Цель моего проекта состоит в том, чтобы проверить на практике парадигмальный сдвиг от методологического национализма к методологическому космополитизму. Термин «космополитический» стал неотъемлемой составляющей описаний эпистемологического вызова, который порожден климатическими изменениями и в рамках которого «человечество» и «мир» – не только мыслимые, но необходимые социальные, политические и моральные характеристики положения человека в современном мире. Тем не менее этот проект призван расширить и углубить космополитическую теорию благодаря исследованиям ее применимости в неевропейском контексте и прояснению ее методологических основ. Мой исследовательский императив состоит, таким образом, в том, чтобы поставить подчас неверно понимаемый концепт космополитизма с его философской головы на научные социологические ноги. Мы живем не в век космополитизма, а в век космополитизации – «глобальный другой» уже внутри нас.
1. Кейс-стади № 1. Инсценировка и отображение в медиа глобальных рисков, конфликтов и солидарности: «Мировое кино»
Внимание, уделяемое «инсценировке» и «отображению в медиа», тесно связано с фокусировкой социальной теории на «новых глобальных рисках», т.е. ожидаемых рисках, которые не предзаданы извне (природой, богами), не являются вычисляемыми неизвестными (допустимыми в современной науке, технологиях, экономике и т.п.), но представляют собой рукотворные, некалькулируемые феномены, от которых невозможно застраховаться. Подобные новые «риски» часто остаются незамеченными, и будут ли они осознаны, зависит от того, какое определение они получат в структуре «знания» и в каком ракурсе их станут обсуждать в качестве его составляющей. Наши экологические перспективы во многом находятся в зависимости от глобальных новостных медиа, Интернета, кино, распространения книжной продукции, публичных выставок и т.п. В таком случае вопрос состоит в следующем: будучи инсценированными и отображенными в медиа, при каких условиях глобальные риски могут стать «космополитическими событиями», взрывная волна от которых охватит весь мир? Каков будет результат, когда за глобальными кризисами вроде климатических изменений станет следить аудитория, выходящая за пределы национальных государств? И является ли концепция воображаемых космополитических сообществ – в новом, расширенном варианте – подходящим инструментом для изучения социальных и политических последствий изменений климата?
«Мировое кино» является многообещающей исследовательской областью, исследование которой призвано помочь найти ответы на эти вопросы. Под «мировым кино» я имею в виду не какой-то конкретный фильм или какое-то из средств массовой коммуникации, я имею в виду весь спектр форм публичной инсценировки – таких, как репортаж в СМИ, популярное искусство и т.п. «Мировое кино» рождается лишь в глазах его зрителей, в рассуждениях комментаторов – как на национальном уровне, так и на уровне мирового общественного мнения. Говоря точнее, это пример такого типа рефлексии, при которой Другой включен в точку зрения субъекта. Недавний и пока недостаточно изученный феномен подобного рода – это фильм «Аватар», в котором рассматривается тема экологического империализма. Этот фильм представляет собой культурный продукт, который, среди прочего, неожиданно вызвал серию парадоксальных интерпретаций в разных обществах по всему миру. В первую очередь «Аватар» породил прямо противоположные мнения по разные стороны Тихого океана. Китай восхищался героическим, неиспорченным туземным племенем в изображении Джеймса Камерона. В глазах китайских зрителей «Аватар» стал «великой моделью». Заместитель руководителя департамента по кинематографической политике и цензуре призвал китайских режиссеров брать пример с Камерона и изображать «дарованные небесами права человека». Напротив, американские правые камня на камне от «Аватара» не оставили за его, с их точки зрения, антиамериканский характер (см. статьи Джона Нолта, главного редактора блога Big Hollywood, и Джона Подгорца, сотрудника журнала Weekly Standard). Республиканцы заклеймили Камерона как «врага государства», поскольку многие примеры зла в его фильме были навеяны американскими образцами. Общественная интерпретация и реконфигурация «Аватара» относительно таких вопросов, как эксплуатация природных ресурсов, экологическое неравенство, властные отношения в обществе, свидетельствуют о реальной ориентации на космополитическую перспективу. Китайские зрители не просто с сочувствием отнеслись к показанным в фильме далеким сообществам, фильм не просто дал им почву для размышлений о жестокой международной конкуренции – они также использовали его как мерило для оценки собственных китайских реалий. Демонстрация «мирового кино» и вызванные им реакции приглушили жесткие оппозиции «мы – они», «природа – общество», «глобальное – локальное», «настоящее – будущее». Но, конечно же, понятие «мировое кино» подлежит расширению, причем не только за счет включения в него опыта будущих фильмов, но и за счет большего разнообразия художественных инсценировок, в которых общественные дискуссии по поводу климатических изменений станут воображаемым сценарием, призывающим реципиентов (слушателей, читателей, посетителей картинной галереи) узнать больше об угрожающих человечеству экологических проблемах и поразмышлять о возможных способах реагирования на них.
2. Кейс-стади № 2. Переосмысливая неравенство и власть:
Саммиты по проблемам климата
В эпоху климатических изменений социология неравенства больше не может исходить из посылки о различии между национальным и интернациональным. Отождествление социального и национального неравенства – постулат методологического национализма – явилось источником принципиальных ошибок. Поэтому необходимо перейти к новой парадигме, методологическому космополитизму, и задаться в этой связи рядом вопросов. Каким образом климатические изменения обостряют социальное неравенство в национальном и международном контекстах? Как экологические проблемы разделяют победителей и побежденных по всему миру? Чтобы основательно изучить эти вопросы, необходимо отказаться от излишне узких методологических рамок, в которых проблема неравенства ограничивается категориями «валового национального продукта» или «дохода на душу населения». Соответственно, исследования, ведущие к выходу из нынешнего тупикового состояния социальной теории, должны концентрироваться на вредоносной комбинации бедности, социальной уязвимости, коррупции, накопления опасностей и потери достоинства, имеющей место на глобальном уровне.
В глазах доведенных до нищеты жителей стран Юга «космополитизация», или, иными словами, идея о «глобальном Другом внутри нас», представляет собой ситуацию двойной асимметрии. Эти люди наиболее уязвимы, их страдания самые тяжелые; при этом они в наименьшей степени ответственны за глобальное потепление, и в то же время у них меньше всего средств для борьбы с экологическими бедствиями. Какое значение имел для них саммит по проблемам климата, состоявшийся в декабре 2009 г. в Копенгагене? Была ли это для них катастрофа или уникальная возможность быть услышанными всем миром? Не прояснив понятие «географическая социальная уязвимость» и не проведя глубокого эмпирического исследования данного явления, невозможно понять, какой смысл несут в себе климатические изменения для переоценки неравенства и власти.
Феномен уязвимости, безусловно, невозможно понять вне связи с будущим. Но у него есть и исторические корни. Например, составляют ли «культурные раны», являющиеся результатом колониального прошлого, важную часть исторического опыта, который мог бы способствовать пониманию экологических конфликтов, выходящих за рамки внутренних проблем одного государства? Подобные вопросы могут стать предметом рассмотрения на международных политических саммитах по проблемам климата. Недавний пример – саммит в Копенгагене. Но не стало ли для таких стран, как Бразилия, ЮАР и Индия, колониальное прошлое наиболее существенной составляющей идентичности, которую они проявили на этой всемирной ассамблее? Подобно китайцам, они утверждали, что требовать от бедных стран более радикального сокращения вредных выбросов в атмосферу, нежели требуется от США или Евросоюза, в принципе несправедливо, тем более что именно индустриальный Запад ответствен за повсеместное распространение тех климатических угроз, от которых страдает сейчас весь остальной мир. Символично, что бразильские и китайские лидеры прибегли к одной и той же шутливой метафоре, иронично сравнив США с богачом, который, объевшись на банкете и раздосадовав своим поведением окружающих, приглашает соседей на чашку кофе и просит их разделить с ним счет. Вопрос, следовательно, состоит в том, каким образом и в какой мере ощущение несправедливости, являющееся частью космополитической перспективы изменений климата, способно помешать разработке глобального экологического Нового Курса.