— Вот мы и проверим, — воодушевился Ильдар. — Если тебе не понравится, мы сразу остановимся и никто не узнает об этом, даю тебе слово.
— Ну ещё бы ты пиздел об этом на каждом углу, — буркнул я, понимая, что я только что, кажется, дал согласие на отливающую голубым авантюру.
— Иди сюда, — позвал Ильдар, сияя больше прежнего. Голос у него сделался глубокий и бархатный, пробирающий до мурашек.
Я нерешительно подошел, потом вспомнил о заныканной в холодильнике бутылке пива и полез за оной. Вылакал ее за пару минут, бросил пустую бутылку в раковину и направился к Солнышку уже гораздо более смелый. Схватил его за голую коленку, погладил. Было здорово, но на этом моя смелость кончилась, зато у Ильдара она не кончалась вовсе, и он взял все в свои в руки, а точнее губы.
Через пару минут он от меня отлип и спросил, возбужденно дыша мне в ухо:
— Ну как? Определился? У тебя встал?
— Кто? — затупил я.
— Дед твой с дивана, — серьезно ответил Ильдар.
До меня дошло, о чем он спрашивал, и я, оценив свои ощущения, честно ответил:
— Встал. И ушёл.
— Не может быть! — сказал Ильдар и быстрым, я бы даже сказал, привычным движением вцепился рукой мне в пах, помял и удовлетворенно цокнул языком.
Я поглядел на свою вздыбленную ширинку, на Солнышко, официально объявил себя педиком и решил посоветовать Черному сменить район. А то он у нас явно какой-то нездоровый.
========== Часть 8 ==========
Кажется, все те дни, которые начинаются не с пиздеца локального масштаба, мне пора заносить в календарь и помечать красным. В это знаменательное утро дед решил продемонстрировать свои недюжинные интеллектуальные способности. Четко уловив связь между моей вчерашней похвалой и испорченными ботинками отца, он тихонько, чтобы меня не разбудить, встал и целеустремленно пометил каждый приглянувшийся уголок в квартире. Я проснулся, когда дед пристраивался над горшком с фикусом, желая обогатить землю ценным природным удобрением, и я первые минут двадцать не знал, то ли мне плакать, то ли смеяться, то ли все вместе взятое.
О событиях вчерашнего дня я вспомнил только во второй половине дня, когда глянул на дисплей телефона и не обнаружил там ни одного сообщения от Ильдара, что было странно, ибо после произошедшего вчера я ожидал как минимум сотни смс-сообщений с вопросами о том, понравилось ли мне, признал ли я свою бисексуальную натуру и не против ли я повторить. К слову сказать, заниматься самобичеванием из-за того, что у меня встает, оказывается, и на парней тоже, я не собирался. В конце концов, я и сам это подозревал, а теперь теория всего лишь нашла свое подтверждение. Да и заботы у меня были поважнее.
Дед, разобидевшись из-за того, что я не оценил его трудов, капризничал и отказывался есть, спать, смотреть телевизор, вместо этого он ходил за мной по пятам и тяжело вздыхал, а когда я намывал полы с хлоркой, опрокинул на меня ведро. Это было последней каплей, орал я так, что даже мой собственный батя удавился бы из зависти. Дед очень впечатлился и вместо того, чтоб испугаться, начал мне рассказывать историю о том, что в войну такие люди, как я, целые полки спасали.
Я выкурил три сигареты одну за другой и подумал, что так и мне до шизы недалеко.
Но оказалось, что дед — это так, ещё цветочки. К вечеру я не без удивления обнаружил, что Ильдар меня избегает, и это было чем-то из разряда «вот это нихуя себе». Я выходил на улицу покурить — он срывался с лавочки и бежал в подъезд, я пытался с ним поговорить — он на бегу кричал что-то о том, что его отцу нужна помощь. Доходило до того, что это ебучее Солнышко выглядывало из окна посмотреть сижу я на лавке или нет, стараясь не попадаться мне на глаза. Я, конечно, и раньше подозревал, что Ильдар слегка ебнутый, но что до такой степени — это было открытие дня. Впрочем, загоняться по этому поводу я не собирался. Надоест ему играть в прячущегося ниндзя — сам придет. Не надоест — флаг ему в руки, барабан на шею, попутного ветра в спину.
Оказалось, что моя тактика очень правильная: Ильдар пришел сам поздним вечером. И будто бы даже обиженно заявил:
— Ты мне даже не написал! Не спросил, что со мной. Вдруг у меня что-то случилось?
— Ага, — буркнул я. — Осеннее обострение. Если ещё и ты в штаны ссаться начнешь, то я окончательно уверую в то, что вокруг меня одни шизики. Или ты рассчитывал, что я за тобой бегать буду?
— Вообще-то нет, — вздохнул Ильдар. — Не рассчитывал. Ты не такой.
— По-моему, вчера мы прекрасно разобрались, какой я. И ты выглядел очень довольным этим фактом.
— Ну да. Просто знаешь, я обычно так не делаю…
— Еп, да ты стесняешься, что ли? — дошло до меня.
Ильдар покраснел, я охренел. Вчера-то он не особо стеснялся, когда в штаны ко мне полез. Я, может, где-то на задворках сознания и удивился маленькому несоответствию — раньше Ильдар и вполовину мне не казался таким решительным, но у него вообще поведение сто раз на дню меняется, что с него, педика, возьмешь. То он ведет себя как интеллигент в стопятьсотом поколении, то как будто в нашем дворе вырос, хуями меня кроет, то вон в штаны лезет. Я уже как-то и привык. Как бы сказал Куколка: «Начал получать от этого удовольствие».
Дед храпел в соседней комнате, Солнышко стоял краснел и смотрел в пол, а я поймал себя на мысли, что им любуюсь. Он красивый, вообще-то. И коленки эти… Опять в драных джинсах приперся, придурок. Чтобы я наверняка не убежал, наверное. Я вчера, когда от его нехитрой ласки поплыл, наговорил всякой хуйни про его коленки и в процессе все время их поглаживал, как ебучий фетишист, вспомнить стыдно.
— Хули ты как баба, — грубовато буркнул я, зная, что именно это подействует на Ильдара должным образом. — Сам себе проблему выдумал, сам теперь из-за этого убиваешься. Что тебе, легче станет, если я скажу, что не думаю, что ты каждому встречному мужику отсасываешь?
— Станет! Я не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо!
— Опять двадцать пять! — всплеснул я руками. — Да не думаю я о тебе, ясно? Потому что мне есть о чем подумать, понимаешь? О том, что сентябрь скоро, учеба и надо как-то с дедовой пенсии выкроить средства на новую обувь, о том, что его лекарство снова исчезло из аптек и надо искать его где-то по области и заказывать, оплачивая пересылку. О том, что мои сраные родители скоро вернутся с дачи, а я даже уйти никуда не могу, я как приклеенный возле деда! И бросить его я не могу, потому что он, блять, хоть и старый мудак, но подыхать как собака не заслужил. Никто этого не заслуживает. Если ты думаешь, что у меня ещё есть время думать о твоем поведении, то нихуя ты меня не знаешь. И не стоит вообще ничего начинать, — выпалил я на одном дыхании и замолк, тяжело дыша. Кричать я не хотел. Но когда твоя жизнь — кусок дерьма, эмоции иногда прорываются наружу. Если держать все в себе, однажды покажется очень притягательной опасная бритва.
— А ты хочешь начать? — Исключительный человек. И впрямь он, что ли, влюбился? Из всего того, что я наговорил, услышать только это…
— Бестолочь!
Ильдар расплылся в такой широкой улыбке, что она стала напоминать оскал.
— Дэн, а пошли в кино?
***
Кино мне никуда не уперлось, но Ильдар прилип, как банный лист к заднице. После того, как я нехотя признал, что «готов попробовать», он расслабился и окончательно обнаглел. С чего он вдруг решил, что я теперь буду как дрессированная собачка себя вести и радостно вилять задницей на каждое его предложение, я в душе не еб.
Я не понимал, зачем тратить деньги на сеанс, если то же самое можно и дома посмотреть, был бы интернет. Ильдар возмущенно закатывал глаза и твердил, что «это совсем не те ощущения». Я парировал тем, что «не те ощущения» — это когда трахаешься в презервативе, Солнышко тогда ненадолго затыкался и краснел, но продолжал стоять на своем. Последний мой аргумент о том, что деда не с кем оставить, не сработал, Ильдар попросил приглядеть за ним своего отца, и тот с радостью согласился.
Никогда я настолько не ощущал себя педиком, как в тот момент, когда взбудораженный Ильдар притащил мне большую корзину поп-корна, который я, к слову, терпеть не мог, и два билета на последний ряд.