— Что произошло дальше?
— Не мне тебе объяснять, что все пути выезда из района были нами сразу взяты под контроль. Уверен, тайно выбраться из Охотоморска, уж не говорю, из бассейна Усть-Инн, где каждый проезжающий заметен, преступники не могли. Разве что скрыться в тайге, но и то — долго ведь там не просидишь, если тебе никто не помогает. Мы послали запрос во Владимирскую область — Гусь по документам именно туда должен был отправиться после отбытия срока. Нам ответили, что Гусев Григорий Викторович на место жительства не прибыл. Понятное дело — он где-то здесь. Почерк его, понимаешь, Валера? Выехать он не мог, не успевал. Мы искали Гусева, но будто сквозь землю провалился. Тогда я занялся его возможными знакомствами. И вот вышли мы вроде, в конце концов, на двух человек. Назвали их осужденные дружки Гуся, сидящие в разных местах. Так что сговориться, сам понимаешь, не могли.
Рузаев потянулся за пачкой, достал сигарету, прикурил, но не затянулся, осторожно пригасил сигарету о коробок.
— Один из них — некий Сгибнев, которого все знали под кличкой Колупан. У него было два срока. На последней отсидке находился с Гусем в одной колонии. Освободился в этом году, месяца на три раньше Гуся, и остался в нашем районе на лесоповале. Сразу найти его было трудно, определил я этого Колупана только недавно. Здесь он работает сторожем, бревна караулит.
— А второй?
— У нас в районе, километрах в сорока от Охотоморска, есть поселок городского типа, Каслинск. Стоит он на правом притоке Усть-Ини, речушке Касле. Тысяч восемь жителей. Там секретаршей в «Цветметснабе» служит Четырко Людмила Павловна. Одинокая, бездетная, сейчас ей тридцать один год. Так вот, трое показали, что Гусь еще давно был связан с некоей Люсей, работающей где-то в Каслинске секретаршей. Мы проверили и точно установили, что эта Людмила Четырко и есть та самая Люся.
— Дальше...
Рузаев горько вздохнул:
— Ч-черт. Ну просто не везет. Чуть больше месяца назад в Каслинске в продуктовом магазине наш наряд наткнулся на Гуся.
— Упустили?
— Народу в магазине было много; ребята знают, что он вооружен. Решили взять его у магазина, когда выйдет. Не успели оглянуться, а Гуся уже нет. Наверно, успел на автобус уходящий сесть. Ушел этот автобус в тайгу, а на конечном пункте Гуся, конечно, уже не было.
— Значит, у этой Четырко он так и не показывался? Ни до этого, ни после?
— По нашим данным, нет. Осторожный, черт. А еще через несколько дней сигнал. Бакенщик с верховьев позвонил: он и еще люди видели Гуся. Совсем в стороне от Каслинска, вверх по Усть-Ине, у Зеленого Стана, километров пятьдесят отсюда. Там как раз начинаются прииски. Я тут же вызвал вертолет, сам на дежурном катере с нарядом рванул туда — все впустую. Сообщение бакенщика подтвердилось. По фото свидетели опознали—в проходившей моторке сидел именно Гусь. Два раза подваливал он к берегу — один раз у склада лесоразработок, то есть к Колупану, а второй — к Зеленому Стану, к госзаказнику. Искали мы его, так и не нашли. Там я, кстати, и Сгибнева-Колупана определил. Вижу — сторож, спрашиваю, как фамилия, а он мне — Сгибнев. Месяц уже тут работает.
— Считаешь, Гусь мог спрятаться у него?
— Не знаю. Колупан все отрицает, божится — в глаза никакого Гуся не видел...
В соседней комнате как будто скрипнула кровать, Рузаев насторожился. Нет — тишина больше не нарушалась. Некоторое время они сидели в темноте молча.
— Ладно, Валера, давай спать. В самом деле не выспимся.
Утром в половине девятого они уже были в РОВД. Сначала заглянули в обе комнаты розыска, поздоровались со всеми инспекторами. Косырев рассмотрел их по лучше и опять выделил молодого Волкова.
К двенадцати дня Косырев принял бумаги. Аккуратно подписал акт приема-сдачи дел, и Геннадий толкнул его в плечо,
— Поздравляю. Теперь ты начальник розыска. Рад?
— Не пойму.
Рузаев помрачнел.
— Вот что. Валера. У нас еще есть несколько часов до моего отъезда. Все-таки тяжесть у меня на душе, оставляю тебе нелегкое наследство
Рузаев подтянул к себе акт, вгляделся.
— Ты что? — спросил Косырев,
— Ничего. Знаешь, уверен — Гусь пока где-то здесь, в нашем районе. Дела мы тобой сдали-приняли. Так вот ты не против, если мы махнем сейчас в порт?
— Не против
— Там стоит катерок, «Чайка» называется, Закреплен за угрозыском. Поднимемся вверх по Усть-Ине. До Зеленого Стана. Покажу, где появлялся Гусь месяц назад, Заодно познакомлю с нужными людьми. Тебе лично, я думаю, они еще не раз могут пригодиться.
...Мотор у катера был мощным, ход легким. Сначала на берегу слева мелькали последние домики Охотоморска, а справа тянулось прореженное прилесье. Потом, как-то сразу, с двух сторон, обхватом пошла густая тайга. Левый берег был высоким, обрывистым, ели и сосны здесь стояли у самой кручи. Правый то поднимался вверх, то выравнивался, тайга на нем подступала к реке не сразу, ее будто оттесняла от воды полоса, заросшая травой и кустарником.
— Хорош катер, а? — сказал Рузаев.— Это, учти, против течения. А если по ветру и по течению — дух захватывает.
Мимо проплыл длинный, показавшийся Косыреву бесконечным плот. Бревна были сбиты плотно и тяжело, в несколько ярусов, На корме в конце плота, у палатки сидели плотогоны. Косырев разглядел их — молодые ребята в ватниках и резиновых сапогах жгли костер на подставке, что-то хлебали. Почти сразу же за первым прошел точно такой же бесконечный плот. На этот раз плотогоны, сидевшие у палатки, повернулись к катеру. Один из них помахал рукой. Прошел уже знакомый Косыреву пассажирский водомет на воздушной подушке Салон его был забит до отказа.
— Вот так здесь всегда к началу осени — заметил Рузаев.— Плоты гонят с лесоповала, пока река не замерзла. А на водомете те, кто отработал сезон. Спешат в порт, к отходу «Менделеева». Мест мало, сели те, кому очень повезло. А остальные будут ждать следующего рейса. Теплоход на Владивосток отходит раз в неделю.
— Значит, кто-то может вообще не уехать.
— В сентябре по реке пойдет шуга. А в октябре, в первые две недели — ледостав. Забьет лед реку—все тогда, до следующего лета. Добраться до Охотоморска можно будет только на вертолете или на лыжах. Ну, есть еще рейсовый снегоход — тек на нем всего шесть мест.
Косырев следил за тайгой. На левом, высоком берегу сосны и ели стояли сплошной стеной. Изредка в этой стене возникала узкая просека.
— Красиво здесь,— сказал он.
— Красиво,— согласился Рузаев.
Косырев вдруг почувствовал, что тут, где река чуть сужается и ее обступает тайга, странным образом царит вековая тишина, хотя за их спинами все время стучит мотор.
— Валера, запомни: я твердо убежден, что пока эти шестьдесят тысяч здесь, в нашем районе. Кто их взял, мечтает, конечно, вывезти весь «питал на Большую землю. Но сам подумай — уйти незамеченным отсюда трудно. Морской порт, воздушное сообщение у нас на прицеле. Как дух святой не уплывешь, не улетишь — особенно с такой засвеченной внешностью, как у Гуся. А напарника с деньгами он отпустить побоится. Кроме того, мне кажется, что напарник, волк матерый, нарочно отвлекает наши силы на Гуся, а сам помогает ему скрываться. Если бы Гусев попробовал, допустим, пройти тайгой — тоже трудно. Здесь же всюду промыслы, зверосовхозы, лесоразработки. Все тут друг друга знают, каждый новый человек заметен Так и Гусь был замечен. Месяц назад, когда его моторка подошла к Зеленому Стану.
— Кто это видел?
Даев видел. Ну и Улановы видели.
— Кто это такие?
— Первым сообщил мне о Гусеве Даев Петр Лаврентьевич, бакенщик. Живет он один, домик тут у него, хозяйство небольшое.
- Что ты еще можешь сказать об этом Даеве? У вас с ним что, хорошие отношения?
— Сначала, честно признаться, я этому Даеву не доверял. Он из бывших заключенных.
— Я бы сам такому не доверял.
— Но ведь клеймо на человеке тоже нельзя ставить. Лет пятнадцать тому назад на лесоразработках этот Даев серьезно ранил женщину, которая работало там поваром. Пролежала она в больнице после этого полгода. Приревновал к приятелю, бросился с ножом. Из ревности и не такие вещи делают, сам понимаешь.