– В чем проблема? – спросила Джейн, хотя понимала, что случилось едва ли не худшее из того, что могло случиться. – Где хозяева?
– Хозяев нет. Съехали в самое глухое время суток, под утро. Но предварительно обчистили машину. Вскрыли багажник и забрали все, что там было. Погрузили на арбу. Если помните, вечером тут стояла телега на двух колесах. Рюкзаки с едой, ваши вещи, охотничий карабин… Взяли даже запасное колесо, да еще три отвинтили. Доберутся до трассы – продадут. Одно колесо не тронули – на нем гайки с секретом.
Джейн заглянула в раскрытый багажник. Нет дорожной сумки с вещами. А ведь там, среди тряпок, спутниковый телефон и запасные аккумуляторы к нему. Через эту штуку она могла, где бы ни находилась, связаться с любой частью света. С помощью приемника GPS, можно определить свое положение на местности. Черт побери… Она обещала каждое утро звонить Чарли в Москву, – это железный уговор. Нет ее звонка – и Чарли объявляет Джейн в розыск – таков уговор. Еще в сумке были деньги, личные вещи, несколько фотографий.
– Что-нибудь нам оставили? – спросила она.
– Пару канистр с питьевой водой, – вздохнул Садыков. – Видно, для них в арбе места не хватило. Еще пистолет и две обоймы. Ствол я спрятал в салоне под сиденьем, так спрятал, что никто не найдет. Немного денег – тоже из моей заначки в салоне. И пять пачек сигарет в бардачке завалялись. Слава всевышнему, документы целы. Потому что на ночь я штанов не снимал.
– Значит, мы никуда не едем?
– На одном колесе я ездить не умею, – кивнул Садыков. – Черт, нарвались на воров. Одно утешение, что нам сонным головы не отрезали, что живыми проснулись.
– Но вы же сказали, что знаете этого человека. И вдруг такое…
– Я знал человека, знатного чабана, который жил в этом доме. А этого черта вчера первый раз увидел. Он назвался братом моего знакомого. Говорит, с семьей тут проживаю. Ну, временно. Если хочешь – переночуй. Я и согласился.
– Ну, а где же тогда ваш знатный чабан?
– Может, прирезали его, да схоронили на заднем дворе. Почем я знаю. Тут народ такой – бедовый. Только и смотрят, кого бы обворовать или грохнуть. За копейку кровь пустят. Гад на гаде сидит. Сволочь на сволоче. Да… Такой уж тут народ, мать его в корень.
– Вчера вы говорили другие слова. Люди на вес золота и все такое.
– То вчера было, – вздохнул Садыков. – Хозяин подмешал в чай какой-то заразы, чтобы мы спали без задних ног. И вся эта святая семейка сделала дела и свалила в туман. Дочь у него на выданье. Тьфу, что б тебя…
Джейн, покопавшись в салоне автомобиля, достала дорожный атлас, старый, затертый до дыр. Некоторых страниц не хватало, другие были порваны, покрыты жирными пятнами, будто в них заворачивали пирожки. Джейн провозилась минут десять, определяя, где они находятся, где Ташкент, а где недостроенная фабрика. Вроде бы выходило, что дорога к фабрике раза в три ближе обратной дороги в город. Ну, грубо говоря, до цели километров сорок.
Правда, путь лежит не напрямик, а извилистой дорогой. Значит, надо накинуть еще двадцать верст. Возвращаться в Ташкент, чтобы разжиться транспортом и приехать сюда снова, нет смысла. Надо добраться до цели, сделать дело и вернуться. Джейн закрыла атлас, присела на камень и вопросительно посмотрела на Садыкова.
– Нет, нет и нет, – ответил Садыков на ее немой вопрос. – Если я брошу тут машину, от нее ничего не останется. «Волга» стоит баксов пятьсот, а то и тысячу. Кроме того, путь неблизкий. И опасный. В предгорьях и на равнине попадаются вооруженные бандиты. И умирать за жалкие копейки, что мне платят, не хочется.
– Успокойтесь, Рахат. С нас нечего взять.
– Захотят – возьмут. Вас определят в дом терпимости. Прикуют цепью к кровати. И любой солдат, шофер или пастух за несколько рваных рублей сможет немного того…
Рахат сделал неприличный жест.
– Ну, вам бояться нечего, – ответила Джейн. – В публичный дом вас не определят. И к кровати не прикуют. Рискую только я.
– Меня прикуют к тачке. И буду я строить дом для какого-нибудь местного авторитета. И есть два раза в день жидкую похлебку из костей и кукурузы. А когда силы кончатся, когда я не смогу больше работать, – пристрелят. И прикуют к тачке другого путешественника.
– Еще вчера вы казались мне смелым мужчиной. Давайте так. Я даю вам пятьсот баксов за эта рухлядь, ну, вашу «Волгу». И плачу сто долларов в день. Такие условия вас устраивают?
– Устраивают, – не задумываясь ответил Садыков. – Если платишь наликом. Никаких там расписок и прочей муры.
Джейн сняла ветровку, вывернув ее наизнанку, надорвала подкладку. Вытащила из-под нее скрученные в трубочку и перехваченные резинкой деньги, купюры новые, по сто и по пятьдесят долларов.
– Вот, возьмите. Пять сотен за «Волгу». Две сотни – аванс за работу. К концу месяца вы станете, по здешним меркам, обеспеченным человеком.
– Если не подохну.
– Перестаньте хныкать, вы не девица из пансиона. А если что-то не нравится, гоните деньги назад. А теперь отправляйтесь в аул. Узнайте, можно ли здесь купить другую машину.
* * *
Садыков пошел в сторону домов, что прилепились к склону холма. Рахат медленно шагал вверх по дороге, солнце палило нещадно, а ветер гнал навстречу облака рыжей пыли. Белый выходной костюм превратился в нищенские лохмотья неопределенного цвета. Штаны вздулись на коленях, а пиджак, потерявший форму, сваливался с плеч. Рубашка цвета морской волны прилипала к спине.
К полудню он обошел все двадцать два двора, вернулся обратно и доложил, что в селе встретились всего человек пять, и те старики. Колеса хоть для «Волги» хоть для трактора достать негде. Потому что техники на весь аул – одна двухколесная тележка. Из тягловой силы – пара ишаков и пегая лошадь, хворая и старая. Ишаки тоже старые. На них от ручья в аул воду возят.
– Тогда выберете лучшую тягловую силу и купите тележку, – сказала Джейн. – Надо трогаться. А то мы тут загостились.
* * *
Хозяин адвокатской фирмы Полозов с чувством потряс ладонь Димы, усадил его за стол для посетителей. Сам напротив, словно хотел подчеркнуть, что он человек широких либеральных взглядов и нос не задирает.
– В отпуск собрался? И куда, интересно?
– На Канары, может быть, – Радченко уже догадался, что никуда не едет и не летит, а придется ему все лето глотать московскую пыль. – Жена на Канарах не была…
– Если не была, тогда объясни ей, что там делать нечего – просто паршивая дорогущая помойка с красивым названием, – махнул рукой Полозов. – Маленький каменистый островок на задворках Европы. На прошлые майские праздники поехал туда с одной подругой… Короче, погода испортилась, шел дождь. Познакомился с русскими туристами. Пили водку, резались в карты и ждали, когда дождь кончится. Летом там жарища, как в аду. Повсюду камни, которые раскаляются на солнце. Одно спасения – водка. Лично я больше туда ни ногой.
Юрий Семенович повертел в руках большой почтовый конверт, в который были вложены несколько страниц убористого текста.
– Короче, услуга за услугу. Я избавлю тебя от мучения под названием Канары. А ты разберешься с одним делом, – увидев, как вытянулось лицо подчиненного, Полозов продолжал скучным голосом. – Для тебя это так… Семечки. Ты уже слышал про американку, которой наша доблестная милиция может пришить обвинение в убийстве? И хорошо. И отлично. Значит, мне не придется все объяснять с самого начала.
– Хорошо, – повторил Радченко и подумал, что на самом деле все так плохо, что хуже некуда.
– Кстати, кто именно рассказал эту историю?
– Все на уровне слухов. Но одно я усвоил: эта дамочка, то есть аудиторская фирма «Хьюз и Голдсмит», на которую Джейн работает, заключила договор с нашей конторой. По договору мы обязаны следить за тем, чтобы на американцев пылинка не упала. Комплексное обслуживание. Поддержка бизнеса и всякое такое. Кроме того, мы обязаны вытаскивать американцев из разных переделок, в том числе криминальных, если таковые случатся. Но моя специализация – уголовное право, а клиентура – частные индивидуумы, а не иностранные организации.