— Пока еще не за что, — ответил отец и повесил трубку. Я же убрал свой телефон.
— Ты знал? — тихо спросил Слава.
— О чем?
— Об окне... Ну что я собирался...
Я поморщился.
— Догадался, когда увидел, что ты под грузовик шагнуть хочешь. Все, сменим тему. У тебя пожрать есть что? Я, конечно, проникся твоей ситуацией, но есть все равно хочется. Если что, я могу в магазин сгонять или деньги вернуть за продукты.
Слава покачал головой.
— Не надо. Пойдем, я что-нибудь приготовлю, — он поднялся с дивана и направился на кухню, но на полпути вдруг затормозил и обернулся ко мне. — Слав, спасибо тебе, — Мищенко улыбнулся. Но не так, как он улыбался в универе, а лишь слегка, но как-то более искренне и тепло.
Я закатил глаза.
— Спасибом меня не накормишь.
Ужин Слава все же приготовил. Банальные макароны, но голодный я и этому был рад. А после за неимением телевизора, который без света и не работал бы, мы при свечах резались в "дурака". И я узнал, что Слава оказывается, умеет жульничать и незаметно таскать карты из биты. Лишь в пять утра, мы вновь завалились спать, решив отдохнуть перед парами хотя бы два часа. Спать мы легли так же вместе на диване. А утром...
А утром я проснулся, чувствуя стояк Мищенко, что упирался мне точно в пятую точку. Он во сне потерся об меня, и я понял, что мне пора сваливать в ванную, чтобы пообщаться с собственным возбуждением тет-а-тет.
Когда я вышел, то Слава уже не спал. Он принял у меня пост в туалете, а я пошел греть воду для чая и одеваться. В универ мы вышли через полчаса, болтая обо всем и не вспоминая о том, что кого-то, не будем показывать пальцем кого, но точно не меня, развели, как младенца. Но уже перед самым подходом к универу, я начал тормозить, понимая, что после того, как мы окажемся внутри, все прекратится. Слава опять потонет в толпе своих поклонников, которые понятия не имеют о его проблемах, а я буду сидеть у себя на галерке и черкать стол.
— Слав, ты чего? — удивленно спросил Слава, когда я окончательно остановился на месте. Я посмотрел на парня.
— Слушай, иди вперед, ладно?
— Э? Почему? Пошли вместе.
— Нет. Иди без меня.
— Не пойду я никуда...
— Ой, да чего ты привязался? Вали в этот гребанный универ и рассылай свои улыбочки направо и налево! — закричал я, теряя терпения, и тут же заглох, осознавая, как это смотрелось и звучало со стороны. Я посмотрел на Славу, который тоже молчал, пораженный моими словами. — Блин, — вырвалось у меня, и я быстрым шагом направился к универу, пока Мищенко отходил от незапланированного концерта.
Оказавшись в универе, я тут же бросился в туалет, где приложился лбом об стену. Идиот. Дурак. Дебил. Дегенерат. Три года быть уверенным, что ненавидишь человека, а потом вдруг осознать, что ты, оказывается, его любишь и просто ревнуешь ко всем, и сразу спалиться перед этим человеком. Да я, блин, бью все рекорды. Победитель, мать его, по жизни.
— Так лажануть! Это же насколько тупым надо быть? — корил я себя, монотонно стуча лбом об стену. — Идиот!
Теперь уже впору мне задумываться о выходе на улицу через окно. Но буду надеяться, что Слава не обратит на мои слова особого внимания...
... Ну да, как же, сейчас! Повезет мне! Мищенко бросился ко мне с требованием поговорить сразу, как я появился в аудитории, а я кинулся прочь от него. И мы, в полной тишине, навернули не один круг в кабинете под удивленные взгляды одногрупников, пока не пришел препод и не заставил нас сесть на места.
После пары я сделал "самолетик", то есть расставив руки в стороны и свистя, бегом смылся из аудитории, отставив Славу с носом.
Так продолжалось весь день. И следующий тоже. И последующий. Мищенко с упорством барана пытался меня выловить и поговорить, а я ускользал от него, как червяк, хоть мне и не нравится это сравнение.
Четвертый день не отличался от трех предыдущих, если не считать того факта, что мне пришлось завернуть на работу к отцу. Я без стука ввалился в его кабинет, удивив его.
— Ты чего тут делаешь?
— Мама позвонила, сказала, что у Гошки памперсы закончились, и ты дашь деньги, чтобы я их купил, — отрапортовал я. Папа полез за бумажником. Достав пять тысяч, он протянул их мне, а я уже, аккуратно сложив их пополам, запрятал во внутренний карман куртки и направился к выходу, когда в дверь постучали, а затем приоткрыли и в образовавшуюся щель просунулась улыбающаяся морда Славы. Чтоб его черти сожрали! Какого черта он тут делает?
— Можно? — поинтересовался парень, бегая глазами от меня к моему отцу.
— Мищенко? — уточнил папа.
— Да.
— Заходи.
— Я пошел, — решил я известить их. Но не тут-то было.
— Останься, Слав. Вы ж друзья, к тому же ты мне сообщил о случившемся, так что имеешь право все знать, — сказал отец. Я еле сдержался, чтобы не застонать и не удариться головой об стену.
— В общем так, друзья мои хорошие, навели мы тут справки, прошерстили это кафе, и выяснили, что Святослав не один такой ло... Кхм... Везунчик. Оказывается, хозяин заведения проделывал этот трюк несколько раз, а если быть точнее, то пять. Святослав был шестым. Он сам подкидывал им дневную выручку, затем обвинял в воровстве и требовал деньги, за то чтобы полиция ничего не узнала.
— И что теперь будет? — спросил Слава.
— Суд, конечно. Твои деньги тебе вернут. Ах, и вот еще что, — папа порылся у себя на столе и выудил среди бумаг маленькую визитку. — Держи, это визитка адвоката, что будет представлять всех пострадавших. Так как дело вы точно выиграете, в этом можешь не сомневаться, то вы ему ничего не должны будете. Единственное что, позвони и обсуди с ним сумму морального ущерба.
— Моральный ущерб? — заторможенно повторил Слава, забирая визитку. Он явно находился в прострации от счастья и теперь туго соображал.
— Да, — подтвердил отец.
— Отлично. Все хорошо, что хорошо кончается. Ну, я пойду? — подал я голос.
— Слава, подожди! — окликнул меня Мищенко, придя в себя. Сваливаем отсюда, да побыстрей. И у меня почти получилось. Я даже успел взяться за дверную ручку, когда этот тип схватил меня за руку, чуть выше локтя.