Печать императора! Но в очень сухом тексте не было ничего утешительного. "По приказу его величества императора и короля княгиня Сант'Анна должна явиться для представления в среду 20 июня в четыре часа пополудни во дворец Сеп-Клу. Подписано: Дюрок, герцог Фриульский, главный дворцовый маршал".
- Среда будет завтра, - заметил Жоливаль, - и вас не стали бы вызывать, если бы не знали точно, что в это время вы будете у себя. Следовательно, вы должны вернуться сегодня.
К тому же госпожа де Шатеней примчалась сюда прямо от герцога де Ровиго.
- Но откуда она могла знать, что меня не задержат?
- Очень просто, она спросила об этом у Савари... Однако пойдем, дорогая Марианна. Я не имею права так долго задерживать вас. Ваши гости требуют вас. Вы и представить себе не можете, до какой степени вы стали знамениты после сообщения из Флоренции о вашей свадьбе...
- Я знаю.., но, друг мой, я бы так хотела остаться наедине с вами сегодня вечером. Мне так много надо вам рассказать!
- А я бы с таким интересом послушал, - отозвался Аркадиус, нежно пожимая ей кончики пальцев. - Но господин де Талейран просил предупредить его, если я узнаю хоть что-нибудь. Он намеревается придать вашему возвращению триумфальную окраску.
- И таким образом заставить меня чуть ли не силой войти в его клан, не так ли? Но ему следует знать, что во мне ничто не изменилось. Трудно перестроиться так быстро.
Задумавшись, она смотрела на императорский приказ, пытаясь сообразить, что скрывается за его словами, такими официальными, почти угрожающими. Она слегка потрясла им перед лицом Жоливаля.
- Что вы подумали, когда получили его?
- Откровенно говоря - ничего! Никогда нельзя знать, что на уме у императора. Но я готов поспорить, что он недоволен.
- Не спорьте, вы выиграете, - вздохнула Марианна. - Я, безусловно, должна готовиться пережить довольно неприятные минуты. А сейчас будьте любезны, Аркадиус, займитесь гостями, пока я схожу освежиться и переодеться. После чего я обязана в первый раз достойно сыграть роль хозяйки дома. Я должна это сделать ради них.
Она направилась к лестнице, но внезапно остановилась - Скажите, Аркадиус, есть ли какие-нибудь новости об Аделаиде?
- Никаких, - пожав плечами, ответил Жоливаль. - Театр пигмеев в настоящий момент закрыт, и я могу только сказать, что он перебрался.., на воды Экс-Ляшапель. Я предполагаю, что она там.
- Какая глупость! Хотя это ее дело! А... - Марианна слегка заколебалась, затем продолжала:
- ..а Язон?
- Еще меньше новостей, - невозмутимо ответил Аркадиус. - Он должен был отправиться в Америку, и ваше письмо, без сомнения, еще ожидает его в Нанте.
- Ах так!..
Это было как легкий вздох, неуловимое восклицание, настолько краткое, что невозможно было определить в нем какое-то чувство, однако оно шло из самого стесненного сердца.
Конечно, оставленное у Паттерсона письмо теперь не имело никакого значения, конечно, жребий брошен, и ставок больше нет, и к прошлому нет возврата, но недели несбывшихся надежд не прошли без следа. Марианна обнаружила, что море необъятно, а корабль в нем - всего лишь пылинка, что ее крик о помощи ушел в бесконечность, а в бесконечности нет эха. Язон больше ничего не может сделать для нее.., и, однако, медленно поднимаясь к своей комнате, Марианна ощутила прежнее желание вновь увидеть его. Может быть, потому, что завтра ей придется встретиться с гневом Наполеона, выдержать лицом к лицу с ним одну из тех изнуряющих баталий, в которых любовь делала ее такой уязвимой.