных бликов на ее каштановых волосах Харуюки прищурился. Тиюри наконец улыбнулась и добавила:
– Ну выходи уже.
– …Понял, понял.
Подавив вздох, Харуюки встал; сиденье унитаза скрипнуло. Идя за направляющейся к выходу из туалета Тиюри, он спросил ей в спину:
– …Откуда ты знала, что я здесь?
Ответ последовал не сразу. Тиюри сперва высунула голову в коридор, чтобы убедиться, что там никого нет, потом выскользнула из туалета и лишь тогда скованно произнесла:
– Я тоже была на крыше. И потом пошла за тобой.
Это значит –
– …Значит, ты видела, – прошептал Харуюки, сделав шаг из туалета в коридор и остановившись.
Тиюри как будто пыталась найти правильные слова; она прислонилась к противоположной стене коридора и наконец кивнула.
– …О тех типах я ничего не буду говорить. Раз Хару решил, что это нормально… У меня нет выбора. Но ты должен пообедать. Иначе это вредно для организма.
Натянуто улыбнувшись, Тиюри протянула корзинку, которую держала в левой руке.
– Я сделала бэнто. Правда, не обещаю, что получилось вкусно.
…Какой позор, подумал Харуюки.
Его сердце пытается отыскать в словах и поступках Тиюри что-то, помимо сочувствия; это само по себе позорно.
Потому что у Тиюри есть парень. Их с Тиюри друг детства и во многих отношениях полная противоположность Харуюки.
Рот Харуюки раскрылся по собственной воле, и из него вырвался странный монотонный голос.
– …Остатки того, что ты сделала для Таку?
Лицо Тиюри разом помрачнело, она подняла брови. Не в силах смотреть ей в лицо, Харуюки уткнулся взглядом в пол коридора.
– Неправда, Так-кун покупает школьный обед. Вот… сэндвичи с картофельным салатом, ветчиной и сыром. Твои любимые, да?
Харуюки вытянул правую руку и отпихнул придвинутую к нему белую корзиночку.
Однако тормознутое реальное тело не желало слушаться нормально; нечаянное резкое движение выбило корзинку из руки Тиюри. При падении корзинка открылась, из нее выпали два обернутых голубым кухонным пергаментом треугольных сэндвича и развалились.
– Ах…
Харуюки тут же захотелось извиниться, но в груди стало горячо, и слова, которые он должен был произнести, отказались обретать форму. Не в силах поднять головы, он, съеживаясь, отступал; наконец он развернулся, выпалив:
– Не хочу я их!!!
Больше всего ему хотелось разлогиниться отсюда прямо сейчас, но, разумеется, это было невозможно. По крайней мере ему надо было сбежать, однако тело стало невероятно тяжелым, и убежать от тихого голоса, доносящегося сзади, он не мог.
В самом отвратительном настроении он пересидел остальные уроки и классный час, после чего выскочил из кабинета.
Он отмел внутренний голос, который нашептывал, что надо бы найти Тиюри в классе через два кабинета от его (или перед школой, или на пути домой) и извиниться; вместо этого он направился во второе свое убежище – библиотеку.
В принципе, польза от таких мест, как библиотека, давно уже сошла на нет. Однако кто-то из взрослых решил, что в школе детям нужны бумажные книги, по которым можно учиться; были потрачены ресурсы и квадратные метры, и в итоге на полках выстроились новенькие книжки в твердых переплетах.
Главным образом благодаря этому у Харуюки в школе было место для личной жизни, так что ему грех жаловаться. Взяв для отвода глаз две книжки, он отправился в кабинку возле стены, вжался в тесное креслице и тихим голосом, едва воспринятым нейролинкером, скомандовал Полное погружение.