Михаил Задорнов. Аплодируем стоя - Коллектив авторов

* * *

Огромная благодарность всем, кто откликнулся и принял участие в написании этой книги!

Он появился у меня на кафедре, где я работал инженером. В 1969 году пришел знакомиться – весёлый, рыжий, громогласный и жутко активный молодой человек. Ему тогда был 21 год.

Как вместить на нескольких страничках рассказ о человеке, у которого не было размера, рамок и ограничителей? Писателя с парадоксальным мышлением, с энцикло педи ческими знаниями, сатирика с большим сердцем.

Когда меня однажды позвали к телефону и я услышал голос, похожий на Задорнова, естественно я сразу не поверил, что это он. «Серёжа, вы не женщина, поэтому я могу задать этот вопрос: сколько вам лет?» Я ответил: «Тридцать». Он говорит: «Простите, я вам не звонил тридцать лет». И я понял – Сам!

От издательства

Некоторые авторы за годы работы с издательством становятся практически родными. Таким и стал для нас Михаил Николаевич Задорнов… Горько, что мы потеряли такого интересного, популярного и любимого автора.

Михаил Николаевич был рупором, который без страха и упрёка, не боясь цензуры, произносил вслух то, что многие боялись озвучить. Любая его книга вызывала горячий интерес. И не важно, смешная она была или информативная, любая из них находила своего читателя.

Работать с текстами Задорнова огромное удовольствие и отдушина. Не секрет, что далеко не каждый материал, поступивший в издательство, даётся редактору легко. Но только не тексты Михаила Николаевича. Здесь всё было предельно просто и ясно. Изначально интересный авторский текст – уже хорошо! Плюс чётко и грамотно работающие преданные помощники автора всегда готовы были посодействовать, помочь, поддержать, поучаствовать в обсуждении структуры книги. Как результат: все книги Задорнова, вышедшие в «Центрполиграфе», – нарасхват. Ни одного прокола или провала.

Острое слово, искромётный юмор, ирония, немного сарказма… не боялся он посмеяться и над собой…

Однажды муза плача Анна Ахматова написала поразительные строки:

Когда человек умирает,

Изменяются его портреты.

По-другому глаза глядят, и губы

Улыбаются другой улыбкой.

Пришёл черёд измениться портрету Михаила Николаевича, но перед ним мы аплодируем стоя прекрасному, мудрому и щедрому человеку и талантливому автору.

Сегодня, отдавая дань памяти, на страницах этой книги мы собрали рассказы людей, которые знали Михаила Николаевича не понаслышке. У каждого из них был свой Задорнов. Итак, рассказывают ученики, друзья и коллеги по сцене, товарищи из детства и даже старенькая школьная учительница, которая хорошо помнит своего рано ушедшего звёздного ученика…

Папе

Ты остался в сердцах миллионов людей,

Это истина, и не пустая.

И тебя сейчас сонмы шальных лебедей

К себе взяли как лидера стаи.

Наступили для стаи ТВОИ времена,

Ты расскажешь им всё про этрусков,

И про Гиперборею, язык, племена,

И как это забавно – быть русским!

И ты встретился с теми, кто близок душой,

Твой отец, Евтушенко и Пушкин,

И от няни его комплимент был большой,

Как от старой знакомой подружки!

И с Филатовым Лёней вы встретились вновь,

Он сказал тебе: «Мишка, спасибо!

Ты не предал гусарскую жилу и кровь,

И стихи мои вторил красиво…»

Тебя встретили гении разных эпох,

Не со всеми, возможно, ты сладил

И устроил, конечно же, переполох,

Ты ж Задорнов! Зачем ещё ради?

И тебя принимал и крестьянин, и граф,

Ты гулял меж больших акведуков,

И с тобою сейчас гумилевский жираф

Гордо ходит, теряясь в бамбуках.

Расскажи наверху, как живётся у нас,

Порой грустно, порою безбожно,

А бывает смешно, и закончи рассказ,

Что не всё ещё так безнадёжно!

Если что-то про русских тебе наплетут

Иль над нашим народом смеются,

Расскажи, что народ наш воистину крут!

Наши РУССКИЕ ведь не сдаются!

Посмотрел вокруг света ты все те места,

Куда раньше, увы, не доехал,

Чтобы новую жизнь и с пустого листа

Начинать, закрывая прорехи.

Не бери как посмертный пустой комплимент,

Мне отцовские чувства важнее!

Вероятнее, в этот печальный момент

Ты был Богу зачем-то нужнее.

Есть душа – а есть бренность непрочности тел,

И минуя любые преграды

Мы станцуем НАШ вальс, как всегда ты хотел, –

Это свыше благая награда.

Не бери как посмертный пустой комплимент,

Мне отцовские чувства важнее!

Вероятнее, в этот печальный момент

Ты был Богу зачем-то нужнее.

2×25, или Русский писатель на фоне Рижского залива

Мы с ним тут прыгали в длину. Простой прыжок и тройной – кто дальше. На влажном песке было легко пальцем отмечать результат. С разбега надо было отталкиваться от мокрого песка и в сторону дюн прыгать в сухой, мягкий. А результат отмечать палочкой, положив её на место приземления. Я, занимавшийся лёгкой атлетикой, прыгал дальше, но годы шли, форма терялась, и в одно прекрасное лето он меня перепрыгнул…

Я удивился. «Ну-ка, ну-ка», – сказал я себе и прыгнул изо всех сил. А он опять на полступни дальше. «Да он тут тренировался, пока я отсутствовал, чтобы меня сделать, когда приеду», – подумал я тогда, но промолчал и смирился. У меня вообще характер другой, я предпочитаю состязаться с самим собой. Себя, короче, побеждать. А его стихия как раз наоборот – конкуренция. Ставит он, к примеру, цель, чтобы на его концертах всегда был аншлаг, и эта цель достигается. Ставит цель добиться популярности не меньшей, чем у первых лиц нашей эстрады, и выполняет. И даже ничтожная задача – перепрыгнуть друга Качана – решается до тех пор, пока не решится.