- Ты сможешь оттуда позвонить? – Жорка смотрел на меня строго, незнакомо.
- Я не знаю, но там должен быть телефон. А что случилось? – встревожился я.
- Ничего. Просто сильно соскучился! – расслабился брат. – Возьми мелочи, может, где-нибудь найдёшь телефон-автомат, позвонишь по этому номеру, - Жорка высыпал мне в руки горстку меди и показал свою ладонь с номером телефона.
- Запомнил? Никому не говори этот номер, хорошо?
- Хорошо. Как там папа, мама?
- Нормально. Только пока не можем тебя к себе взять. Сиди тут тихо, не бегай.
- Я и не собираюсь, пока здесь Лиска…
- Я тебе что сказал? – строго спросил брат.
- Сидеть тихо…
- Вот и сиди, жди, когда всё уляжется! Ну, всё, пока, а то мы привлекаем внимание. Держи! – Жорка сунул мне в руку свёрнутую купюру. Глянув мельком, на краешек, увидел, что это четвертак.
Что это они меня деньгами снабжают?
Махнув мне рукой на прощанье, Жорка ушёл, а я, вцепившись в металлические прутья, смотрел ему вслед, и что-то нехорошее ворочалось у меня внутри.
- Ну, ты что? – спросили меня, и я очнулся.
- Кто это был? – спросил Никита.
- Брат, - коротко ответил я. Взял мяч, и побежал на поле.
Так и прошли два дня. Мне не давали оставаться одному, скучать по сестре, постоянно кому-то был нужен. Мы играли в разные игры, меня просили что-нибудь рассказать. Ночью я крепко спал, меня не тревожили неприятные мысли.
Плавки, подаренные сестрой, я сохранил, никому не доверил, сам стирал, сушил и держал под подушкой. Мы сходили в баню, и мне выдали новое бельё. На вопрос, куда девалось грязное, я честно рассказал, где его оставил. Ругать не стали, промолчали. Может, уже нашли?
На третий день нам объявили, за завтраком, что мы выезжаем на дачу. Велели взять с собой предметы личной гигиены, если есть, если нет, выдадут на месте.
Я и радовался, и страшно было: не понравился мне визит брата, что-то от меня скрывали.
Наконец, пришли автобусы: для нас «ЛАЗазы», для девочек «Икарусы» с тонированными стёклами.
Я улыбнулся: берегут наших девочек! Когда-нибудь… М-да! Уехала сестра, и я стал обращать внимание на девочек! Может быть, в лагере не будет так строго, пообщаемся. Я вспомнил, как меня тискали девчонки, и поёжился.
Нас загрузили в автобусы, пересчитав по головам, и отправились.
Ехали долго, до самого обеда, я ещё ни разу так далеко не уезжал из города. Проезжали мы лесами и полями, встречались железные дороги, переезды через них.
Вожатые и воспитатели, когда мы отлипли от окон, предложили петь походные песни.
Все, весело, пели, я тоже подпевал. Голос у меня был чистый, звонкий, вот только в ноты я не всегда попадал, вернее, вообще не попадал. Это меня немного расстраивало, я любил петь.
Въехав в настоящий лес, мы добрались по пыльной просёлочной дороге до нашего лагеря.
Славка, который сидел рядом со мной, рассказывал, что здесь очень здорово, лагерь находится на берегу большого озера, есть песчаный пляж, причал с лодками, на которых нам предстоит отправиться в поход на несколько дней, если погода позволит, будем жить в палатках, сами готовить пищу. Девочки тоже пойдут, желающие. Кто же нам будет готовить, смазывать йодом царапины и пришивать пуговицы? Ну и что, что сами умеем, когда о тебе заботятся, лучше…
Весело и организованно прошло заселение. У каждого отряда здесь был свой корпус, вроде деревянного барака, даже с печным отоплением. Бывает холодно, тогда дежурные поддерживают огонь в печурках.
В более позднее время, думаю, вряд ли такое бы разрешили. Хотя здесь имеются широкие окна, ещё, к тому же, хлипкие, и открываются, я проверял. На всякий случай.
Устроившись, мы сходили на обед, в столовую, которая имела вид открытого павильона, почти на свежем воздухе.
Умяв, с аппетитом, всё, чем угощали, мы отправились в свои корпуса, тихий час, да и устали с дороги.
Несмотря на всё своё нетерпение, я смирился, справедливо полагая, что после тихого часа уж точно найду свою сестру, или, хотя бы нападу на её след.
Улыбнувшись такой своей мысли, я завалился спать. Снилась мне Лиска, она, то смеялась, то серьёзно смотрела на меня, потом сказала, что очень меня любит и ждёт.
Я проснулся в холодном поту. Сердечко колотилось. Вспомнив сон, я не понял, что меня так напугало. Быстро одевшись, я достал из тумбочки свои мыльные принадлежности, побежал умыться и почистить зубы. Солоноватая зубная паста с мятой немного привела в чувство, холодная вода освежила разгорячённое лицо. Вытершись вафельным полотенцем, я вернулся в свой корпус, положил всё на место и пошёл искать Лизу.
Найдя корпус старших девочек, я стал терпеливо ждать, когда они проснутся и выйдут.
Вечность спустя, начали выходить девушки. Я увидел знакомых, обрадовался и подбежал к ним:
- Позовите, пожалуйста, Лизу!
- Лизу? – удивились девочки, - Её здесь нет, – как обухом по голове!
- А где она? – еле выдавил я из себя.
- Не знаем, спроси у директора, он уже приехал, - и, не глядя на меня, ушли.
Я не понял. Это те девушки, что так радовались мне? Я, растерянно, осмотрелся, оставшись один, и пошёл искать директора.
Встретив воспитателя, спросил, где тут администрация.
- Зачем тебе? – строго спросил воспитатель.
- Директор нужен, сестру ищу.
- Как фамилия?
- Милославская.
- А-а, - протянул воспитатель, отводя глаза, - да, малыш, тебе надо к директору, беги вон туда, смотри, он выходит, как раз.
Я кинулся к директору со всех ног, крича:
- Михал Иваныч, Михал Иваныч!
Михаил Иванович оглянулся на мой крик и замер.
- Саша? Ты уже здесь? – какой-то глупый вопрос. А где я должен быть?
- Где моя сестра? – спросил я, задрав голову. Всё же Михаил Иванович очень высок.
- Нет здесь твоей сестры, - не глядя на меня, сказал директор, - перевели её. В другой детдом.
- В какой другой? – не веря своим ушам, спросил я.
- Это я тебе сказать не могу. Извини меня, Саша! Мне некогда, у меня очень много дел. Может быть, вечером… - директор быстро ушёл, как будто сбежал от меня, я потерянно стоял, оглушённый страшной новостью. Перевели в другой детдом? Когда? Зачем?
Постояв, я побрёл к себе. Возле входа в корпус стояла лавочка. Я сел на неё, и уже не смог сдержаться, слёзы сами побежали из глаз.
- Санька! – меня увидели, - Что с тобой?
- Лиза… - я не удержался и разревелся, не в силах что-то объяснить.
- Что с Лизой? Заболела? – я отрицательно тряс головой.
- Уехала? – догадался один из Сашек, - я кивнул. Ребята замолчали, давая мне наплакаться. Кто-то сунул мне мятный леденец:
- Возьми, успокаивает.
- У нас уже бывало так, - печально сказал Никита, - переводят в другие детдома, в другие города, почему-то не любят, когда братья или сёстры живут вместе. Потом друг друга годами ищут.
Я ещё долго всхлипывал, мне принесли бутылку минералки, не оставляли одного.
Что говорить, физически я был ребёнком, очень привязался к сестре, и разлука с ней больно ранила моё маленькое сердечко. С трудом успокоившись, сходил с ребятами, умылся, потом ребята предложили полежать.
Наплакавшись, я быстро уснул, и проснулся только к ужину.
После ужина, который съел, не чувствуя вкуса, я решил поговорить с директором.
Пацаны говорили, что зря это затеял, всё равно ничего не скажет. Почему, они не объяснили. Объяснил директор, которого я всё-таки отловил:
- Потому что ты сбежишь к ней.
Мы сидели у Михаила Ивановича в его кабинете, он меня поил чаем, избегал смотреть мне в глаза и беспомощно оправдывался:
- Пойми, это не моё решение. Я всегда за то, чтобы родственники жили вместе, так они легче адаптируются к новой жизни. Но чиновники говорят, что все должны быть равны, если у всех горе, то должно быть горе у всех, без исключений.
Мне казалось, он что-то недоговаривает, или просто врёт, но не настаивал.
- Пойми, Саша, если даже ты сбежишь от нас, найдёшь сестру, тебя там не оставят, опять отправят ко мне. Снова сбежишь, отправят в специнтернат, за колючку, оттуда уже будет сложно сбежать, да и условия там…