.. Но не он первый подошел к карете. От группы мужчин отделился очень высокий человек, исключительно элегантный, из-за легкой хромоты опирающийся на трость с золотым: набалдашником. На его надменном лице холодные синие глаза осветились приветливой улыбкой, и онемевшая от удивления Марианна следила, как монсеньор де Талейран, одним жестом убрав с дороги лакеев, подошел к карете, сам открыл дверцу и, протянув ей затянутую в перчатку руку, громко объявил:
- Добро пожаловать в жилище ваших предков, Марианна д'Ассельна де Вилленев! Добро пожаловать к вашим друзьям-единомышленникам! Вы вернулись из очень долгого путешествия, и мы все собрались здесь этим вечером, чтобы сказать вам, насколько глубоко мы счастливы!
Внезапно побледнев, с блуждающим от волнения взглядом, Марианна смотрела на стоявшее перед ней блестящее общество. В первом ряду она увидела Фортюнэ Гамелен, которая смеялась и плакала, она увидела также Доротею де Перигор в белом и г-жу де Шатеней в уже знакомом сиреневом платье, делавшую приветственные знаки, она увидела еще лица многих других, до сих пор не состоявших в числе ее близких, носивших самые знаменитые имена Франции: Шуазель-Гуфье, Жокур, Ламарк, Лаваль, Монморанси, Бофремон, Латур дю Пин, Куаньи, всех тех, кого она часто встречала на улице Варенн, когда была простой лектрисой у княгини Беневентской. Она мгновенно сообразила, что их увлек сюда Талейран, и не только для того, чтобы поприветствовать ее, но чтобы вернуть ей наконец то место, которое принадлежало Марианне по праву рождения и которое только по несчастью было утрачено.
Вид ярких нарядных платьев, блеск драгоценностей привели ее в замешательство. Марианна вложила в предложенную руку внезапно задрожавшие пальцы и, спустившись, тяжело оперлась на нее.
- А теперь, - воскликнул Талейран, - дорогу, друзья мои, дорогу ее светлейшему сиятельству княгине Саит'Анна, которой от вашего имени и от моего я передаю самые горячие пожелания счастья!
Прежде чем склониться к ее руке, он под аплодисменты всего общества расцеловал Марианну в обе щеки.
- Я был уверен, что вы вернетесь к нам! - прошептал он у нее над ухом. - Вы помните, что я сказал вам в Тюильри в тот бурный день? Вы одна из наших, и вы никогда не сможете ничего изменить.
- Вы считаете, что император думает так же, как и вы Император! Всегда император! Вопреки собственной воле Марианне не удавалось избавиться от неотвязных мыслей о человеке, любить которого никогда и ничто не сможет помешать ей.
Талейран сделал гримасу.
- Может быть, у вас будут некоторые неприятности с этой стороны, однако надо идти, вас ждут! Мы поговорим позже.
С видом триумфатора он подвел молодую женщину к ее друзьям. Мгновенно она была окружена, осыпана поцелуями и поздравлениями, из обильно надушенных розой рук Фортюнэ Гамелен перешла в пахнущие табаком и ирисом руки Аркадиуса де Жоливаля, затем в чьи-то другие. Она безвольно подчинялась, неспособная ни о чем думать. Все это оказалось слишком внезапным, слишком неожиданным, и Марианне трудно было собраться с мыслями. В то время как в большом салоне Талейран провозглашал тост в честь ее приезда, она отвела Аркадиуса в сторону.
- Все это очень трогательно, очень приятно, друг мой, но я хотела бы понять: как вы узнали о моем приезде? Ведь все приготовлено так, словно вы ждали меня?
- А я и ждал вас. Я убедился, что вы вернетесь сегодня, когда принесли это...
"Этим" оказался большой лист бумаги, скрепленный печатью, вид которой заставил быстрее биться сердце Марианны. Печать императора! Но в очень сухом тексте не было ничего утешительного. "По приказу его величества императора и короля княгиня Сант'Анна должна явиться для представления в среду 20 июня в четыре часа пополудни во дворец Сеп-Клу.