«Но это и не бородатые», – подумал Роман, вспомнив резкую, гортанную речь боевиков. Впрочем, прошло немало времени, прежде чем он вспомнил, кто вообще такие эти «бородатые».
Проходило время, а он все продолжал «оживать». Вернулось обоняние, но запахи он чувствовал не такие, какие ожидал почувствовать. Роман много раз бывал в больницах, и уж тем более в армейских госпиталях, и там не пахло, а просто воняло дезинфекцией, этой специфической смесью хлорки и медицинских препаратов.
Однажды, очнувшись, он обнаружил, что может шевелиться. Сначала пальцами, а потом руками и ногами, но не сильно, что-то сковывало его движения. Только спустя какое-то время он понял, что виной тому не его общая слабость, а то, что он привязан ремнями к койке.
«Так где же я в конце концов? – вяло подумал Роман Камышов с начавшей проступать не то чтобы паникой, но беспокойством. – В госпитале или тюрьме? Или в тюремном госпитале? Тогда у кого?… Бородатые не стали бы со мной так долго возиться… да и свои тоже. Положили бы рядом со всеми, а тут я в одиночной палате или все же камере?»
Вопросов возникло много, а вот с ответами на них были большие проблемы. Катастрофически не хватало информации, где он и что, собственно говоря, с ним случилось.
Боль постепенно стихала, а однажды, почувствовав, что привычной повязки на голове уже нет, он открыл глаза. А точнее сделал попытку их открыть. Яркий свет заставил веки инстинктивно сомкнуться вновь. Роман продолжал попытки открыть глаза, и вскоре ему это удалось. Глаза наконец-то смогли воспринимать свет, который оказался не таким уж ярким, можно даже сказать это был полумрак.
Он осмотрелся. Обычная комната с большим окном в стене, в котором было видно только ночное небо, открытые жалюзи позволяли смотреть наружу.
«Что-то не так… – озабоченно подумал Роман, глядя в окно. – Но что именно?»
Роман вспоминал, но это давалось ему с трудом. Наконец он понял, что не так как надо – звезды, а точнее искусственные спутники Земли.
В юности Камышов любил смотреть на ночное небо и наблюдать за яркими точками спутников, проносившихся с запада на восток за какую-то минуту. Были и такие, которые двигались очень медленно, но все с запада на восток, или, в крайнем случае, с северо-запада на юго-восток. Были еще и такие, которые летали с юга на север.
А эти двигались хаотично, будто светлячки в погоне друг за дружкой, во всех направлениях. И что главное – их много, многие десятки, если не сотни. Тогда как «правильных» спутников засечь одновременно можно не больше трех-четырех и то если повезет.
«Что же это, черт возьми, значит?!» – мысленно воскликнул Роман.
– Исследования над животными не прошли зря, – подтвердила Амели.
– Кстати… как мы будем с ними общаться? Они ведь наверняка говорят на неизвестном нам языке.
– Я об этом подумала, сэр.
С этими словами Амели достала из кармана небольшой приборчик и повесила его на грудь, пояснив:
– Труд десятков поколений ученых. Автоматический переводчик. Лингвисты из бреда нашего подопечного выяснили его язык, загрузили словарный запас из архива базы данных и теперь все должно работать как надо.