– Ну, старина, давай-ка кричи: «Да здравствует Ань о Кийя!»
– Нет, мать, не могу. Против матери нашей мы сражаться не будем, – прозвучал в ответ.
Молчали солдаты, приученные к дисциплине.
В 66758 лето от Сотворения Мира в Звездном Храме. Арасаки понимали, что столкновения с Ань Ти Нетери не избежать, и от того отправили в Ань о Кийю послов с жалобой о нарушении некоего договора.
– Ясно, – восклицали послы, – что она ищет повода вмешаться в дела города и в конце концов лишить его свободы!
Ань о Кийя постановила снарядить флот и посольство в Исизу Пан Тийю и потребовать, чтобы враждебные действия против города Ара Сак были прекращены. Посольство должно было посетить саму Ань Ти Нетери, но не успел ещё военный флот и послы тронуться в путь, как пришла весть: Ань Ти Нетери уже осаждает Ара Сак! Ань о Кийя была растеряна. Такого быстодействия от Ань Ти никто не ожидал и не предвидел. Флот поспешно отбыл к дельте Дуная.
Ара Сак был самым богатым и многолюдным городом на западном берегу Червлёного моря. Он стоял в самой излучине дельты и первым источником богатства было взимание оплаты за выход товаров в море, а вторым – плодородные земли. Тайт Мосул подступил к самому городу, где городская стена выходила на ровную долину: здесь были подведены осадные навесы и под их прикрытием придвинулись к стенам тараны. Но тут, над укреплениями, поднималась высокая башня, да и стена была выведена выше остального уровня. И обороняли эти стены лучшие, отборные молодые воины, всякий раз бросавшиеся туда, где опасность была особенно велика. Они осыпали врага стрелами и камнями, не давая ему поставить или построить надежное прикрытие. Потом принимались делать вылазки. Происходили короткие, беспорядочные схватки. Кончилось тем, что сам Тайт Мосул был ранен дротиком в бедро. Видя, что он упал, тракии пришли в смятение и кинулись бежать. Если б не воля Тайта, все осадные навесы, все начатые работы были бы брошены на произвол врага.
Пока заживала рана Тайт Мосула военные действия были прекращены, но строительные работы продолжались. Вскоре война возобновилась с новой силой. Вмешалась Ань Ти Нетери, она торопила; осадные навесы и тараны, по её требованию, были пододвинуты с нескольких сторон сразу. Тейя решила использовать своё численное превосходство. И вот тараны заколотили в стену, обрушились укрепления и открылась широкая брешь – три башни подряд и два прясла между ними обвалились с оглушительным треском!
Тайт Мосул был убеждён, что город пал, но дело обернулось так, что враги с ожесточением бросились друг на друга. Было сражение, нисколько не похожее на отчаянные стычки, какие случаются при взятии городов. Тут сражались, словно в открытом поле, на каждом свободном от развалин клочке, между обломками стены и рядами домов. Одних воодушевляла надежда, других – отчаяние; тракий верил, что Ара Сак уже взят и лишь ещё одно, совсем небольшое усилие потребно для полного торжества, а арсак собственным телом прикрывал отечество, лишившееся стен, и никто не отступал ни на шаг, зная, что на оставленное им место тут же поставит ногу враг! И чем яростнее враги сражались, тем теснее сплачивались ряды, тем больше убитых падало с обеих сторон, потому что ни один удар не пропадал даром. Долго исход боя оставался неясен; сперва арсаки и надеяться не могли на столь длительное своё сопротивление.
А теперь воспрянувши духом, внезапно подняли оглушительный крик и вытеснили врага из развалин. Тартессии растерялись и сразу же почувствовали себя побежденными. Они бежали без оглядки и укрылись в своем лагере.
Тем временем Ань Ти Нетери сообщили, что прибыл флот раамонейский и послы из Ань о Кийи. К берегу моря поспешил гонец:
«Ань Ти Нетери объявляет раамонянам, что сын мой – Тайт Мосул, не ручается за самую вашу жизнь посреди такого множества разъяренных солдат. Да и некогда мне с вами беседовать – обстоятельства слишком трудные и напряженные. Напоминаю лишь о защите мирного договора понта с раамонеями. Я предупреждаю вас, что не надо посылать войска к Дунаю. Хотя потомки в среде живых не способны хранить спокойствие пока сохраняется капля крови Гет Бел Ра Амона (Барка). Но вы не послушны, вы плеснули масло в огонь. Разжигаете тот пожар, что полыхает ныне. Мои воины осаждают Ара Сак, ненарушая договоров. Вы же запрещаете нам приближаться к этому городу. Пытаетесь нам отомстить надуманым договором! Сам исход войны, точно беспристрастный судья, решит спор о нарушителях договора, отдав победу тому, на чьей стороне была справедливость. Поверьте, мне, не к вражеским стенам подвела я ныне сына своего Тайта, а к нашим собственным стенам подвела я. Я знаю, мой совет едва ли будет вами принят, но скажу всё, что думаю. Не следует надеяться, что только надобно выдать мне вам, в искупление дерзко разорванного договора, Тайта Мосула – моего сына. Вы пишете: «Его следует сослать на край света, чтобы никогда и ничего мы о нём не слышали, и чтобы он никогда не смог нарушить спокойствие нашего государства! Ань Ти Нетери напоминает; войну начали Ара Саки и раамонейский народ совершит несправедливость, если ради арсаков пожертвует старинной дружбой и союзом с Тартессом».
Все боевые действия были приостановлены. Эти дни Тайт Мосул использовал на то, чтобы разжечь в людях ненависть к врагу и надежду на богатую добычу. На сходке он объявил, что город будет отдан солдатам на разграбление, и все были в таком восторге, что прозвучи в этот миг сигнал к атаке – и никакою силою нельзя было бы их остановить.
Приступ был намного яростнее предыдущего. Крики неслись со всех сторон сразу, и никто не понимал, где нужно защищаться в первую очередь. Сам Тайт Мосул находился подле громадной башни на колесах. Она была выше всех городских укреплений, и каждый из её этажей ломился под тяжестью катапульт и баллист. Когда её придвинули вплотную, на осажденных обрушился ливень стрел и камней и смёл их со стены. Тайт поспешил воспользоваться успехом и развить его: он выслал вперед людей с мотыгами, чтобы разрушить стену снизу. Дело оказалось нетрудным. Появились широкие бреши, и неприятельские отряды хлынули в город. Но арасаки возводят новую стену, отгораживая ещё не захваченную часть города. Обе стороны сражаются с величайшим напряжением сил, но с каждым днем всё теснее становится убежище защитников. Растёт жесточайшая нужда, вызванная долгой осадою, тает надежда на помощь извне, ибо раамоняне далеко, а все окрестности в руках врага.
В эту пору один человек пытался хлопотать о мире, но безуспешно. Алкон по собственному почину, не открываясь никому из сограждан, ночью пришел во вражеский лагерь, рассчитывая тронуть Ань Ти Нетери мольбами. Но чудовищные условия превратили его в перебежчика, он остался у неприятеля. Человек, который решится передать эти условия, немедленно умрет, утверждал он. Но Алорк всё же решился. Он был писарем и воином Ань Ти Нетери, но ещё задолго до войны получил от города Ара Сак почетное звание друга и гостя. Алорк открыто приблизился к вражеским караульным и передал им свое оружие. Сказал, что хочет говорить с главою города. Тотчас собралась большая толпа, но стража удалила всех посторонних, остались только херусиасты, и Алорк произнес такую речь:
«Ваш земляк Алкон пришёл к нам просить мира, но не вернулся к вам обратно с получеными условиями, потому то вы меня здесь и видите. Он остался у врага по собственной воле, ибо боится гнева; говорить вам правду и в самом деле опасно. А потому, помня старинную дружбу, которая нас с вами связывает, прихожу я. Вы должны знать, и я говорю, что есть пути к миру, хотя силы ваши иссякли, а надежда на помощь раамонян рассеялась. Этот мир не назовешь справедливым, а потому победителю принадлежит всё. Что бы победитель ни оставил побеждённому, надо считать это подарком и поблагодарить за щедрость, а что бы ни отнял – смириться и не думать об утратах. Ань Ти Нетери отнимает у вас город, который уже в её руках. Всё серебро, какое есть в домах и в казне, вы должны отдать: жизнь и свободу вы сохраните, если согласитесь покинуть город без оружия и без поклажи. Вот требования Ань Ти Нетери, они тяжелы и жестоки, но сама Судьба советует их принять. Примите их, подчинитесь – это лучше, чем обречь на рабскую долю своих жен и детей».