Несущийся следом Борис, едва успел выдернуть свой самолёт из крутого падения. На какое-то время кровавая пелена от максимальной перегрузки застлала Нефёдову глаза. В ушах раздался протяжный звон. Возникло такое ощущение, будто позвоночник скручивается, словно бельё после стирки. Кости буквально затрещали, а внутренности устремились из живота в горло. Щёки подтянулись к глазным впадинам; все мышцы лица стянуло под воздействием центробежной силы. Весь самолёт заскрипел и застонал, готовый вот-вот с треском разломиться пополам. Но к счастью стальной скелет «Яка» выдержал суровое испытание.
Набирая высоту, Нефёдов мельком обернулся поглядеть – не вынырнет ли немецкий лётчик. Но в том месте, куда рухнул «Мессер», было видно только большое радужное пятно, расплывающееся по речной поверхности. Только теперь Борис заметил, как близко, смертельно близко была вода. По спине пробежал столь знакомый неприятный холодок…
Сделав крутую горку в сторону солнца, капитан огляделся, переводя дух и выбирая следующую жертву. Поискав глазами вокруг себя, он вдруг увидел, как в хвост И-16 под номером «3» пристраивается «Мессер». Вот немец открыл огонь по «тройке», в которой находился только сегодня прибывший в часть молодой лётчик. Судя по белым хлопкам дыма, оставляемым «ишачком», жить этому Лямину оставалось меньше минуты.
«Что же ты, стажёр, мать твою, зеваешь!» – заскрежетал зубами Нефёдов. Из-за того, что на «ишачке» не было радиостанции, он не мог предупредить новичка о смертельной опасности и подсказать, как ему уйти из-под удара.
Не раздумывая, Борис спикировал навстречу атакующему «Мессеру». Немец тут же бросил дымящий «ишачок» и пошёл в лоб «Яку». У несущихся навстречу друг другу со скоростью пули пилотов было не более секунды на то, чтобы выстрелить и отвернуть от столкновения. Нефёдову стало не по себе: в полом валу винта «Мессера» таилось тридцатимиллиметровое пушечное дуло. В комплекте с двумя крупнокалиберными пулемётами MG-15 фашист мог в считанные минуты раскурочить легкобронированный танк. А уж от такой тряпично-фанерной этажерки, как его «Як», только клочья обшивки полетят…
В такой ситуации Борис предпочёл бы находиться в кабине не «Яка», а старого доброго И-16 – под защитой его массивного радиального мотора. В лобовой атаке «широкий лоб» «ишачка» надёжно защищал пилота от прямого попадания пуль и снарядов.
«Як» Нефёдова уступал по живучести, как «ишачку», так и «Ме-109» – достаточно в двигатель «яковлева» залететь крохотному осколку, зацепить там какой-нибудь патрубок – и все…
Зато немец имел отличный шанс точно выстрелить первым, ведь в кабине его «Мессера» был установлен совершенный коллиматорный прицел «Реви 16В»28, тогда как на русском «Яке» для захвата мишени использовался обыкновенный круг с перекрестием в центре, – примитивно нарисованный на лобовом стекле кабины.
И всё-таки Нефёдов, как ему показалось, первым поймал немца в прицел и нажал гашетку. «Мессер» окутался чёрным дымом и начал нелепо заваливаться на крыло, вот-вот готовый перевернуться серым брюхом кверху, – словно убитая акула.
Но в эту же секунду в кабине «Яка» раздался оглушительный хлопок. Перед глазами Бориса разлетелся сноп искр. На какую-то долю секунды Нефёдов потерял сознание, а когда очнулся, – понял, что падает. Кабину заполнил едкий дым. Из-под приборной доски на лицо лётчика брызгало горячее масло из повреждённого маслорадиатора. Осколки разбитых лётных очков29 впились в лицо, и кровь, смешиваясь с маслом, бурой обжигающей жижей заливала правый глаз.
Но самое страшное, что не удавалось вывести беспорядочно кувыркающийся самолёт из штопора. Чудовищная сила прижимала пилота к креслу, давила на грудь, так что трудно было дышать и даже малейшее движение рукой или ногой стоило лётчику огромных усилий. Тугая струя холодного воздуха, со свистом врывающаяся через посечённый осколками фонарь, била в лицо.
Нефёдов дал ручку штурвала на вывод. Но ещё несколько секунд назад такая послушная, на этот раз машина никак не отреагировал на действие человека. Также глух «Як» оставался к энергичной работе педалями и регулятором сектора газа. Хотя мотор продолжал работать на прежних оборотах, но машину не удавалось перевести в пологое пикирование. «Похоже, повреждена плоскость30 и перебита тяга сектора газа – машинально отметил Борис и присвистнул: – Вот так фокстрот!».
Из-под капота двигателя стали выбиваться языки пламени. Огонь быстро подбирался к кабине. Борис прекрасно знал, что фанерные самолёты сгорают за считанные минуты. Прыгать! Он рывком расстегнул замок плечевых ремней, но тут же мелькнула мысль: «Куда прыгать?! Внизу немцы!». Да он бы и не смог выбраться из штопорящего самолёта. Земля стремительно приближалась, бешено вращаясь….
Глава 2
– Эй вы, слабаки, кидайте камни сильнее! Метьте мне прямо в голову – подначивал двоих мальчишек лет десяти статный юноша с красивым самоуверенным лицом и светлыми волосами. Раззадоренные ребята носились по берегу реки в поисках увесистых камней с острыми краями, чтобы, наконец, поразить одним из них насмешника. Но молодой атлет играючи уворачивался от летящих в него снарядов. Причём делал он это с удивительной грацией, по-боксёрски пританцовывая на носках, и не прекращая подшучивать над постепенно свирепеющими пацанами:
– Ну что же вы – с трёх метров попасть не можете, мазилы! Засадите мне в лоб, а ещё лучше по зубам, чтобы я, наконец, заткнулся.
– Прекрати, Артур! Они же действительно могут в тебя попасть! – взволнованно крикнула юноше одна из двух наблюдающих за опасным трюком девушек. Это была пухленькая блондинка с милым, но простецким лицом, на котором легко читались переживаемые девушкой эмоции. Её симпатичная темноволосая подруга тоже стала убеждать Артура прекратить опасную игру. И только стоявший рядом с девушками невысокий парень с иронией высказался за продолжение испытания:
– Не мешайте Королёву готовиться к поединку с Джо Луисом31. Кстати, первый шаг к этому бою наш славный Артурчик уже сделал, заняв третье место на открытом чемпионате шарикоподшипникового завода, о чём свидетельствует значок на лацкане его заграничного пиджачка.
За красавца-боксёра тут же вступилась блондинка:
– Вечно ты, Борька, со своими шпильками! Так и скажи, что просто завидуешь Артуру. Он и драться умеет и танцует лучше всех в школе.
– О, разумеется, Василиса Прекрасная, ваш Артурчик – само совершенство! Обещаю, что после того, как он уложит на настил ринга американского чемпиона, вы с ним закружитесь в великолепном танце. Публика будет глазеть на вас, раскрыв рты от восхищения.
Пухлая блондинка, а это была Зина Васильева по прозвищу «Василиса Прекрасная» густо покраснела, и обозвала насмешника дураком. Хотя она, действительно, как, впрочем, и большинство учениц их класса, была влюблена в первого отличника, спортсмена и красавца Артура Тюхиса. Сам же предмет тайных девичьих грёз в последнее время очень интересовался второй присутствующей здесь юной особой – Ольгой Тэсс. Но в отличие от Зины, которую буквально ослепляло звёздное сияние личности Тюхиса, Ольга смотрела на оказывающего ей знаки внимания поклонника критично: «Слишком красив, слишком самовлюблён, слишком самонадеян».
Для Ольги идеалом настоящего мужчины был её отец, хотя он никогда не пытался с помощью красивой одежды компенсировать свою заурядную внешность. Сколько Ольга его помнила, отец всегда ходил на службу в одном и том же стареньком костюме. Даже работая несколько лет в советском торговом представительстве в Берлине, он старался через возвращающихся в СССР коллег передавать посылки с заграничными вещами жене и дочери, но практически ничего не приобрёл себе лично. Из-за постоянной занятости на службе отец даже не выучился сносно танцевать. И, тем не менее, Ольга видела, что её мать любит отца, и она понимала за что. Ведь в семейной жизни такие качества мужчины, как надёжность, спокойный приветливый нрав гораздо важнее элегантной оболочки и умения говорить женщине красивые слова…