– Я очень хочу тебя поцеловать, Жень, – шепчет мне на ухо, обдавая теплым дыханием. – Очень.
– Почему? – меня хватает только на этот короткий вопрос.
– Я тебя люблю, – я чувствую, как его губы задевают мое ухо.
– Я тебя тоже, Сань, но... – сглатываю, – это другое. Ты любишь меня, потому что я твой брат. Как и я.
Твою мать, нужно было все же тогда записаться на курсы психологов. Ведь недорого брали!
– Пожалуйста... – шепчет и трется щекой о мой висок.
Да что ему в голову вступило?! Решил, что раз болен, то все можно? А как же я? Мне потом что делать?
– Сань, я... – начинаю и вдруг чувствую, как все его худое тело напрягается, словно мелкий уже знает, что я скажу.
Ну, не будь мудаком, Жень, успокой ребенка.
– Иди сюда, – выговариваю через силу. – Давай.
Отстраняется слегка, смотрит с робкой надеждой. А я кладу ладонь на его затылок и предлагаю:
– Целуй.
Два раза просить мне не приходится. Саня подается ко мне и неловко тыкается губами в мои, еще раз демонстрируя мне свое полное неумение целоваться.
Лижет мои губы, пытается поцеловать «по-взрослому». И, наверное, это было бы смешно, если бы не жар, разлившийся вдруг внизу живота.
– Же-ня... – тянет почти не отрываясь от моих губ. – Пожалуйста...
– Ну, кто так целуется, – мой голос хрипит. – Остановись.
Послушно замирает, облизывает влажные блестящие губы. Беру его лицо в ладони и целую уже сам, мимолетно прохожусь языком по нижней губе, а потом проскальзываю им внутрь, заставляя Саню податься ко мне.
– Вот так, – отстраняюсь и сглатываю.
– Еще хочу, – ластится ко мне, льнет всем телом. И я чувствую, как тесно становится вдруг в джинсах.
Бля, я на такое не подписывался!
Мягко отстраняю его от себя и строго говорю:
– Теперь спать. Поздно.
– Ты еще меня поцелуешь? – смотрит вопросительно. Глаза блестят.
– Завтра решим, – даю себе время подумать и понять, что вообще происходит.
– Обещаешь?
Детский сад!
– Давай-ка спать, друг, – толкаю его на подушку и выдергиваю из-под его спины одеяло.
Молча стягивает с себя штаны и поворачивается на бок. Укрываю его и еще минут десять сижу рядом, поглаживая по плечу.
В конце концов, Саня отрубается, а я встаю и бреду к себе.
И в голове крутится только одно, очень подходящее к ситуации слово: «пиздец».
Глава 4.
Ночью я так и не заснул, и рассвет встречал, сидя на кровати с незажженной сигаретой в пальцах, размышляя о том, насколько же нужно быть уродом, чтобы поцеловать младшего брата.
Хотя, нет, вру. Большей частью я вообще ни о чем не размышлял, а просто сидел, глупо уставясь в одну точку. Так паршиво я не чувствовал себя никогда.
Пару раз возникало навязчивое желание пойти в комнату брата и... Что должно было следовать после этого «и», я не знал, так что так никуда и не пошел. Ну, то, что я минут десять топтался у закрытой двери – не считается.
И вот сейчас восемь утра, в окно бьет раздражающий солнечный свет, а я совершенно не знаю, что мне делать и как вести себя с Саней.
Нет, конечно, может показаться, что я ною и корчу из себя конченого моралиста, но, бля, не каждый день целуешь родного брата, который сам тебя, мать вашу, об этом просит! Как я должен был поступить? Послать его, мол, «это все неправильно, а потому иди в жопу, Сань»? Сказать это, глядя в его покрасневшие от слез, абсолютно больные глаза?
Я бы не смог, какой бы сволочью ни был.
Морщусь, тру пульсирующие болью виски и все же закуриваю.
Саня, мать твою, кого ты из меня сделал? Я ведь никогда и не думал, что могу позволить парню себя поцеловать. Даже не просто позволить, а поцеловать самому. В губы. Взасос. Почти взасос.
И поправочка: не просто парня, а брата.
Бля...
Может, не о том я переживаю? Может, поцелуй – это меньшее из зол, если принимать во внимание то, что этого самого моего брата изнасиловали и заразили ВИЧ-инфекцией?
Интересно, если я пойду с этим к психоаналитику, он сразу санитаров вызовет?
Глупо хихикаю и все же поднимаюсь на ноги. Делаю пару шагов по комнате, зачем-то открываю окно. Естественно, в помещение тут же залетает то ли комар, то ли просто мелкая мошка. Лениво слежу за летающей тварью, прикидывая, как бы удобнее прихлопнуть. В конце концов, так и не дождавшись, когда насекомое где-нибудь усядется, затягиваюсь и иду к двери. Нужно умыться, выпить кофе, что-нибудь приготовить на завтрак и решить, как вести себя с мелким.
Проходя мимо комнаты брата, не удерживаюсь и толкаю тихонько плохо прикрытую дверь. И как только она распахивается, я понимаю, что зря я вообще ее трогал: мелкий стоит посреди комнаты совершенно голый и сосредоточенно разглядывает синие с каким-то непонятным рисунком трусы.
Ну, доброе утро, чё...