После несчастного случая я плохо ориентировалась в пространстве, иногда путала право и лево и могла заблудиться, просто выйдя на прогулку до реки. Тогда Кастан привез украшение со следящим кристаллом, созданное знакомым ему магом, и дуэнья в любой момент по карте, специально приколоченной к стене, могла определить, где я нахожусь.
– Мне правда жаль, Глэдис, – отозвалась я и тут же указала пальцем в глубь дома. – Ты же не оставишь меня спать на улице, правда?
Она пропустила меня в холл.
– Суним Стомма дожидается вас в гостиной уже три часа! – отрезала она. – Какие у вас могут быть дела, что вы уехали на целый день? Я думала, что с ума сойду от беспокойства!
– Так, может, не надо было его вызывать? – прошептала я.
Глэдис демонстративно цыкнула, развернулась на каблуках и, чеканя каждый шаг, направилась в сторону кухни.
– Не дуйся, Глэдис! – бросила я ей спину.
– Ужин в восемь! – Дуэнья не оглянулась. – Сейчас принесу чай!
Когда я вошла в гостиную, то обнаружила Кастана стоявшим у моей письменной доски. С непроницаемым видом он просматривал неосторожно оставленный мною блокнот, куда я записывала бесконечные слова и фразы, заполонявшие сознание. Точно назойливые пчелы, они гудели в голове и не затихали, пока не оказывались переложенными на бумагу.
Я тихонечко кашлянула, давая знать о своем появлении, и мужчина оглянулся в мою сторону. Не знаю, кто из нас испытывал большую неловкость: Кастан, из-за того что залез в чужой дневник, или я, из-за того что страницы этого самого дневника вместо записанных воспоминаний занимала нечитабельная абракадабра.
– Подозреваю, что на уроках словесности у меня были отличные отметки, – нервически пошутила я. – Иначе, откуда у меня такой богатый словарный запас? Наверняка я уже переплюнула составителя Большого Алмерийского словаря.
Мы одновременно посмотрели в сторону книжного шкафа, где на верхней полке тесно прижимались кожаными боками разноцветные блокноты, исписанные мною после побега.
– Уверен, что по сравнению с тобой он школяр, – подхватил шутку Кастан и протянул руки для приветствия.
Я сжала его теплые большие ладони влажными пальцами. Мне сколько угодно можно было трогать руки, но обрывки общих воспоминаний вспыхивали в голове только при прикосновении к лицу. Видимо, в прошлом я тщательно скрывала и контролировала проявления дара. Возможно, считала его изъяном.
– Тебе не стоило приезжать по первому требованию Глэдис, – произнесла я. – Наверняка ты сейчас сильно занят.
– Куда ты ездила? – перебил он.
– В газетных листах говорят, что твоему брату предложили должность мэра в Гнездиче? – сделав вид, что не услышала вопроса, учтивым тоном продолжила я. – Ты тоже думаешь переехать в провинцию?
– Не пытайся вести со мной светские беседы, – отрезал Кастан. – Я понимаю, что ты заговариваешь мне зубы.
– Мне не нравится, что ты приехал только для того, чтобы устроить мне разнос за рассеянность. – Я театрально приложила руку к груди: – Обещаю, что теперь не стану снимать следящий кристалл даже в умывальне.
На некоторое время мы замолчали.
– Я приехал не из-за Глэдис. Твоя мачеха подала Его Высочеству прошение о том, чтобы тебя признали погибшей, – без предисловий и подготовок вдруг огорошил меня Кастан, словно ему было столь невыносимо тащить груз дурной вести, что он не желал, но все равно его выронил. – Мне искренне жаль, но времени больше не осталось. Через три месяца пройдет официальное оглашение завещания, и ты должна воскреснуть, Анна, пока они не оставили тебя с одной парой туфель.
Новость обрушилась на меня, как ледяной водопад, подмяла под себя. В голове, как проклятые, закружились бессмысленные слова.
…Плющ, оконная решетка, чердак, клавесины, огонь.
– Мы знали, что этот день когда-нибудь наступит. Так ведь? – Я надеялась, что сумела скрыть, сколь пугающей казалась мне перспектива столкнуться нос к носу с реальностью. Виски ломило.
Я резко выдохнула, пытаясь потушить мысленную речевую карусель, возникавшую во время любого нервического напряжения.
– Все нормально, я справлюсь. Ты же видишь, что мне гораздо лучше. По крайней мере, я знаю родственников по гравюрам и не перепутаю имен.
…Синий бархат, фарфоровое лицо, серебристая пыль.
Кастан нахмурился, словно услышал мое мысленное жонглирование фразами. Невольно я проследила за его задумчивым взглядом и осознала, что он рассматривал мои руки. Сама того не подозревая, я до крови расковыряла на большом пальце заусенец.
– У меня есть к тебе просьба, – после долгого молчания произнесла я. – Я хочу, чтобы ты собрал досье на одного человека. Возможно, ты его даже вспомнишь. Его зовут Владислав Горский.
В тишине, обрушившейся на комнату, раздался оглушительный грохот бьющейся посуды. Мы резко оглянулись. Прижимая руки ко рту, в дверях застыла испуганная Глэдис, у нее под ногами валялись серебряный поднос и черепки чайного сервиза. По наборному паркету растекалась лужа.
– Простите, – пробормотала Глэдис и поспешно принялась собирать осколки.
– Я помогу, – предложила я, стараясь не задумываться о том, почему при упоминании имени Владислав у моего близкого друга вытянулось лицо. В том, что мои опекуны его знали, не оставалось никаких сомнений.
Некоторое время единодушное молчание нарушал лишь звон осколков, складываемых на зеркальную поверхность подноса.
– Расскажете, почему имя Владислава Горского испугало вас? – сидя на корточках, тихо произнесла я и посмотрела на Кастана. – Что меня связывало с ним?
– Ты встречалась с сунимом Горским? – сдержанно отозвался судебный заступник.
– Случайно. Я вспомнила, где находится его дом, но не ожидала там застать хозяина. Влад сделал вид, что мы почти незнакомы.
Неожиданно Стомма усмехнулся какой-то непонятной мысли и спросил:
– Что ты хочешь знать о нем?
– Все. – Я помогла Глэдис поднять поднос с расколоченным сервизом. – Я хочу знать о нем все.
– А если его досье окажется полным неприятных сюрпризов?
– Ну, я же не могу исправить прошлое? – дернула я плечом.
Кастан уехал от нас, когда за окном густела ночь и улицы тихого поселка, не знакомые с магическим освещением, утонули в беспросветной темноте. Сидя перед зеркалом, я следила, как Глэдис терпеливо расчесывала мои длинные волосы. От яркого блеска магического кристалла казалось, будто вокруг головы светился нимб.
– Почему ты никогда не рассказывала мне о нем? – спросила я, рассматривая дуэнью сквозь отражение. Глэдис тут же догадалась, что речь идет о Владе. На мгновение расческа замерла в воздухе, а потом снова длинные острые зубцы прошлись по золотой волне.
– Мне почти ничего не известно о том мужчине, но знаю, что вы сильно ссорились с сунимом Вишневским из-за него. Владислав Горский ему совершенно не нравился, но вы не слышали никаких увещеваний…
Она резко осеклась, вскинулась. Наши взгляды встретились, и в лице Глэдис вспыхнуло понимание, что еще минуту назад я не догадывалась о том, кем на самом деле являлся для меня Влад.
– Наш роман закончился плохо?
Дуэнья помолчала, а потом все-таки приз-налась:
– Насколько я понимаю, он и не заканчивался. Вы забыли сунима Горского, как и всех остальных.
* * *
Я схватилась за влажный от утренней росы молоточек на двери в дом Владислава Горского, но постучаться решилась не сразу. Звук вышел глухим, негостеприимным, и на него никто не вышел. Я ударила молотком еще, уже настойчивее и смелее, так, чтобы хозяева услыхали меня даже в дальних кладовках. И снова тишина в ответ.
Не придумав ничего лучше, я вытащила из ридикюля блокнот и быстро накарябала:
«Дайте шанс вас вспомнить. Мой адрес… Анна».
Выдрав листок, я сложила его вчетверо и воткнула в дверь, но уходить не торопилась. Ради несостоявшегося свидания с прошлым мне пришлось два часа протрястись в карете и хотелось хотя бы спокойно рассмотреть двор. Вдруг что-нибудь вспомнится?