• ресурсы управления наукой, в том числе используемые для оценки эффективности науки и образования;
• традиционные ресурсы печатной продукции и традиционные каналы их доставки (библиотеки, книжная торговля).
В настоящее время традиционные ресурсы научно-образовательной информации превалируют. Однако динамика информационных потоков и информационных потребностей свидетельствует о неуклонном и достаточно быстром переходе различных ресурсов и сервисов в электронную форму. Поэтому любые прогнозы и предложения по развитию информационного пространства должны ориентироваться главным образом на электронные коммуникации.
В то же время нельзя спешить с ликвидацией и сокращением традиционных форм распространения научной информации, прежде всего библиотек. Если сокращение традиционных потоков происходит по 3–5% в год (данные книжной торговли), то сокращение функций традиционных библиотек тоже не должно превышать этой цифры. Причем сокращение должно замещаться новыми функциями, связанными с электронными ресурсами и сервисами. Следует также продумать меры по обеспечению сохранности библиотечных фондов, хотя бы на базе крупнейших научных библиотек.
Важной особенностью современного информационного пространства является его сложная социально-экономическая структура. Здесь достаточно беспорядочно конкурируют акторы (учреждения, люди, группы) существенно различающиеся по моделям функционирования и мотивации (3). Ограничимся перечнем типов информационных ресурсов и сервисов в сфере науки и образования, которые существенно различаются по экономическим моделям:
• коммерческие ресурсы с платным доступом;
• коммерческие ресурсы с бесплатным доступом;
• государственные ресурсы с платным доступом;
• открытые архивы;
• публичные ЭБ на основе фондов библиотек и архивов;
• электронные библиотечные системы вузов;
• общественные ресурсы (сайты и коллекции, создаваемые отдельными лицами и коллективами из альтруистических соображений).
Важной особенностью модели информационного пространства, принципы которого обсуждаются в настоящей статье, должно стать ясное представление о правовом статусе и экономической модели функционирования каждого ресурса и сервиса. К сожалению, такое представление сегодня отсутствует. Рассмотрим несколько примеров.
Одним из важных новых ресурсов последних лет стала Научная электронная библиотека eLibrary.ru, на базе которой функционирует Российский индекс научного цитирования (РИНЦ). Этот индекс рассматривается в ряде правительственных документов как обязательный инструмент оценки эффективности научного исследования. Автор убежден в важности и полезности национального индекса цитируемости. В то же время статус самого ресурса непонятен. Юридически он принадлежит коммерческой организации и может быть в любой момент закрыт. Его разработка и сдача в эксплуатацию происходили в условиях, приведших к совершенно неудовлетворительному качеству, на что неоднократно указывали специалисты (7).
Другой пример. На основе грантов, выданных российскими научными фондами (РФФИ и РГНФ) за последние годы, было разработано множество (несколько сотен) информационных систем, сервисов и ресурсов, ориентированных на информационное обеспечение науки. Многие из них содержали интересные технологические решения, ценную информационную базу и могли стать очень полезными для научного сообщества. Однако подавляющее большинство из них прекратило существование после завершения гранта. Это произошло потому, что грантовая система финансирования, весьма полезная сама по себе, не приспособлена к поддержке информационных ресурсов. Что же касается других источников финансирования, прежде всего Минобрнауки, то оно тратит большие средства на разработку новых информационных систем. Уже действующие, похоже, министерство не интересуют. Во всяком случае, систем, выживших в этих условиях, насчитывается мало.
Безусловным признанием и заслуженной известностью пользуется созданная в РГБ Электронная библиотека диссертаций. Но каков ее правовой статус? Насколько правомочно фактически коммерческое использование документов, поступивших в РГБ по закону об обязательном экземпляре документов? И как соотносится с этим использованием заявление Д.А. Медведева, что диссертации должны стать общественным достоянием?
Еще раз подчеркнем, насколько важно разработать адекватную модель функционирования общественно значимых ресурсов науки и образования и обеспечить финансовые и правовые условия реализации такой модели.
Рассмотрим некоторые особенности информационного пространства в гуманитарной сфере. Здесь мы будем опираться на исследования информационных ресурсов по педагогике и психологии, проведенные автором по заданию Российской академии образования (1; 2).
Прежде всего, удивляет очень большое количество российских журналов по педагогике и психологии. По подсчетам автора, их более 1180, в том числе в Научной электронной библиотеке и соответственно в РИНЦ представлено 570. При этом в ведущем международном индексе цитирования Web of Science, точнее, в индексе Social Science Citаtion Index обрабатывается только один (!) российский журнал.
С другой стороны, большая часть публикаций по этим наукам приходится не на журналы, а на монографии, методические пособия и другую серую литературу. Так, публикационная активность академиков и членов-корреспондентов РАО, отражаемая в библиотечном каталоге НПБ им. К.Д. Ушинского, почти в 2 раза больше, чем по журналам, представленным в РИНЦ (4).
Конечно, это говорит о том, что методы оценки эффективности научных исследований, предлагаемые Минобрнауки и РАН и основанные на использовании международных индексов цитируемости, малопригодны для оценок в гуманитарной сфере, в частности в педагогике и психологии.
В связи с этим можно процитировать академика А.Р. Хохлова, который на замечание корреспондента, что численные показатели применимы к естественным наукам, но не к гуманитарным, ответил:
«Разумеется, гуманитарные науки оценивать сложнее. Например, в Arts & Humanities Citation Index не высчитывают импакт-фактор журнала. Поэтому в ИСТИНЕ (6) мы отмечаем любую публикацию наших сотрудников в журналах из этой реферативной базы.
Для обсуждения затронутого вами важного вопроса я бы считал полезным пригласить на “круглый стол” наиболее авторитетных российских гуманитариев с мировым именем, чтобы они разработали критерии для своих наук. Важно, чтобы эти критерии были количественными, проверяемыми и чтобы научная деятельность была видна вне России – даже когда речь идет об изучении русской истории или русской литературы» (8).
К сказанному добавим еще некоторые цифры. В рассматриваемой сфере (педагогика и психология) ежегодно издается до 30 тыс. книг и брошюр, выходит до 20 тыс. неопубликованных документов (отчеты и диссертации), которые также имеются в электронном виде. В наиболее полном каталоге образовательных ресурсов Интернета зарегистрировано около 60 тыс. объектов.
Эти цифры подтверждают известный факт, что объем электронной научной информации сопоставим или даже превосходит объем традиционной печатной информации.
Далее попытаемся перейти от констатации к некоторым конструктивным утверждениям. В качестве базового приема следует представить себе некое идеальное состояние информационного пространства науки и образования, а уже затем обсуждать необходимые правовые, экономические, организационные и технологические условия, позволяющие достичь этого идеального состояния или, по крайней мере, приблизиться к нему.
Для построения этой идеальной модели попытаемся ответить на некоторые принципиальные вопросы:
• какова должна быть роль государства и стоит ли вспоминать ГСНТИ;
• нужна ли единая система информационных ресурсов науки и образования;
• нужна ли система внешнего управления информационного пространства или возможно самоуправление;
• какая должна быть система финансирования, точнее, как в системе финансирования должны сочетаться разные источники и способы финансирования;