От боли и раздумий меня отвлекло шевеление со стороны курицы, ее лапки слегка подрагивали. «Бешеная тушка», - подумал я и аккуратно замотал палец белоснежным кухонным полотенцем, уставился на тушку. Я знал, что свежая рыба, даже разделанная подпрыгивает на сковородке, когда жарится, сам видел, сам ловил. Но чтобы курица? Такого я не слышал и не видел. Нет, конечно, она может бегать без головы, когда эту самую голову только что отрубить, но чтобы на фазе разделки? Нужно будет у бабушки потом спросить, она умная и многое знает.
В общем, мне было так интересно, а человек я до ужаса любознательный, что я, баюкая раненую руку, наблюдал, когда же курица перестанет дергаться. Потом движения тушки прекратились, и я увидел это. Из брюха курицы что-то выползало, из-за крови я не мог разглядеть. Я брезгливо скривился, фу, паразит какой-то что ли?
Это уже двигалось по столу, оставляя за собой тоненький кровавый след. Я придвинулся поближе, пытаясь рассмотреть, больше всего это было похоже на маленький кусочек плоти, и я с ужасом узнал свою отрезанную часть пальца!!! Глаза мои стали, как два блюдца. Он двигался ко мне с упорством скалолаза, медленно, но верно, остановился и вдруг полетел в меня.
Я заорал и стал скидывать его с себя, я его не видел, но знал, что он где-то на мне. Я скакал по кухне и отряхивал себя, пытаясь избавиться от непонятной мерзости.
- Яков, у тебя все в порядке? Ты что так кричишь? – бабушка с огорода заглянула в окно кухни.
- Все хорошо ба, - нервно ответил я, оглядывая себя. – Жук какой-то залетел.
- А почему полотенце в крови? Ты им курицу вытирал? Зачем?
- Я порезался, - вытащил руку из полотенца и показал бабушке абсолютно здоровый палец.
Бабушка покачала головой и ушла, а я рассматривал указательный палец, на котором не осталось ни следа от пореза, вернее сказать, от отреза. Это что же получается? Мой кусочек плоти вернулся ко мне обратно и прирос? Я сел на табуретку, не отводя взгляда от пальца, потрогал его аккуратно, потом потрогал неаккуратно, помял, засунул его в рот. Все так и получалось, даже шрама не было.
Я закатал шорты, у меня на бедре был шрам, который я получил в драке с гопниками. Мы с Сашкой их тогда славно отделали, сами тоже пострадали, но им досталось больше. Того шрама тоже не было, я потер абсолютно чистую кожу на бедре.
Я уставился невидящим взглядом в пространство и попытался думать, мои мысли были настолько невероятны, что просто не укладывались в голове. Это что же получается… Нет не могу даже предположить, что получается…
Аккуратно взяв ножик, я сделал себе маленький надрез на злосчастном пальце и стал наблюдать. Из пореза выступила кровь, которая шустро потекла по руке вниз, а сам порез медленно начал затягиваться. Я сделал еще надрез уже на другом пальце, тот же результат. На третьем порез сделал глубже, зашипел от боли – то же самое. О ранах напоминала только кровь. Заторможено встал, вымыл руку, выкинул полотенце в стирку, с отвращением разделал курицу и пошел к себе в комнату.
Там я лег на кровать, развалившись на спине. Что же со мной происходит? Как это происходит? Тогда… может, жабры мне тоже не показались? И что теперь делать, если я захочу постричься, мои волосы обратно прирастут? И ногти? Я поежился, отгоняя ужасное виденье, сижу я с волосами до пят и с ногтями в полметра.
Нужно провести эксперимент. Я шустро подскочил с кровати и побежал искать ножницы, отрезал ноготь все с того же несчастного указательного пальца и настороженно стал наблюдать за ним. Ноготь не подавал признаков жизни, мне надоело на него смотреть. Может мне отвернуться надо? Типа он стесняется, ага. Чувствуя себя окончательным придурком, повернулся к ногтю спиной. Когда я вновь посмотрел на него, он все так же скромно лежал на краешке стола. С волосами получилась та же фигня.
Подошел к зеркалу и начал пристально себя разглядывать. Каким я был, таким и остался. Сравнительно высокий молодой человек, белые, выгоревшие на солнце волосы, серые глаза, губы, нижняя слегка пухлее, прямой нос.
Не то, что Сашка, тот красавец, жгучий брюнет, высокий, чуть повыше меня, болотного цвета глаза с искринкой, пухлые губы. Сашка занимается борьбой, посещает тренажерный зал, поэтому тело у него – закачаешься. Еще у него длинные чуткие пальцы, когда он задумывается, они у него начинают слегка двигаться, как будто он перебирает гитарные струны. Сашка еще и музыкант, он классно играет на гитаре и у него низкий чувственный голос, от которого можно кончить.
Я люблю Сашку. Не как друга. И не как брата. Я люблю его как парня, как мужчину, как самого нужного мне человека.
Познакомились мы с ним в песочнице. О, это была незабываемая встреча! Я мирно возил машинку по песку, выкопав в нем для нее «гараж», ко мне подошел пухлый черноволосый мальчуган. Сашка до восьмого класса был весьма упитанным до тех пор, пока его первая любовь не ткнула его в это носом, с тех пор он занялся спортом, а наша одноклассница потом сама к нему несколько раз подкатывала. Он гордо отказывался, обиделся на нее очень.
Этот пухлый черноволосый мальчуган наступил на мой гараж, за что и получил лопаткой по морде. Мы бы подрались с ним, но в наши разборки влез Дима, противный соседский пацан, за что получил по морде уже он и в две лопатки. А мы стали мирно играть с Сашкой и, пока его мама и моя бабушка общались на скамейке, строили «гараж» для моей машинки уже в четыре руки.
С тех пор мы стали неразлучны. Сашкина мама даже перевела своего сына в мою группу в детском саду. Жили мы в соседних домах, поэтому и в школу пошли одну в один класс и сидели мы с ним за одной партой. То, что я неравнодушен к Сашке, я понял в восьмом классе, когда он подкатил к нашей однокласснице. Я тогда испытал острое чувство ревности, и в мою голову пришла мысль: «Чем я хуже ее?».
С тех пор мое чувство только крепло. Я пережил легкое юношеское увлечение, потом буйное помешательство, а когда улеглись гормоны, то остановился на тихой безответной любви. Сашка смеялся, клал руку мне на плечо и говорил:
- Як, ты что, ревнуешь? Да нашу с тобой дружбу никакие бабы не разрушат!
Я обреченно соглашался. Хоть на дружбу. Только не дружба была мне нужна от Александра Потапова, мне нужен был сам Потапов, целиком. Но брошенное вскользь неприязненное «Пидоры» вслед двум державшимся за руку парням, избавило меня даже от призрака надежды.